Мозг Джоли работал с бешеной скоростью, осмысливая информацию, которая на нее свалилась.
— Вы убили Филиппа Деверо?! А я думала, он совершил самоубийство.
«И про Лемара Фукуа тоже все думали, что он совершил самоубийство. О Боже! О Боже!»
Перри сильнее сдавил горло Джоли в сгибе локтя, на долю секунды она даже лишилась возможности дышать. Она извивалась, пытаясь освободиться и вдохнуть.
— Отпусти Джоли, — взмолилась Джорджетт. — Ты делаешь ей больно.
— С какой стати ты ей помогаешь? — спросил Перри. — Ты что, собиралась ей рассказать, что это я убил Одри и Лемара? Мы же никогда не выдавали друг друга. Даже когда я повесил Жюля на люстре в его кабинете, чтобы его смерть выглядела как самоубийство. И когда я убил Филиппа выстрелом в голову, ты никому об этом не сказала. И когда я убил Лизетт, Одри и Лемара, ты тоже не рассказала ни единой душе.
Джоли принялась молиться так истово, как не молилась никогда в жизни.
— Зачем вы их убили?
— Кого? — спросил Перри.
Он потащил Джоли к перилам балкона.
— Мою мать, тетю Лизетт и Лемара.
Джорджетт подбежала к балконным дверям.
— Перри, вернись в комнату, прошу тебя.
— Обязательно, Джорджи, как только избавлюсь от Лизетт.
— Лизетт умерла, — напомнила Джорджетт. — Это Джоли, а не Лизетт.
— Я тоже сначала так думал. — Перри прижал Джоли к металлическим перилам балкона. — Но это Лизетт. Она нарочно вернулась, чтобы меня мучить. Она хочет меня наказать за то, что я сделал. Но я могу снова ее убить. И на этот раз она больше не вернется.
— Перри, прошу тебя, не делай этого! — По лицу Джорджетт потекли слезы. — Я не хочу, чтобы ты делал ей больно. Пожалуйста, Перри, не делай этого.
— Милая Джорджетт. У тебя такое нежное сердце. Знаешь, я ведь убил Одри для тебя. Я ведь мог уйти из дома так, чтобы она меня не заметила. Когда я застрелил Лизетт, Одри была снаружи, разговаривала с Лемаром. Они не слышали выстрела, потому что в комнате Лизетт грохотала музыка. Я услышал их голоса, когда стал спускаться вниз. Я дождался, пока Лемар уйдет заниматься своими хозяйственными делами и завернет за дом, а потом подумал: «Почему бы не избавиться от Одри ради Джорджи?»
Я подкрался к ней на заднем дворе, зажал ей рот рукой и выстрелил в голову, точно так же как застрелил Лизетт. Тут из-за угла дома вышел Лемар и спросил, что это был за шум, похожий на выстрел. Тут-то меня и осенила блестящая идея. Я заставил Лемара втащить Одри в кухню, так что он весь перепачкался ее кровью, потом заставил его подняться наверх. Увидев Лизетт, он совсем обезумел и упал на колени рядом с ее телом. Пока он стоял на коленях, я оглушил его рукояткой пистолета, потом вложил пистолет в его руку, и — вуаля! — самоубийство!
«Боже, помоги нам! Перри Клифтон — сумасшедший! Он маньяк-убийца!»
Перри приподнял Джоли над полом, она стала лягаться, но он, казалось, не чувствовал ударов по его ногам.
«Он собирается сбросить меня с балкона, — поняла Джоли. — Он хочет меня убить».
Она попыталась любым способом выиграть время.
— Кто такой Жюль Труассан? — спросила она, только чтобы что-то спросить.
— Жюль был отцом Макса, — сказал Перри.
— Нет-нет, — жалобно сказала Джорджетт. — Это ты считал, что он отец Макса, но мы не знаем наверняка. Я же тебе говорила, отцом мог быть любой из дюжины разных мужчин.
— Это Жюль сделал тебе ребенка, я никогда в этом не сомневался, — заявил Перри. — Наш злой гений, наш мучитель. Это он продал нас, чтобы мы своими телами приносили ему прибыль. Он заслуживал смерти, и ты имела полное право его убить.
— Ты мне сказал, что я его убила, но я не помню, как я это делала. — Джорджетт упала на колени. — Перри, ты мой брат, я тебя люблю, я всегда тебя любила. Знаю, все, что ты сделал, ты делал ради меня. Сделай для меня еще одну вещь: отпусти Джоли.
— Не могу.
В комнату ворвались Макс и Ноуэлл.
— Дядя Перри, что вы делаете? — Макс быстро подошел к матери, наклонился и поднял ее с колен. — Что здесь происходит, черт подери? — спросил он тихо.
— Макс! — закричала Джоли.
— Он думает, что она — Лизетт, — шепотом объяснила Джорджетт. — Это он… это он убил Лизетт, и теперь он думает, что она вернулась, чтобы его мучить. Макс, он пьян и…
— И сошел с ума.
Макс отпустил мать и прошел к дверям на балкон. Перри поднял Джоли еще выше, ее ноги свесились через край перил.
— Это не Лизетт! — крикнул Макс. — Это Джоли Ройял, дочь Луиса. Вы же не хотите причинить ей вред.
— Лизетт, Джоли — какая разница? Она женщина, а от них одни неприятности. Я любил Лизетт и думал, что она тоже меня любит. Она спала с другими мужчинами, но я не возражал, у меня тоже были свои грешки. Но когда я услышал, как она говорит этому сопляку Уэллсу, что носит его ребенка и собирается выдать его за моего, я понял, что она меня не любит. Она собиралась меня обмануть, выдать своего ублюдка за моего ребенка. Может, твоя мать и сумела обмануть Филиппа Деверо, но меня ни одна женщина не выставит дураком.
— Все женщины разные, — сказал Макс. — Джоли не такая, как Лизетт.
— Фелисия была такая же. Ей нравился грубый секс, — сказал Перри. — Ты об этом знал? Ей точно так же, как мне, нравилось пить, гулять и экспериментировать. Мы с Фелисией друг другу подходили даже больше, чем с Лизетт. И я ее не любил, поэтому она не могла меня ранить, не могла разочаровать. Но у этой сучки была слишком хорошая память: она внимательно слушала мою пьяную болтовню и запоминала вещи, которые ей бы лучше не помнить.
— Что Фелисия услышала? — спросил Макс. — Вы ей рассказали, как убили Лизетт?
— Она стала мне угрожать, жалкая подстилка. Я знал, что рано или поздно она все испортит, разрушит все, что у нас с Джорджегг было.
— Вы убили Фелисию? — спросила Джоли.
Она знала, что ей предстоит умереть. Перри Клифтон уже убил шестерых, что ему еще одно убийство?
— Она не оставила мне выбора. — Перри встретился взглядом с Максом. — Мальчик, да тебе без нее куда лучше. Тебе бы следовало сказать мне «спасибо» за то, что я тебя от нее избавил.
— Проклятие! — Макс громко выругался. — Это все в прошлом, изменить ничего нельзя. Но на этот раз вы можете поступить как порядочный человек. Женщина, которую вы держите, — не Лизетт, это Джоли. И это очень даже имеет значение. Дядя Перри, вы меня слышите?
— Какая тебе разница? Она для тебя ничего не значит.
— Неправда! — возразил Макс. — Я люблю Джоли.
— Значит, ты такой же дурак, каким был я. На самом деле она не Джоли и не Лизетт, она — обе эти женщины. Это одно и то же. Проклятая ведьма, которая соблазняет мужчин своей красотой и своим телом завлекает их на смерть.
