— Вряд ли кому-нибудь подходит сейчас моя компания.
Подходит? Специально ли Маргарет употребила именно это слово? Рива не стала ничего говорить, чтобы не усугублять то угнетенное состояние, в котором пребывала ее сестра.
— Тебе нужно выйти и присоединиться ко всем остальным. Уныние и нытье тебе не помогут.
— Много ты об этом знаешь, — ответила Маргарет. Она закрыла лицо руками. — О, Рива, что мне делать, если Ботинки уйдет от меня? Он — это все, что у меня есть. Я умру, я просто умру.
— Ты будешь жить, как все мы живем после потери человека, бывшего для нас очень важным. Не так-то легко умереть от печали.
Маргарет неприязненно поглядела на Риву. Ее будто бы ранило отсутствие сострадания в голосе сестры, та как будто не сопереживала ее горю. Однако Маргарет быстро очнулась от излишней углубленности в собственные переживания.
— Но я люблю Ботинки! — закричала она.
Рива подумала: неужели Маргарет не приходило в голову, что и она любила свое дитя, своего мужа. В ее жизни были и иные потери, о которых Маргарет не имела никакого понятия. Она и не желала о них что-либо знать. Сама же Рива очень остро чувствовала, насколько одинока она в переживании давних, прошлых печалей.
— Ты сказала Ботинкам, что любишь его? — спросила она.
— Я не могла. Мы не привыкли…
— Тогда не жди, что он сам узнает об этом.
— Это все Эдисон виноват. Это не мужчина, а животное, грязное животное, разрушившее мою жизнь. Ему и дела до меня никакого не было, только его желание, то, что ему было нужно. Я для него — не человек, его интересовало лишь мое тело. Еще одна победа для его мужского самоутверждения!
Как всегда, в бедах Маргарет были виновны все, кроме нее самой. Она талдычит одно и то же, как пономарь. Это уже слишком! Рива ощутила прилив злости, попыталась сдержать себя, но не смогла.
— Эдисон, конечно, вел себя как животное. Но не он пришел к тебе, Маргарет, ты пришла к нему. Все, что произошло, произошло отчасти по твоей вине. Но это — не конец света. Мы все совершаем ошибки. Признай это — и забудь! Все в порядке. По крайней мере, мы все извлекли из происшедшего урок.
— Ах, как философски ты рассуждаешь! Надеюсь, что ты вспомнишь свои слова, когда придет твой черед. Тебя-то он на самом деле домогается.
— Да мой черед давно прошел!
— Но если ты не остановишь его, он снова наступит.
— Совсем недавно ты предлагала мне отдаться Эдисону — не так ли? Как видишь, это все же не так легко, как ты думала.
— Я решила, что ты должна сделать что-нибудь в отношении его. Ты — Рива Столет. Твое имя имеет вес.
— И что же ты предлагаешь?
Маргарет беспомощно развела руками:
— Я не знаю, ты лучше в этих делах разбираешься. Ты знаешь самых разных людей. У тебя масса влиятельных знакомых. Позвони кому-нибудь. Не стоит сидеть сложа руки и ждать, что еще выкинет Эдисон Галлант. Сделай первый шаг.
Снаружи раздался шум подъезжающей машины. Рива взглянула через кружевные занавеси, висевшие под старинными шелковыми шторами.
— Похоже, Эдисона уже не опередить.
— То есть? — В голосе Маргарет зазвучало беспокойство.
— Он идет сюда.
Лицо Маргарет побелело, она плотно сжала колени.
— Чего он хочет? Я не могу его видеть, я не могу! Куда мне спрятаться?
— Не будь дурой! — заметила Рива резко, затем продолжила умиротворяюще: — Нет никакой нужды прятаться, хотя не стоит вам двоим сейчас и видеться. Оставайся на месте. Абрахам выяснит, зачем он приехал.
Маргарет, кажется, слова Ривы не убедили, но она не двинулась со своего места. Обе внимательно слушали, как дворецкий неторопливо пошел открывать дверь, услышали, как пожилой человек попросил Эдисона пройти в библиотеку. Через несколько секунд в дверь гостиной постучали. Абрахам заглянул внутрь.
— Миссис Рива, вас хочет видеть какой-то джентльмен, — сказал он, выделив голосом слово «джентльмен», как это делают слуги-южане, когда сомневаются в подлинном статусе человека.
— Спасибо, Абрахам, — ответила Рива Она бросила взгляд на сестру, которая съежилась на диване так, будто желала спрятаться в нем полностью. Рива поднялась и решительно направилась к двери.
Старик настороженно посмотрел на нее.
— Мне сказать о визитере мистеру Ноэлю — он недавно вернулся домой?
— Спасибо, все в порядке. Я сама все устрою.
На лице Абрахама отразилось сомнение, но он пропустил ее вперед, затем открыл дверь в библиотеке. Когда она вошла, он осторожно закрыл дверь.
Эдисон держал в руке книгу — первое издание «И восходит солнце» из коллекции Космо. Увидев Риву, он поставил книгу на место.
— Очень мило. Мой вкус к надежному помещению капитала не идет дальше скаковых лошадей и акций. Каждому свое, как говорится.
Рива слушала неуважительные замечания Эдисона, наблюдала, как небрежно он держал ценную книгу, доставлявшую столько удовольствия Космо, как нагло, почти по-хозяйски, он вел себя в комнате, бывшей сутью Бон Ви, его центром, — и ее начала охватывать ярость. Она убила бы его сейчас. Окажись в ее руках оружие, Эдисон был бы мертв. Это страшило, но и придавало бодрости.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Как ты смеешь показываться после того, что сделал с Маргарет?
— Маргарет? Я не сделал ничего такого, что противоречило бы ее собственному желанию.
Улыбка его была столь самодовольной, что она хотела бы ударить его по лицу хлыстом.
— Ты лжешь!
— Разве? Что-то я не слышал, чтобы она звала полицию.
— Значит, ты руководствуешься таким критерием, определяя, желает или нет женщина заниматься с тобой сексом: вопит она или нет, когда ты закрываешь ей лапами рот.
— Какой у тебя грязный язычок! — ответил он, но улыбка его стала исчезать.
— А ты всегда был слишком самодовольным. Удивлена, как это ты не боишься столкнуться с Ботинками.
— Старина Ботинки? А что мне его бояться? Он наполовину и сам верит, что его жена за этим и пришла ко мне.
— Ты сумел его в этом убедить.
— А если и так?
— Да, ты это сделал — чем хуже думает Ботинки о Маргарет, тем лучше ты себя чувствуешь. Что бы ты ни ответил, все лишь тебе на пользу. Что тебе здесь надо?
— Ну что же, раз ты так прямо ставишь вопрос, не вижу необходимости быть излишне вежливым в выражениях. Я приехал сюда, чтобы сказать тебе одну-единственную вещь. Или ты придешь ко мне, как это сделала твоя сестра, или я говорю Эрин, кто ее мать.
Она знала, что это произойдет; не было никакого иного возможного пути, учитывая личность Эдисона.
— Скажешь Эрин? Превосходно! Я и сама о том же подумывала.
— Не пытайся лукавить. Если бы ты хотела так поступить, то давно уже это сделала.
