Диана удовлетворенно кивнула:
– Лучше сходить с ума от злости, чем улизнуть тихонько и лелеять свои раны. Но если ты хочешь восстановить свою задетую гордость, тебе нужно встретиться с Бретом лицом к лицу и поговорить с ним прежде, чем ты уедешь.
– Знаю, – равнодушно ответила Дженни. – И чем скорее, тем лучше.
Диану не обмануло это показное равнодушие. Она знала Дженни слишком хорошо.
Брет был удивлен, узнав, что Дженни уже покинула Курайонг. Он хотел извиниться перед ней за то, что не проводил ее вчера ночью, но опоздал. Теперь ему хотелось как можно скорее попасть в Чурингу, и он злился на своих парней, которые были не в состоянии подняться с постели после вчерашних возлияний. В конце концов все расселись по грузовикам и двинулись в обратный путь. Но когда они достигли первых ворот фермы, солнце уже стало садиться за Тджурингу.
У Брета вырвался вздох облегчения, когда он наконец увидел впереди дом. Хипповый трейлер был припаркован перед входом. Значит, Дженни дома. Однако к тому времени, когда он управился с лошадьми и дал указания на завтрашний день, наступила ночь. В спальне Дженни зажегся свет, и Брет понял, что опоздал с визитом. Что ж, придется потерпеть до утра.
Он спал как убитый после тяжелого дня. Ему снились фиолетовые глаза и зеленое платье, которое превратилось в океан. Когда первые лучи солнца коснулись лица, Брет быстро вскочил и уже через полчаса, чистый и свежевыбритый, шагал по двору к дому. Сердце его забилось быстрее, когда взгляд упал на веранду. Дженни стояла там.
Она его еще не заметила, и он воспользовался этим, чтобы полюбоваться ею. Она замечательно выглядела даже в этих старых джинсах и рубашке. Волосы ее золотились в утренних лучах, напоминая цветом масть его любимого Строллера. Воспоминания о танцах вызвали у него улыбку, в походке появился кураж, которого так давно уже не было.
– Доброе утро, Дженни! Отличный был бал, правда? – весело произнес Брет, улыбаясь до ушей.
Дженни по-прежнему стояла к нему спиной, и он решил, что она не услышала. Он уже собрался повторить слова, но в этот момент она обернулась, и Брет похолодел. Взгляд ее был устремлен куда-то поверх его плеча, а лицо казалось высеченным из мрамора, настолько оно было бесчувственное.
– Полагаю, что да, если вы любите подобные развлечения. Но я, как оказалось, приняла участие далеко не во всех местных забавах, чему очень рада, – произнесла она холодным, высокомерным тоном, таким непохожим на ее обычный тон.
Брет нахмурился. Это была совсем не та женщина, которая с такой радостью танцевала с ним на балу и с которой было так легко общаться еще сутки назад. Настроение у него резко упало. Эта отстраненное существо ничем не напоминало ту Дженни, которую он знал и любил.
– Что случилось? – спокойно спросил он.
– Я поняла, что у меня нет ничего общего с местными жителями, – сказала она холодно, оставаясь такой же далекой и неподвижной, как гора на горизонте. – Диана возвращается в Сидней через неделю. Я собираюсь уехать вместе с ней.
Брет был потрясен ее решимостью.
– Но ты не можешь! – возмутился он. – А что будет с нами?..
Дженни посмотрела наконец прямо на него, но глаза ее потемнели, как неотшлифованные аметисты.
– «С нами», мистер Уилсон? Здесь нет никаких «нас» в том смысле, какой вы, очевидно, вкладываете в это слово. Я хозяйка Чуринги, а вы – всего лишь мой управляющий, которому я щедро плачу деньги. Вы можете тратить их на местные развлечения. Меня это не интересует. Но вы не имеете права задавать мне такие вопросы! – заносчиво обрезала она и усмехнулась с вызовом.
– Сучка! – выдохнул Брет, взбешенный тем, что так легко обманулся. Она была ничем не лучше Марлин. Даже хуже.
Дженни продолжала, как будто ничего не слышала:
– Я дам указание своему адвокату, и он известит вас о моем решении. До тех пор вы можете продолжать свою работу в этой должности. – С этими словами она развернулась, вошла в дом, громко хлопнув дверью, – все было кончено.
Брет не успел ничего ответить. Он долго стоял, потрясенный, с дурацкой надеждой в душе, что все это просто неудачный розыгрыш и она сейчас вернется – прежняя, любимая и такая родная. Что случилось? Почему? За что? Что могло произойти за эти двадцать четыре часа? Что он ей сделал?
Он отступил назад, глядя на дверь, затем быстро развернулся и пошел прочь. Логика подсказывала ему, что так будет лучше, но сердце говорило другое. Она не захотела с ним объясняться, но что-то должно было произойти, что так повлияло на нее! Брет вспомнил их последний чудесный медленный танец. Она была счастлива тогда – теплая и тающая в его объятиях, а ее запах сводил его с ума, превращая в счастливого подростка. Он почти решился признаться ей в любви, но тут Чарли Сквайрз схватил его железной рукой и затащил в круг танцующих прощальный рил. Вместо признания он был вынужден трястись в дикой пляске вместе с друзьями, а когда вырвался из круга, ее уже нигде не было.
Глаза Брета сузились. Нужно припомнить, что было потом. Он тогда обегал все вокруг в надежде найти Дженни и объясниться, но не нашел. Машины Чарли Сквайрза возле амбара тоже уже не было – он ускользнул из круга гораздо раньше… Костяшки его пальцев побелели, с такой силой он вцепился в ограду. Чарли и Дженни. Дженни и Чарли. Конечно! Каким же он был придурком, если надеялся на взаимность этой женщины, когда рядом есть Чарли Сквайрз, который может дать ей все? Лорейн была чертовски права, раскусив ее с первого взгляда. Дженни вкусила от райской жизни богатых скваттеров, была очарована этим дамским угодником.
Брет вспомнил, как заметил их рядом за столом. Красивая, счастливая пара. Они подходили друг другу по всем статьям – богатые, образованные… Разумеется, они будут больше жить в городе, чем на ферме в глуши. Только дурак мог надеяться, что Дженни сможет от всего этого отказаться и променять на человека, который ничего не может ей предложить, кроме трудового пота.
Чувствуя себя больным от разочарования, Брет направился к конюшням. Его больше не заботило, что Чуринга может стать частью Курайонга. Какое ему до этого дело, если его уже здесь не будет? Оставаться в Чуринге без Дженни нет никакого смысла…
Брет оседлал мерина и тронулся в сторону зимних пастбищ. У него пока еще есть работа, которую надо выполнять. И чем она будет тяжелее, тем лучше. Он целиком сосредоточится на ней, и тогда, может, боль сама собой пройдет.
Дженни прислонилась к двери, слезы градом катились по лицу. Все было сделано как надо, но она знала, что ей никогда не забыть презрительного взгляда Брета, слушающего ее слова. И все-таки только так она могла отомстить ему за вероломство и лицемерие. Если бы она не выдержала, то просто сломалась бы.
