Лицо Коннора остается нечитаемым.
— Я знаю.
Она тяжело сглатывает.
— Лили отговорила меня от этого.
Ло целует Лили в висок. Я думаю, мы все рады, что Роуз не выбрала этот вариант, даже если она и думала о нём.
И мне было бы больнее за Коннора, если бы он не знал всё заранее.
— Я просто… — Роуз глубоко вздохнула. — Я подумала, что у меня есть пара месяцев, прежде чем мое тело начнёт действительно меняться. Два месяца, чтобы не обращать внимания на то, что мой мир перевернется с ног на голову и внутри меня вырастет существо. Постарайся понять.
Он улыбается.
— Я понимаю, дорогая.
— Итак, — говорит Ло, держа свою воду, — как именно два гения случайно забеременели?
Он потягивает свой напиток, забавляясь.
Роуз начинает укладывать свои вьющиеся, мокрые волосы в гладкую прическу.
— Почему бы тебе не ответить на этот вопрос, Ричард? Ты дружишь с отродьем Сатаны.
Ло смеется.
— Думаю, ты перепутала меня с «существом», растущим внутри тебя.
Коннор поднимает руку, чтобы они замолчали. Роуз выглядит готовой начать бросаться в моего брата содержимым своей сумочки. Там наверняка есть баллончик с перцовым спреем.
— У нас был незащищенный секс, — объявляет Коннор.
Роуз при этом указывает пальцем на меня. Блять.
— Надеюсь, ты надеваешь с ней презерватив.
Мое лицо напрягается. Я уже сказал ей, что буду предохраняться с Дэйзи. Им всем нужно, блять, остыть.
— Это не твоё гребаное дело, Роуз.
Дэйзи все равно говорит это, чтобы успокоить свою сестру.
— Я принимаю противозачаточные.
— Я тоже принимала, — огрызается Роуз. — И я никогда не пропускала ни одного дня.
Она гордится этим фактом.
— Тогда что, блять, случилось? — спрашиваю я, протягивая руку в замешательстве.
— Противозачаточные эффективны только на девяносто девять процентов, — говорит Коннор. — Мы, конечно же, в одном проценте.
Роуз шлепает его по руке за это замечание, а он хватает её за запястье и глубоко целует. Она тает. Я перестаю, блять, смотреть.
И тут я встречаюсь глазами с моим братом, с Ло. Он обнимает Лили, и даже несмотря на новости, сейчас, в этот момент, он выглядит более умиротворенным, чем три дня назад.
— Так ты знаешь французский, — говорит он мне.
— Да, я знаю французский.
Коннор держит руку Роуз на столе и кивает мне.
— Где ты научился?
— У репетиторов в детстве, как ты с Роуз.
— Вообще-то, я учил себя сам, — говорит Коннор с ухмылкой на миллион долларов.
Ло медленно хлопает в ладоши.
— Поздравляю, любовь моя.
Коннор только шире улыбается, и я тоже, к удивлению, разделяю его улыбку.
Лили оживляется.
— Я тоже выучила немного французского, — она прочищает горло. Я думаю, мы все внутренне смеемся, не над ней, а просто с ней. Она чертовски смешная. С американским акцентом она говорит: — Comment allez-vous?
Как твои дела?
Коннор отвечает с искренней улыбкой: — Je ne pourrais pas être plus heureux.
Не мог быть счастливее.
Роуз расслабляется будучи прижатой к телу Коннора. А Лили выглядит чертовски растерянной. Она уже потеряла нить.
Дэйзи протягивает мне свою салфетку в форме неправильной тыквы. Я сжимаю её руку под столом. И на короткую секунду я думаю о том, что будет после Калифорнии, после моего восхождения. О возвращении в Филадельфию. О её родителях… не похоже, что они должны быть большой преградой. Мне двадцать пять. Но твоя семья не уходит просто так, когда ты становишься взрослым. Они остаются частью тебя навсегда.
Я добавляю ко всему столу: — Je serais génial, mais je sais ce qui me fait toujours obstacle.
У меня было бы всё отлично, но я знаю, что всё ещё стоит на моём пути.
Ло снова хлопает.
— Я впечатлен, — говорит он мне. Он поворачивается к Лили. — Ты почти свободно говоришь, любовь моя.
Она ударяет его в грудь, и он насмешливо морщится, делая вид, что ему больно. Они оба улыбаются.
Мои глаза перебегают на Коннора, который смотрит на меня с пониманием и большим состраданием.
Он говорит: — Tout ira bien, mon ami.
Всё будет хорошо, мой друг.
Коннор говорил, что он не верит в магию, но его слова сами по себе обладают силой, наполняя меня безмятежностью, временным спокойствием, которое я благодарен иметь перед восхождением.
Всё будет хорошо, мой друг.
Я киваю несколько раз.
Всё будет хорошо.
52. Дэйзи Кэллоуэй
Калифорния.
Мы добрались. Национальный парк прекрасен, и в любой другой день я бы наслаждалась атмосферой Йосемити, но это тяжело, когда мы находимся в кустах, а перед нами в 30 метрах возвышается гигантская скала. Эль-Капитан больше, чем Башня Дьявола. Она более зловещая. Но у неё более доброе название.
Солнце ещё даже не взошло. Сейчас 5 утра, и Райк планирует начать восхождение в темноте с налобным фонариком. Он хочет пройти три маршрута менее чем за двадцать четыре часа. Для этого потребуются выносливость, сила и доля везения. Именно за удачу я и беспокоюсь. Во всем остальном я уверена, что он справится.
Райк разговаривает со смотрителем парка у основания Эль-Капитана, несколько раз кивая. Он привязывает сумку с мелом к поясу.
Я срываю желтые дикие цветы у своих ног в кустарнике, скручивая стебли, чтобы сделать корону. Каждый раз, когда я смотрю на Райка, у меня замирает сердце. Никогда ещё я так не волновалась за другого человека.
Роуз шлепает себя по руке и проклинает комаров. Она садится на деревянную скамейку позади меня.
— Я же говорил тебе не пользоваться духами, дорогая, — непринужденно говорит Коннор, садясь рядом с ней.
Роуз бросает на него взгляд.
— Я не собираюсь жертвовать приятным ароматом из-за глупых мух.
Она отмахивается от ещё одной.
— Ты и без них хорошо пахнешь.
Она сужает глаза.
— Это Шанель. Без него я чувствую, что половина меня пропала.
Ло сидит на столике для пикника рядом со скамейкой, голова Лили лежит у него на коленях, она спит.
— Это потому, что ты маскируешь свой сучий запах, — говорит он. — А твоя душа покидает тело, когда понимает, что вселилась не в того хозяина.
— И я уверена, что твои мозговые клетки изжарились, пока ты придумывал это оскорбление, — опровергает она.
Прежде чем Ло успевает ответить, его перекрикивают другие голоса.
— Дэйзи, вы с Райком вместе?!
— Дэйзи, только один вопрос!
— Ты боишься восхождения Райка?!
— Эй, — огрызается Ло на семь или восемь репортеров, скопившихся в 6 метрах позади нас, съемочные группы на месте, объективы направлены на нас и Райка. — Успокойтесь. У нас ещё двадцать четыре часа впереди, и я лично не хочу оглохнуть к концу этого.
Я стою перед деревянными скамейками и столами для пикника и поворачиваю голову, чтобы увидеть Лили, проснувшуюся от всей этой суматохи.
— Он упал? — спрашивает она в тревоге, её глаза открываются.
— Нет, любовь моя. Он в порядке.
Она шумно выдыхает.
— Окей, хорошо.
У меня в горле застрял комок. Я не единственная, кто сегодня обеспокоен.
Операторы начинают осыпать меня вспышками, ловя мое лицо. Когда мы покинули Неваду, начали ходить слухи о сольном восхождении Райка. Якобы он должен был зарегистрироваться в парках штата, и эти документы просочились в прессу.
Думаю, Райк нервничал бы больше из-за того, что пресса сегодня так близко к нам, если бы не наша команда охраны, которая провела линию между камерами и нашими скамейками. Так что, по крайней мере, мы можем притвориться, что не замечаем их. Майки здесь, он качает головой на пару парней, которые выкрикивают вопросы в мой адрес.
Сейчас ещё раннее утро, поэтому мы ожидаем, что появится еще много людей, возможно, и фанатов.
Мой отец также прислал записку с Майки:
