Людмила Георгиевна улыбнулась ярко-ярко и кивнула, соглашаясь с выводами мужа. Потом сказала доверительно, глядя Арине в глаза.
— В общем, и целом, я ужасно обрадовалась. Ужасно!
— И встретили их? Стол накрыли?
— Разумеется. Ведь они Нафанины родственники. Нет. Наши с Нафаней родственники. Наши. Мои и его. Именно так. В таком порядке. Мои и его.
Решительно заявила Людмила Георгиевна.
— С ума сойти.
Ахнула Арина.
— Я тоже так считаю.
Согласилась хозяйка дома и пояснила.
— Митенька нам чрезвычайно понравился. Да. Чрезвычайно! Умный мальчик. Его, конечно, нужно воспитывать. Мы с Нафаней пока его устроили в хороший сад. К себе берем часто.
— Каждый день почти. И на выходные.
Подал реплику глава семьи.
— Цыц!
— Так что у нас теперь есть внук.
— И сколько ему?
— Пять. Увидишь еще. Озорной только очень. Аллочка была тише воды, ниже травы. А Митя все носится, носится. Носится. Визжит. Гоняет Гарика. Бедный пес под диван забивается. Что? Удивили мы тебя, Ариночка?
— Не то слово.
— Вот так. Жизнь не стоит на месте.
— Угу.
Согласилась Арина. И подытожила.
— Сюрприз следует за сюрпризом.
Шла домой и улыбалась глупо-глупо. Представляла с каким лицом Людмила Георгиевна узнает новости. Нет, на счастье Игоречка он лицо мужского пола, и к тому же вылитый Семенов. Тут парню очень повезло. А уж Мите и подавно. Раз! И судьба подбрасывает потрясающий комплект бабушка-дедушка. А оба еще не старые. Энергичные. И небедные, что тоже крайне важно.
Хотя… Кому больше повезло это еще подумать надо. Семеновы после гибели дочери сами на себя похожи не были. А тут…
— Счастье, счастье привалило.
Спела Арина вслух и завернула во двор. Темные окна собственной квартиры сразу напомнили грустный факт. Лично она — умная дурочка, прозябает одна.
* * *
В гостях у драгоценной подруги было весело.
Алена хвасталась подарками. На мужа обрушилась то ли взятка, то ли еще что. Словом, он сегодня приобрел обожаемой половине кольцо и серьги с маленькими, но зато совершенно настоящими бриллиантами.
— Блестят?
— Еще как!
Подтвердила Арина.
— Сейчас как обмоем…
Чуть подвыпившая Родионова взгрустнула, глядя на чужое счастье. Но взяла себя в руки, чтобы унылой физиономией никому настроение не портить. Поведала Алене историю сватовства Басмача. Подруга обрадовалась невероятно. Даже спела громко и немузыкально.
— Вот и славно, трам-пам-пам!
— Почему? Почему?
— Все само собой устроилось. А то с тебя бы сталось нянчиться с дедом до конца его дней.
— Да нет же. Все не так.
Возмутилась Арина.
— Не поняла.
— Это он со мной нянчился. Ясно тебе? Он. Убирался. Готовил. По магазинам бегал. Стирал. Гладил. Я от него видела столько заботы! И никаких проблем. Никогда. Не повздорили даже ни разу. У меня в жизни такого не было. Чтобы обо мне беспокоились. Чай к моему приходу заваривали. Ужин разогревали и подавали. Ты представить не можешь, как я к нему привыкла.
— Да?
— Да!
— Чего ты кипятишься?
— Не славно. Не славно.
— ?
— И не трам-пам-пам.
Арина старательно передразнила Виноградову. Та вскинула бровь, но промолчала.
— ?
С тяжким вздохом, больше похожим на стон, Арина призналась.
— Я кошмарная эгоистка. Старик устроил свою жизнь, а я осталась одна. Представь. Иду вчера вечером домой. Окна темные… Темные окна…
— И что с того?
— Алена!
— Да ладно тебе.
— …
Арина вздохнула. И едва не улетела с табурета на пол, так энергично ее по спине широкой ладонью лучшая подруга хлопнула.
— Придумала! Стой. Не падай. Придумала.
— ?
— Найми деда. Пусть он на тебя домработницей вваливает. И ему приработок. И тебе польза. Деньги у тебя есть, морда буржуйская. Я знаю.
И что ей ответишь? Подруге золотой. Припечатала так припечатала. Хотя… А почему нет? Арина покрутила идею в голове. И решила, что после первой же зарплаты посчитает все хорошенько. Если хоть на пару рабочих дней получится нанять Басмача. Нет, честно. Это же будет здорово.
Василий вернул двести долларов, и стеснительная мимоза, долго извинялся. Остальные поклялся отдать через месяц. Ему было неловко. Особенно, на фоне покупки украшений. Как ни крути — предмет роскоши.
Арина пообещала подбить ему глаз, если он будет дергаться по этому поводу. На жизнь, на самое первое время — финансов у нее хватит. В конце то концов, она работать собирается! Подарила Ванечке к зиме свитер и шапочку. В долгой беседе подружка случайно раскрыла историю французского пеньюара. Привезенный сто лет назад, действительно, из Парижа, он оказался фатально мал.
— Продавщица сунула не тот размер. Перепутала, наверно. Я его распечатала только дома. Ревела три дня. Продавать отказалась. Девчонки упрашивали. Нет, говорю. Ни за что. А тут, как кто под руку толкнул. Полезла в шкаф, наткнулась на пакет. И чего, думаю, он у меня лежит? Такая вещь должна иметь хозяйку! Пользу приносить. Эротика, блин. Чего вы ржете, паразиты?
Ванечка за вечер успел дважды обдуть Арину. Коварная Виноградова жалеть отказалась, поддержала сына.
— Это он нарочно, чтоб больше любила! В крестные пойдешь?
Тут отец семейства внезапно вспомнил, что он в первую очередь хирург, а друг и человек только во вторую. А посему нагло-пренагло потребовал.
— Заметано. Будешь моей кумой. Близким человеком. Так что, не стесняйся! Оголяйся.
Чуть не силой, разул, раздел, долго любовался едва заметными полосками шрамов, вынес вердикт.
— Умеют работать, суки!
Сплюнул злобно, прямо на ковер. Получил от Алены подзатыльник. Поцеловал обеих, и жену и ее любимую подружку.
— Я от зависти. Техника у них, препараты, Боже мой. Руки то и у нас не из жопы растут.
За второе грубое слово получил звонкую затрещину, на этот раз от Родионовой. Ни капли не обиделся, пошел сидеть с наследником, дал дамам поболтать спокойно. Идеальный муж. Существуют таковые в природе? Или судьба расщедрилась персонально для Виноградовой, наградив ее единственным экземпляром?
* * *
Домой Арину привезли поздно вечером. Высадили на перекрестке.
— Дойдешь сама двадцать шагов? А то мне разворачиваться не охота.
— Дойду, конечно. Не волнуйся. Всем пока.
На такие мелочи Родионова давно не обижалась. Не в лесу же ее завезли и бросили одну-одинешеньку. Три минуты и дома. Ерунда.
Вот неожиданность! У подъезда столкнулась с чудо-дизайнером. Голос у парня был довольно-недовольным одновременно. Глаза блестели, как у мартовского кота.
