Он так добр… — с нежностью думала о нем девочка. — Он кричал, но не называл меня дурой, не смеялся надо мной, как Нанду и Сесеу. Она Нервно теребила браслетик, подаренный Шанди на рождество.
А Шанди сам пока не замечал то, что уже становилось понятно всем окружающим: он по-особенному относился к своей подопечной. Он был явно влюблен в Мел, хотя пока Шанди упорно отрицал это, говоря себе, что просто девочка очень ранимая, и ей нужна его защита.
Саид высадился из такси у своего дома. И поразился, увидев направляющуюся к нему Маизу. Жена его врага гоняется за ним, как маньячка… И он прекрасно знает, что этим нужно воспользоваться! Но как?!
Маиза усмехнулась, заметив растерянность Саида. Ничего, она все возьмет в свои хрупкие руки, и Саиду не придется размышлять.
Латиффа увидела с балкона, что Маиза разговаривает с Саидом, и попросила дочь и племянницу быстренько спуститься. И все же Саиду и Маизе удалось назначить встречу и скрепить намечающийся союз крепким рукопожатием.
Жади лежала на коленях у дядюшки Али, он гладил ее по голове.
— Я предпочел изменить свои планы, Жади, но твой муж руководствуется порывами. Он упрямо хочет оставить тебя в Рио-де-Жанейро. Аллах не одобряет таких импульсивных поступков.
Жади вздохнула. Она понимала, что ее спокойная жизнь отныне окончилась, но расставаться с ней ой как не хотелось.
— Дело закончится тем, что ты опять поставишь все на того парня, как было в прошлый раз.
— Нет, дядя, нет… — Жади села.
— Первую ошибку можно простить, но второй нет прощенья… Ты не сможешь снова всех обманывать.
— Вы знаете, как я не хотела приезжать, как я хочу уехать отсюда. Это Аллах надоумил Саида отпустить меня.
— Лишь бы лекарство было принято вовремя… — вздохнул Али.
— Больше всего я хочу уехать отсюда! Там я забуду все снова и навсегда… — твердила Жади.
— Если бы Кадижа была дочкой Латиффы, то я бы еще понял. А Самира… Самира очень похожа на тебя, когда ты только приехала в Марокко… Меня очень тревожит ее судьба, — с беспокойством сказал дядюшка напоследок. — Она хочет учиться, хочет сама выбрать себе мужа…
— Нет, у нее все будет иначе. Ей не придется жить в Марокко, как пришлось мне, — Жади вытерла слезы.
— Кто знает, наши судьбы начертаны на Небесах. Аллах распоряжается судьбами людей…
Я забыла в первый раз, забуду и во второй, — сказала себе Жади. Но на первый раз ей понадобилась около десяти лет. Однако мосты были сожжены: возврата к спокойному счастью уже не было.
Пока Жади думала, как ей забыть Лукаса, он, напротив, размышлял о том, как им быть вместе. Он предпринял еще один решительный шаг: пошел на разговор с отцом. Леонидас сидел в своем кабинете и изучал какие-то бумаги.
— Отец, я хочу поговорить с тобой, — Лукас подошел к столу старшего Ферраса.
Тот оторвался от бумаг и вопросительно поднял глаза на сына.
— Я попросил развода у Маизы и женюсь на Жади.
Леонидас тотчас разразился бранью. Он не считался с чувствами своего сорокалетнего сына и не принимал их во внимание. Он упоминал лишь о выгодном контракте и об открытии дверей на Восток… А что такое счастье единственного сына для Леонидаса Ферраса?! Ни-че-го! Конечно, судьба предприятия для него гораздо дороже, чем судьба сына!..
— Ты сможешь жить, как хочешь, лишь после моей смерти! — заявил старший Феррас. — Или ты откажешься от этой женщины, или я пойду против тебя! Первый раз в жизни я пойду против тебя! — он грозил сыну пальцем, но тот уже поднимался по лестнице, не обращая внимания на его крики.
Тогда Леонидас привычно стал вспоминать Диогу. Тот, по словам отца, был совсем другим, и с ним удалось бы обновить компанию.
Вот он унаследовал от меня все лучшее! — вздохнул Леонидас, вспоминая погибшего сына.
— Я знаю, Далва, он предпочел бы, чтобы погиб я, а не Диогу! — кричал Лукас, расхаживая по спальне взад и вперед.
— Не говори так, Лукас! Какой отец будет выбирать между сыновьями?! Не надо оговаривать отца! Для него вы равны, — успокаивала его нянюшка.
— Я знаю, Далва, знаю! Мой отец никогда не одобрял моего образа жизни! Мне пришлось попытаться стать похожим на Диогу, чтобы он сильней — любил меня! И вот чего я достиг: меня уже нет, но мне не удалось превратиться в Диогу! Я кажусь старше, чем есть на самом деле. Меня ничто не волнует, моя жизнь — это бессмысленный отсчет дней. Я потерял вкус к жизни!
— И все из-за этой женщины! Она — твое проклятие! — заголосила служанка.
— Может быть, но жизнь дает мне еще один шанс, и я его не упущу! Я буду делать то, что мне нужно, а на остальных мне наплевать!
Туг вошла Маиза, и няня буквально выбежала из комнаты, не желая присутствовать при очередном семейном скандале.
— Маиза, предупреди, что я не буду ужинать. Жена кивнула.
— А как насчет нашего разговора?
— Поговори с Жади и назначь время круглого стола.
— Она здесь ни при чем!
— Если хочешь, я сама назначу, — усмехнулась Маиза.
Лукас вышел из комнаты. Он не знает, что она уезжает, — смекнула Маиза и улыбнулась своей собственной догадке.
Саид рассказывал жене о встрече с женой Лукаса.
— Я же тебя просила не ходить! — укорила Жади.
Она ревнует меня, — догадался Саид. И снова взялся мучить жену, сказав ей, что, видимо, Маиза хочет отомстить мужу за боль, причиненную ей из-за Жади.
— Возможно, она тоже все эти годы чувствовала себя отодвинутой на второй план, как и я. Очень трудно быть на втором плане… Может, по этому, она нашла во мне родственную душу, — голосом невинной жертвы заговорил Саид.
— Это пытка! Тебе нравится издеваться надо мной! — закричала Жади.
— Успокойся, — все тем же выдержанным тоном остановил ее он.
— Я чувствую себя виноватой, но я ни в чем не виновата. Ты совсем не такой добрый, как все считают! — Жади отошла к окну.
Что ни говори, а теперь она не могла не ощущать за собой вины. Я боюсь того, что он может сделать, — подумала она.
— Прости, — он взял ее за руку и повернул к себе.
— Оставь меня, — устало вздохнула она.
— Я слишком сильно люблю тебя…
— Это не любовь: это гордость, оскорбленное самолюбие.
— Забудь все, скажи, что простила, — выпрашивал Саид отпущения грехов.
— Хорошо, я пойду собирать вещи, — жена ушла. Она не забыла его, — в глазах Саида таилась прежняя злоба… Надо ли было ему извиняться?..
Иветти твердила Лауринде что Леонидас ее любит, и она не понимает, почему он не хочет быть с ней.
— Ему трудно забыть, как ты предала его с Диогу! — объяснила подруга.
Иветти искренне удивилась. Она считала, что поступила честно, переспав с юношей. Какая-нибудь другая на ее месте подумала-бы об этом, но не сделала, а значит, предала в чувствах. А она была откровенна, что тут такого? Иветти решила, что просто никто не любит честных людей.
