– Примерно так. Обычно люди пугаются скелетов. Особенно когда это скелеты их жертв.
Лайза молчала – видимо, прокручивала в голове их разговор.
– Дело плохо, но не безнадежно. Любую запись можно по-разному интерпретировать в суде…
– Наш разговор слушали трое свидетелей, приглашенные Логаном: репортер «Атланта конститьюшн» Питер Браун, судья Верховного суда Эндрю Беннетт и сенатор Дэннис Летроп. Как видишь, все трое – уважаемые граждане. Логан потрудился на славу: почти целый день убеждал Тимвика, что он – твоя следующая жертва.
Лайза побледнела и внезапно стала выглядеть вдвое старше своих лет. Снова опустившись в примятую траву, она пробормотала:
– Отдаю должное твоей хитрости. Я с самого начала предупреждала Тимвика, что тебя надо опасаться. Он провел меня с металлоискателем, но другие приборы ясно показали, что вокруг ни души, так что до появления Логана у нас есть немного времени…
Ева кивнула.
– Это хорошо. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Трудно смириться с мыслью, что все пошло прахом… – Лайза с трудом проглотила слюну. – Я думала, что ты у меня в руках. Что Бонни – ключ к твоему повиновению.
– В этом ты не ошиблась.
– Почему же ты не воспользовалась шансом?
– Слишком высоки были ставки. Ты покусилась на дорогих мне людей.
– А ведь я собиралась выполнить свое обещание! Я бы организовала поиск Бонни. Я бы лучше себя чувствовала, если бы сдержала слово.
– Верю.
Лайза выпрямилась. Ева напряглась всем телом.
Лайза покачала головой.
– Можешь меня не опасаться. Ты победила: я уничтожена.
– Ты сама себя уничтожила. Куда ты идешь?
– Я бросила череп Бена, когда бежала к вертолету… – Она нашла череп и снова опустилась на колени. – Как он мал! Странно… Бен был очень велик – и телом, и душой, и умом.
– Ты истребила и тело, и душу, и ум.
Лайза, казалось, не слышала ее слов.
– Он был так умен! Он умел мечтать и претворять свои мечты в жизнь. – Она погладила череп и прошептала:
– Ты был удивительным человеком, Бен Чедберн!
Ева не поверила своим глазам: прикосновение Лайзы к черепу походило на ласку любящей женщины, по ее щекам струились слезы. Она подняла голову.
– Желтая пресса напечатает фотографии… Они обожают кошмар и уродство. Не позволяй им позорить Бена! Я хочу, чтобы его вспоминали только в расцвете сил. Борись за него! Ты мне обещаешь?
– Обещаю. Никаких фотографий, кроме тех, что потребуются как улики для суда. После этого он будет предан земле.
Лайза долго молчала, потом заговорила полным удивления голосом:
– Мне это действительно важно. Бен относился к таким вещам иначе: он твердил, что важнее то, что мы оставляем после себя, а не то, во что мы превращаемся после смерти и куда деваются наши останки. – Она не стеснялась слез. – Как мне больно на тебя смотреть, Бен! Не думала, что нам доведется встретиться снова. Ты говорил, что этого не случится.
– Что ты несешь?! – крикнула Ева.
– Я любила его, – ответила Лайза бесхитростно. – Всегда любила и всегда буду любить. Он был сама доброта, сама заботливость. Таких, как он, больше не найти. Неужели ты думаешь, что я могла убить такого человека?
– И все-таки ты его убила. Руками Марена.
– Да, я уговорила Скотта приготовить шприц с инъекцией. – Она опустила глаза. – Но Бен отнял у него шприц и сам сделал себе смертельный укол. Не хотел, чтобы ответственность легла на Скотта. Вот что это был за человек!
– Зачем он это сделал?
– Бен умирал от рака. Он узнал о своей болезни через месяц после инаугурации.
Ева с трудом удержалась на ногах.
– Самоубийство?..
– Нет, самоубийство – удел трусов, а Бен трусом не был. Просто он хотел избавить нас от… – Лайза помолчала, чтобы вернуть голосу твердость. – Он сам все спланировал. Он знал, что его мечтам уже не суждено осуществиться. Пятнадцать лет мы трудились, чтобы привести его в Белый дом. Мы были неповторимым по слаженности дуэтом… Он был вынужден взять вице-президентом Мобри, чтобы заручиться голосами южан, но всегда твердил, что этого поста достойна одна я. Но я не расстраивалась, потому что чувствовала, как для него ценна моя помощь. А потом мы узнали, что он умрет, не успев осуществить намеченного… Разве это справедливо? Он не мог с этим смириться.
– Он сам все это задумал?
– Это он выбрал Кевина Детвила, он научил меня работать с ним, объяснил, как добиваться от него толку. Он знал, что мне понадобится Тимвик, и подсказал, на какую приманку тот клюнет вернее всего.
– Тимвик знал о болезни президента?
– Нет, Тимвик считал, что его убили. Бен полагал, что Тимвик проявит больше покладистости, если будет считать себя соучастником убийства президента, и оказался прав. – Лайза горько усмехнулась. – Он все верно рассчитал. Все прошло как по маслу. Роли были расписаны четко. Моя состояла в том, чтобы управлять Кевином и добиваться прохождения законопроектов, приготовленных Беном. Я уже пропихнула через конгресс целых семь! Ты хоть представляешь, каких усилий это стоило?
– А роль Тимвика? – спросила Ева безжалостно.
– Думаешь, ему поручили убивать догадливых? Нет, он просто охранял меня и облегчал обман. Но ему было страшно. В конце концов он впал в панику и вышел из повиновения.
– Значит, с ним у твоего Бена все же вышла промашка?
– Все обошлось бы, если бы был соблюден наш план. Если бы Доннелли сделал все, что от него требовалось. Если бы нам не мешал Логан. И если бы ты, Ева, не сунула нос не в свое дело.
– То есть если бы вас никто не заподозрил.
– План Бена был почти безупречен. Ты хоть понимаешь, что разрушила? Мы хотели упорядочить власть, помочь простым людям. То, что у нас отняли этот шанс, – верх несправедливости.
– Для достижения своих целей ты лишала этих самых людей жизни. Предположим, мужа ты не трогала. Но Фиск получал от тебя приказы убивать.
– Я не хотела этого… Но все покатилось кувырком – я и не заметила, как это произошло. Я обещала Бену, что буду руководить событиями. Это была моя обязанность, пойми! Одно влекло за собой другое, вот я и полетела в пропасть…
Она опять зажала себе рот.
– Что я говорю? Где мое достоинство? Ведь все это записывается! – Лайза выпрямилась, расправила плечи, ее лицо озарила ослепительная улыбка. – Видишь, мне все нипочем! Достаточно искренне улыбаться – и вашим пленкам никто не поверит.
– Боюсь, поверят. Все кончено, Лайза.
Она задрала подбородок.
– Нет, я еще дам последний бой!
– Разве Бен тебя одобрил бы? Скандал такого масштаба на многие месяцы парализовал бы деятельность правительства и перечеркнул все хорошее, что ты успела совершить.
