– Марвин? – позвала она, но там никого не было.
Флинн сидела на путях и ждала полуночного поезда. Она чувствовала себя так, словно все еще спала, и только наполовину понимала, что собирается сделать. Так было лучше, потому что прошлой ночью во сне она видела будущее и не хотела быть частью этого будущего: Джек скоро умрет, и бабушка скоро умрет. Прошлой ночью и сегодня рано утром она увидела остаток своей жизни. Она выйдет замуж и будет жить во Франции, но это будет несчастливый брак. Станет художником и будет делать вещи из голубого стекла, но даже это не принесет ей счастья. У нее будет сын, а не дочь, а самое страшное – в сорок лет она заболеет, и недуг прикует ее к инвалидному креслу задолго до того, как она на самом деле умрет. Флинн будет совсем одна: ее бывший муж настроит сына против нее. О ней будет заботиться лишь сиделка, но не слишком хорошо. Флинн не сможет говорить, но даже если бы и могла, не будет никого, кто бы мог ее выслушать. Прежде чем это произойдет, в ее жизни будут и прекрасные события, но не так много, чтобы заставить ее остаться.
Флинн знала, что произойдет после того, как она сделает это: все будут злиться на нее, так же как прошлой ночью во сне злилась мама, когда увидела Флинн. Она сказала: «Что ты здесь делаешь, тебя не должно здесь быть». И они ненадолго отдадут ее ангелам, но даже среди них она не сможет чувствовать ту радость, которую чувствуют они, это будет место, где все будет иметь собственный голос. Ее мама умерла, Флинн была в этом уверена. Ей снилоеь это уже несколько недель.
Прошлой ночью к ней приходили ангелы и предупредили ее, что время лечит раны не лучше, чем милосердие. Они сказали ей, что в мире духов время измеряется завершенностью, промедлением и стремительностью. Ее отправят обратно, и ее следующая жизнь будет более сложной, но более вознагражденной. В наказание за свой поступок в другой жизни она снова окажется в компании своего отца, в роли его матери, что гораздо хуже, чем быть его дочерью. Марвин двигается в сторону тьмы, а не света, и у него будет еще множество жизней, чтобы осознать это. У него была замечательная душа: дважды в прошлых жизнях он был нищим, что очень высоко ценилось, так как это учило людей милосердию и состраданию. До этого, когда он только возник, он был одним из чрезвычайно редких созданий, возникших из двух различных начал: мира ангелов и мира человеческих богов. А ведь ангелы иногда впадали в зависть – они тоже были несовершенны – и совершали злые поступки. Прошлой ночью во сне она видела это и все поняла.
Прежде чем появлялось тело, у души появлялся цвет. У ее отца был голубой ангельский цвет с примесью желто-белого цвета, цвета человека. Его ангельская часть пела вместе с голубыми цветами, колокольчиками и фиалками серебристые мелодии, исполненные в до мажоре. До мажор был основным ладом, в котором пели ангелы. Основным заданием ангелов было сопровождать все души к туннелю рождения, по одной на каждую сторону, их тела защищали новые создания от грязи и темноты человеческого мира. Это было маленькое пространство, щель, где они должны быть особенно осторожны: ведь это граница между двумя мирами. Там не было расстояния, не было времени. Это было место, которым ни одно небесное тело не могло управлять, и где ни одно земное тело не могло оставаться. Здесь обитали подземные создания, полные ненависти.
В случае с Марвином один из завистливых ангелов отступил всего-то на дюйм и пропустил темноту. Тот ангел понес худшее из всех возможных наказаний: его выгнали из царства ангелов и заставили быть человеческим духом. И даже еще хуже, узнала Флинн во сне, – этот дух никогда не будет прощен, он навсегда запомнит неуловимую тоску и бело-голубое счастье того особого места, где жили ангелы. Вот как плохо делать что-то злое и проявлять нелюбовь к другому существу, сказал Флинн какой-то мужчина из сна. Ангелы боялись только одного – стать человеком: самое худшее для них – это втиснуться в маленькие пространства – человеческие тела, которые вечно надо кормить и ублажать.
Ангелом была Анна, да и сейчас тоже, и она неразрывно связана с Марвином. Флинн увидела во сне, что они втроем вернутся на землю, Анна и Марвин станут мужем и женой, а Флинн – матерью Марвина. Поппи будет умственно отсталым разносчиком почты, который отравит всех соседских собак. Она, то есть он, в следующей жизни попадет в тюрьму за то, что он совершит с детьми страшные вещи, и где его – ее – убьют через десять лет. Начнется ужасная война, и Флинн станет воином, управляющим укрепленным поселком, когда она кончится. Ее жизнь станет одинокой, ее будут обвинять и ненавидеть за недостаток еды и за жестокие законы, определяющие, кому вынашивать детей, а кому нет; она будет казнить людей, совершивших преступления из ненависти, – за все, что будет делать она для исправления и продолжения человеческого рода. В том мире только доброта будет чего-то стоить. В конце концов ее расстреляют, но Флинн будет творить добро и осуществит свою цель.
Флинн услышала отдаленный свисток поезда. Она была напугана, настало время – не умирать, а получить прощение. Адом было то место, куда попадали непрощенные. Флинн не видела ада, но знала, что такое место существует. Место, где она жила сейчас, возможно, и было адом. Она подошла к рельсам и легла на них. Два индейца легли рядом. Один из них научил ее, как стать маленькой, так, чтобы не было больно. Но кто-то или что-то-не позволяло девочке сделать этого.
Когда поезд подошел настолько близко, что задрожали рельсы, она села, готовая передумать. Флинн была так напугана! Никто в ее сне не говорил о том, как это страшно, – ангелы убеждали, что бояться нечего. Как она хотела не знать того, что делает, она хотела не видеть всего этого так четко. А что если она ошиблась? Что если она просто ненормальная, как говорили дети в школе?
Около железнодорожных путей стояло множество незнакомых людей, которые смотрели на нее. Она не знала, почему они заинтересовались ею и так рады ее видеть. «Посмотри мне в глаза», – сказал пожилой мужчина. Флинн посмотрела и поняла, что это ее дедушка. По крайней мере он был очень похож на фотографию мужчины на ночном столике Анны. Флинн смотрела ему в глаза и почувствовала, как индейцы придвинулись поближе, их мягкие замшевые штаны были словно еще один человек между ее кожей и их. Она подумала – это неправильно, я не хочу этого делать. Но не могла пошевелиться, а звук поезда был таким громким, что она слышала его каждой косточкой. Флинн ничего не чувствовала вплоть до последней минуты, когда поезд оказался над ней и она увидела пугающее создание с красными глазами, прицепившееся к днищу вагона. Это создание было из НИОТКУДА И НИКОГДА, оно было похоже на барсука, только с лицом человека и очень-очень злое – один из индейцев толкнул ее так сильно, что она соскочила с путей.
