на её настрой? Да таких, как она, близко нельзя к больным подпускать! И о какой мести вы мне тут говорите? У нас с вами нет ничего общего.
- Не прикидывайтесь, я всё про вас и Асю знаю. А она моя дочь! Хотите объясняться в присутствии начальника? Я вам это устрою!
Егор Филиппович развернулся и вышел. Его шаги ещё долго гулко раздавались в пустом коридоре.
А когда они совсем стихли, в ординаторской появилась Катя.
- Папа, что он хотел? У тебя будут неприятности? Чай или кофе сделать?
- Кофе налей. Да ничего мне не будет, не волнуйся. Я понял, как он среди ночи у нас оказался.
- И как? – Катя включила свет в ординаторской и подошла к электрической плитке за ширмой, предварительно насыпав кофе в турку.
- Он Асю искал. Наши дружеские отношения с Асей для него не секрет, он приехал, а дома у неё пусто, она у нас ночует по моей просьбе, потому что Олег приехать должен часа в два-три ночи, а я на работе, вот Ася и вызвалась встретить его со всей компанией у нас дома, распределить по комнатам, накормить и отправить спать. А отчим её решил, что она со мной тут, на дежурстве.
- Короче, в вашу чистую дружбу он не верит. – Катя налила кофе в кружку, добавила пару кубиков сахара и поставила перед Даниловым. – Сливки налить?
- Налей, – отвечал Саша.
- Пап, а ведь он в чём-то прав. Между мужчиной и женщиной не может быть просто дружбы.
- Ну, это по молодости, когда гормоны играют, в каждой женщине видишь объект вожделения, а потом проходит. Я уже давно вышел из того возраста и благодарен судьбе, которая дала мне Асю в друзья.
- А как женщина она тебе совсем-совсем не нравится?
- Почему же, она симпатичная, приятная во всех отношениях. – Он отпил кофе и прищурившись смотрел на дочь. – Катерина, что за допрос с пристрастием? Вы там с бабушкой новый план по устройству моей жизни разработали?
- Нет, но я же вижу, как Ася на тебя смотрит. С Мишкой она нормально, любит его, да и я против неё ничего иметь не буду. Подумай на досуге.
- Обязательно подумаю. – На любого другого Данилов бы уже рассердился за такое грубое вмешательство в его жизнь, а вот на дочь он серчать не мог. - Катя, услышь меня, пожалуйста. Я не стану портить Асе жизнь. Я её слишком уважаю для этого. Ей нормальная семья нужна: муж, любимый и любящий, дети. Не чужие, пусть даже самой близкой подруги, а её собственные. Чувствуешь нестыковку? Не могу я дать того, что ей хочется.
Катя покачала головой, вздохнула тяжело и обняла отца за плечи.
- Я, между прочим, о тебе забочусь, папа. А Ася, мне кажется, та самая женщина для тебя.
Видимо, Катерина почувствовала, что перегибает сейчас, и отступила, предложив отцу лечь поспать. Потому как всё равно скоро кто-нибудь поступит, а отдых очень уж необходим человеку. К тому же время во сне движется незаметно, а значит, ждать легче.
Только вот сон не шёл. Саша ворочался с боку на бок, вставал, подходил к окну, вглядывался в чернеющее полотно дороги и, не замечая ни одной машины, снова ложился на диван. Надо было сказать Олегу, чтоб не ехал в ночь. Но теперь уже поздно.
Он почти задремал, когда по стене прошёлся отблеск фар подъехавшего автомобиля. Данилов бросился к окну, но это была всего лишь скорая. Накинув халат, Саша спустился в приёмное отделение.
Привезли мужчину, получившего ожоги восьмидесяти процентов тела. Пахло от него мерзко - смесью спирта с сивушными маслами и гарью. Фельдшер рассказал, что пострадавший уснул около самогонного аппарата, стоявшего на плите. Хотел удивить гостей крепким напитком собственного изготовления, но, похоже, перестарался. Слава о его рецепте в буквальном смысле прогремела. Градус, судя по всему, оказался слишком высокий, или давление в аппарате превысило все возможные нормы, но самогонный аппарат рванул. По роковому стечению обстоятельств все случилось накануне дня рождения несчастного, именинник готовил самогон именно на праздничный стол. По словам фельдшера, взрыв был нехилый. Сначала соседи подумали, что это хлопок бытового газа, но спасатели и пожарные опровергли эти домыслы. Балконные рамы сорвались с креплений, от окон остались лишь осколки и щепки, а входную дверь выбило. Жильцы соседних квартир выбегали из подъезда кто в чем был, они-то и вызвали скорую да спасателей.
Стекла долетели аж до самой дороги. Хорошо прохожих в столь поздний час не было, а то пострадавших было бы больше.
Данилов в перевязочной обрабатывал ожоговые поверхности, думал, что в условиях их больницы у пациента слишком мало шансов, а специализированный центр чересчур далеко, вряд ли до него удалось бы довезти мужчину живым. Вот так жил человек, собирался гостей звать, праздновать, а всё обернулось совсем не так, как планировал. Если выживет, второй день рождения справит…
Когда закончил, помог поднять пациента в интенсивную терапию. Настроение совсем упало. Катя заварила крепкий чай и поставила печенье ему на стол. Ничего не говоря, вышла из ординаторской. Данилов сел заполнять историю пациента и всё время поглядывал на часы. Вот-вот должны были приехать Олег и Серёжа.
Катя нервничала. Сама не могла понять причину, потому что всё было хорошо. Даже очень хорошо, а ей отчего-то спокойно не живётся. С Ванькой отношения прекрасные, он любит её — не как девочку или подругу, а по-взрослому, и это, оказывается, безумно приятно. Они даже целовались уже в клизменной, когда там никого не было… Конечно, не самое романтичное место, но в хирургии вообще романтики мало, зато с Ванькой здорово. Папа, правда, обещал Ивану ноги повыдергать и вместо них спички вставить, если тот красную линию перейдёт. Но Катя отца не боится, он всегда будет на её стороне! Как же хорошо, что отец появился в её жизни, и как жалко, что столько лет она его не знала…
Девушка ещё раз глянула в окно. Нет, ничего и никого, только тьма кругом. И фонари не горят…
— Кого выглядываешь? — спросил появившийся как будто из ниоткуда отец.
— Да никого, просто думаю.
— Пошли в ординаторскую, думать вместе будем. У Ивана мать приболела, он уехал к ней, так что его не будет пару дней. Звонил вот только что. А ты ждёшь…
— Не, пап, я
