Песчинка на ветру - Юлия Гойгель

возвращается в Минск, — отвечает вернувшийся Артём. — Сходит с детьми с трапа самолёта, а на соседней полосе уже стоит личный борт Саида. Мальчишки называют такие перелёты игрой в морской бой. Вряд ли сами придумали, скорее услышали от Хайфы или кого-то из охраны. Но они счастливы. Этого нельзя не видеть.

По коридору слышится громкий визг и топот маленьких ножек. Я быстро натягиваю брюки и иду открывать дверь. Вероника пробегает мимо меня и с разгона запрыгивает на кровать родителей. Артём бросает дочь на спину и начинает щекотать. Заливистый смех девочки разносится по всему дому.

— Опять мелкая весь дом переполошила, — ворчит Леон, ещё по-детски потирая кулачками глаза. Но в его голосе я не слышу раздражения, лишь чуть-чуть зависти. Наверное, ему тоже хочется забраться в родительскую кровать, но возраст в восемь лет не даёт этого сделать.

— Хочешь со мной на пробежку? — спрашиваю, протягивая руку сыну. Вижу, как его глаза заполняет радостный блеск. Он уверенно вкладывает свою ладошку в мою руку.

— А я не буду вам мешать? — вежливо спрашивает. — Вы ведь бегаете быстрее за меня?

— Не будешь. Я ведь в отпуске, мне здесь быстро бегать не нужно, — отвечаю. — Леон, я же тебе говорил, что знаю тебя с самого рождения. Обращайся ко мне на «ты», хорошо?

— А мама ругать не будет?

— Не будет, — уверенно киваю головой я.

Сын смотрит на меня ещё несколько минут и идёт ва-банк:

— Арслан, а ты можешь сказать маме, что я не люблю есть овсянку по утрам?

— А что ты любишь? — уточняю я.

— Можно макарон с мясом или омлет с сосисками, как и ты. И тосты, только не с икрой, как у тебя, а с джемом, — быстро перечисляет ребёнок. — Поговоришь с мамой?

— Поговорю, — обещаю я.

Мы выходим из бунгало, когда Леон останавливается и смотрит назад.

— Арслан, а давай возьмём с собой маму?

Я чувствую, что Эми стоит у окна и смотрит нам вслед, но не оборачиваюсь. Где-то внутри сердца на миг появляется острая боль. Как объяснить собственному сыну, что некоторые решения изменить нельзя. И я о них не жалею. Мы встретились с Эми в самом пекле войны. Я сделал всё, чтобы она нашла в обычной жизни своё счастливое место. Мне же там места нет. Я солдат, наёмник, убийца. Никогда не верьте, если услышите или прочитаете, что такие, как я могут исправиться. Вам бессовестно лгут. Я — смертельно опасный вихрь. Никому и ничему не устоять на моём пути. Однажды Эми сравнила себя с песчинкой. Но она ошиблась. Эми — якорь, держащий меня на плаву жизни силой своей любви.

Спустя ещё шесть лет.

Сегодня день свадьбы моей старшей дочери Насти. Ей двадцать два, жениху двадцать восемь. Я считаю, что дочь ещё слишком молода. Но Саид, когда я высказал своё мнение, лишь покрутил пальцем у виска.

— Это девочка, Артём! Для девочки никогда не бывает рано, а вот поздно — бывает. Я тебе хоть раз плохого посоветовал?

Здесь мне нечем крыть. Да, наши с ним мнения часто не сходились, а методы — ещё чаще. Но всё, что он делал для моей семьи — лишь во благо. Я не могу это не признать. И чёртового зятя тоже он посоветовал. На обязательном ежемесячном семейном обеде у них с Лорой в особняке год назад. Ни с того ни с сего сообщил, что хочет познакомить Настю с сыном своего хорошего партнёра. Между прочим, наследником концерна, который знаком любому бизнесмену. Да, у меня уже тоже концерн, но до высот уже законного тестя мне и за десять жизней не добраться. На момент прошлогоднего обеда меня успокоило несколько обстоятельств: потенциальный жених был русским, христианином, никаких серьёзных грехов за ним не числилось. Хотя Саид зачем-то решил заняться замужеством Насти, я понимал, что делать это насильно или как-то влиять на события он не будет. Навлиялся в своё время.

Тогда я промолчал, Эми тихо закашлялась в расшитую золотом салфетку, Настя стала более тщательно пережёвывать еду. Лишь Лора (но ей можно) шикнула так, что услышала охрана за дверью:

— Сам сначала женись, потом других сватай.

— Женюсь. Могу за один день на троих. А тебя даже в наложницы не возьму. Как только надоест за тобой бегать, — тут же парировал Саид.

— Вот и не бегай. Могу хоть сейчас уйти! — тут же пригрозила та, поднимаясь с места.

— Ух, снова морской бой! — оживился старший из мальчишек — погодок.

— Отменяется, — чуть повысил голос отец. — Лора, я ещё не договорил. Сядь на место.

Та послушно села. Всё же иногда Саид умел смотреть на неё. Он не стал долго вынашивать свою задумку и буквально в следующие выходные организовал какое-то мероприятие, где и познакомил молодых. Мне кажется, даже он сам не верил, что из знакомства что-то получится. А всё получилось. Даже я теперь не могу не согласиться.

Когда предсвадебные хлопоты были в самом разгаре и до самого торжества оставался примерно месяц, Лора ворвалась в наш с Эми дом подобно тайфуну. Кажется, наш тихий семейный вечер вновь накрылся медным тазом. Я сел на ковре, глядя, как наш с Эми трёхлетний сын Даник, рушит очередной замок из конструктора.

— Лора, вы что, опять с Саидом поругались? — привычно спросил.

Вошла Эми с бокалом коньяка. Кашляя от крепости Лора сразу осушила почти половину.

— Нет. Мы же были на ужине у будущих сватов. На людях мы с Саидом никогда не ругаемся.

— А мы что — не люди? — задал я сопутствующий вопрос.

— Вы — моя семья, — слегка сдала назад Лора. — Представляете, эта напыщенная, вся перекроенная пластиковым хирургом и перекаченная ботоксом индейка, то есть моя будущая сватья, прямо за столом намекнула, что я всего лишь любовница Саида. Хорошо хоть детей ублюдками не назвала.

В окна дома бьёт яркий свет. Это означат лишь одно — Саид прискакал следом за благоверной. Мы с Эмилией переглядываемся. В дом мой главный инвестор входит один и молча берёт из рук Лоры уже пустой стакан. К удивлению, скандала не происходит. Саид обнимает женщину, тихо ей говоря:

— Успокоилась, пока гнала? А если бы с тобой что случилось? Не мог же я ударить эту дурную бабу прямо в её доме. Завтра она перед тобой публично извиниться.

Лора шмыгает носом:

— Не надо мне её извинения. Пусть засунет сам знаешь куда. Она назвала меня содержанкой. Это лучше, чем проститутка или одно и тоже?

Теперь переглядываемся