— Мммммм… не говорите мне этого, сеньорита Флорес, или мне придется отшлепать вас и приказать другому мужчине взять вас.
— Мне нравится быть плохой.
— Плохой? Очень плохой?
— Для вас… да.
Он, забавляясь, прикасается к моей груди.
— Я более чем готов к этому, сеньорита. Но позвольте напомнить, что мы договорились поужинать с моей матерью, а все наши игры касаются только нас двоих.
Он прижимает меня к стене. Я еле сдерживаю смех.
— Ты сводишь меня с ума… Булочка.
Он набрасывается на мои губы, властно проникает в меня языком, и я снова как пластилин в его сильных руках. Он прижимается ко мне, и я издаю стон удовольствия — я готова его принять. Хочу, чтобы он раздел меня, сорвал с меня трусики и сделал со мной все, что захочет. Он касается языком моего подбородка, но, когда из меня снова вырывается стон, отходит от меня.
— Держите себя в руках, сеньорита Флорес. Ваша свекровь может подумать, что вы развратница. Идемте… нас ждут на ресепшене.
Я хохочу… Свекровь! У меня никогда не было свекрови!
— Ты мне за это заплатишь, — говорю, взяв его под руку. — Запомни.
— Мммммм… жду не дождусь.
Мать Эрика — остроумная и обаятельная женщина.
Во время ужина она шутит и смеется, и у меня создается впечатление, что мы знаем друг друга всю жизнь. Она рассказывает забавные истории о детстве Эрика, а он в ужасе сдерживает ее, но улыбается. Мне нравится, как он смотрит на мать. Видно, что он ее очень любит, и я безгранично этому рада.
У Эрика звонит телефон, и он встает из-за стола, чтобы ответить. В этот момент Соня поворачивается ко мне и говорит:
— Спасибо.
— За что? — изумленно спрашиваю я.
— За то, что мой сын улыбается. Вот уже много лет я не видела его таким счастливым, и мое сердце переполнено радостью. Я вижу, как он на тебя смотрит, как ты на него смотришь, и мне так хочется запрыгать и закричать, как сумасшедшая: «Наконец-то! Наконец-то мой сын позволил себя любить!»
Растроганная, улыбаюсь и наклоняюсь к ней:
— Он оказался крепким орешком. Уверяю тебя!
— Серьезно?
— Да.
— Мой Эрик — крепкий орешек?
— Да… твой Эрик.
Соня разражается смехом:
— Ай, Джуд!.. Единственное, чего я не понимаю, — как ты, такая симпатичная девушка, терпишь его. У Эрика чертовский характер. Хотя… думаю, ты наверняка уже в этом убедилась сама. Когда он что-то вбивает себе в голову, то не останавливается, пока этого не добьется.
— Это точно… уверяю тебя, что он упертый как баран, — хохочу я вместе с Соней.
Эрик наблюдает за нами. Пробегаюсь по нему взглядом и вздыхаю. Он такой красивый в темных брюках и голубой рубашке… Он подмигивает, и по моему телу пробегает дрожь. Я обожаю его!
— Джуд, могу я задать тебе вопрос?
— Конечно, Соня.
Она бросает быстрый взгляд на сына.
— Что ты знаешь об Эрике?
Я понимаю, к чему она клонит.
— Если ты о Флине, Бетте и о его болезни, то я знаю все. Он рассказал мне об этом, и я все равно его люблю.
Соня сжимает мою руку, и я понимаю, что она делает над собой усилие, чтобы не заплакать. Она очень взволнована, но сдерживается. Соня кивает и, выпив немного вина, тихо произносит:
— Эрик заслуживает кого-то похожего на тебя. Того, кто любил бы его и понимал.
— Его легко любить. Он просто должен позволить это делать.
Она понимающе кивает и придвигается ко мне еще ближе.
— Проклятая Бетта заставила его сильно страдать. Эрик тяжело это перенес, и я больше не видела, чтобы он улыбнулся хоть одной женщине. Но ты… теперь ты его невеста, и я без ума от счастья, и могу провести весь вечер, благодаря тебя за то, что ты его любишь.
Я улыбаюсь, делаю глоток вина, а Соня продолжает:
— Каждый раз, как вспоминаю его страдания, выхожу из себя. Застать в постели бесстыдного отца со своей невестой, это было ужасно!.. Ужасно…
— Успокойся, Соня… успокойся, — шепчу и беру ее за руку, понимая, как она взволнована.
Вдруг я вижу рядом с Эриком девушку, которую видела в офисе и с которой он тогда ушел. Соня тоже смотрит в ту сторону и бормочет:
— Мама дорогая… А она что здесь делает?
Эрик хватает девушку за руку и что-то говорит. Она вырывается и идет к нам. У меня кровь застывает в жилах. Не знаю, кто она, вижу только мрачное лицо Эрика, и это меня тревожит. Внезапно Соня поднимается и спрашивает:
— Что ты здесь делаешь?
Эрик подходит с девушкой.
— Мама, мне все равно, что этот упрямец опять меня отсылает. Я приехала за ним и не собираюсь без него возвращаться.
Оторопев, смотрю на Эрика, и он поясняет:
— Дорогая, это моя сестра Марта.
Блондинка с ребяческим выражением лица поворачивается ко мне и улыбается:
— Привет, Джудит… Слышала о тебе немного, но только хорошее. Кстати, мы должны поговорить с тобой о моем упрямом братишке.
— Марта!
— О… Эрик, помолчи! Я уже сыта по горло твоими выходками.
— Дети… дети… не начинайте, — примиряет их мать.
Я улыбаюсь девушке, и Соня поясняет:
— Марта — это моя дочь от второго брака. Марта, Джудит — невеста Эрика, ты знала об этом?
Эрик закатывает глаза, я смеюсь, а Марта переспрашивает:
— Невеста?
— Да, моя невеста, — говорит Эрик.
— Но как ты можешь выносить этого ворчуна?
— Из чистого мазохизма, — отвечаю я, и все, даже Эрик, хохочут.
Смех немного снимает напряжение, и Марта, не теряя времени, смотрит сначала на мать, затем на брата, и говорит:
— Церемония знакомства закончена. Скажи мне, когда ты вернешься в Германию? Мы с мамой замучились с Флином, а няня вот-вот его задушит. Это создание прибило бы нас с удовольствием. И потом, что насчет твоей операции? Ты же говорил, что это нужно сделать поскорее, что нужно снизить внутриглазное давление. Что случилось? Почему ты не можешь вернуться? Уверена, твоя невеста поймет, что ты должен уезжать, не так ли?
Я киваю, но у меня на лице наверняка написано огромное изумление. Я не знала, что он отложил операцию из-за меня. Я начинаю злиться, и Эрик, увидев мое лицо, бормочет:
— Ну почему ты такая болтливая, сестричка?
— Потому что я хочу, чтобы мой ворчливый братец всегда видел мое лицо, когда я буду его ругать, понятно?
— Боже!.. Когда ты начинаешь говорить со мной как доктор с пациентом, ты меня нервируешь.
— А ты меня еще больше нервируешь, когда ведешь себя как упрямец. И кстати, вчера Флин опять вытворил в школе одну из своих глупостей.
Эрик вздыхает, ему неловко об этом говорить.
— Сынок, — добавляет Соня, — ты по-прежнему не хочешь отдать Флина в школу-интернат? Я люблю этого мальчика, но его поведение…
