— Более трудным, чем я ожидал, — признался он. — Как я справился?
Фиона улыбнулась.
— От человека с вашим IQ можно было ожидать достаточно высоких показателей, — сообщила она, — и вы их достигли.
Осознав, как умело Фиона ушла от прямого ответа, Лиза ощутила новый укол тревоги и взяла Дэвида за руку.
— А что дальше? — спросила она.
Фиона дописала что-то в форме и подняла голову.
— Теперь, боюсь, нам придется запастись терпением и подождать, пока результаты компьютерной томографии и анализов крови вместе с моим отчетом отправят консультирующему психиатру. Как только это произойдет, вам назначат время, когда можно будет прийти и встретиться с ней. Я говорю с «ней», потому что это почти всегда женщина.
— И тогда мы услышим диагноз? — спросил Дэвид.
— Она захочет лично провести оценивание, но да, тогда вам должны сообщить и диагноз.
— Возможно ли, что... — хрипло начал Дэвид. — Томография не выявила никаких признаков опухоли?
Лиза прочувствовала всю трагичность ситуации, когда боишься чего-то ужасного, и ей захотелось укрыть Дэвида в объятиях, как будто так можно было оградить его от всех бед.
— У меня нет этих результатов, — сказала Фиона. — Их отправят психиатру.
Прежде чем заговорить, Лизе пришлось проглотить подкативший к горлу ком.
— Долго ли нам придется ждать результатов? — спросила она.
Рука Фионы качнулась взад и вперед.
— Обычно их готовят два-три месяца, — извиняющимся тоном ответила она. — У нас мало докторов. Но я надеюсь, что в вашем случае получится быстрее.
На обратном пути за руль села Лиза. Не спеша ведя машину сквозь проливной дождь, она пыталась придать ощущение реальности тому, через что только что прошел Дэвид, и собственным чувствам. Она как будто выпала из нормальной жизни, потеряла ощущение того, где находится и даже кем является, и блуждала в тумане, что воспринималось ею как чужой сон. Казалось невозможным быть там, где она была сейчас: возвращаться в машине с обследования, которое могло поставить крест на будущем Дэвида. Это при том, что меньше шести недель назад они поженились в окружении друзей и близких и впереди, как они думали, их ждала счастливая новая жизнь. Было такое ощущение, что она совершила аварийную посадку в чужом мире. Ей здесь не место, у нее с этим миром нет ничего общего, он никак не согласуется с головокружительными успехами и наградами, в достижении которых ей позволила увериться жизнь. И в то же время Лиза не представляла, где еще она могла бы находиться, если не рядом с Дэвидом.
Лизе хотелось думать, что ее присутствие сегодня хоть немного помогло мужу, но он этого не говорил и вообще еще никак не комментировал сам тест. Наверное, до ужаса унизительно, когда с тобой обращаются как с ребенком, задают такие простые вопросы, а ты не в состоянии на все ответить правильно. Возможно, Дэвид ждал от нее слов ободрения, хотел услышать, что он хорошо справился. При мысли об этом Лизу захлестнуло чувство вины, потому что, не будучи уверенной, что под таким давлением сама справилась бы лучше, она все-таки не решалась ничего говорить из страха, что ее слова прозвучат фальшиво.
Заметив, что Дэвид пролистывает блокнот, видимо, чтобы лишний раз убедиться, что ему сегодня больше никуда не надо, Лиза подумала было взять его за руку, но тут он захлопнул черную книжечку и сказал:
— Завтра мне нужно ехать в Лондон.
Лиза бросила на него быстрый взгляд. И все? Каким-то образом ему удавалось вести себя, будто ничего не случилось.
— Это нельзя отменить? — спросила она. Ей было неуютно при мысли, что Дэвид уедет из дому.
— Зачем? Я вполне способен добраться туда, если ты об этом.
А способен ли? Зная, что вслух этого спрашивать не стоит, Лиза сказала:
— Ты на поезде поедешь? Знаешь что, я с тобой. Мне нужно много чего...
— Я бы предпочел, чтобы ты осталась дома.
Лиза снова на него посмотрела, чувствуя, как к горлу подкатывают рыдания.
— Но если я все-таки хочу поехать...
— Минуту назад не хотела, да и мне будет лучше одному, — отозвался Дэвид. Потом, немного помолчав, добавил: — Но спасибо, что была со мной сегодня. Надеюсь, ты об этом не жалеешь.
Судорожно сглотнув, Лиза ответила:
— Почему я должна сожалеть? Я не хочу, чтобы ты проходил через это один.
С раздражением в голосе Дэвид сказал:
— Это путешествие не из тех, в которое отправляются парами. Это в моей голове, не забыла? А не в твоей.
— Дэвид, пожалуйста, перестань со мной так разговаривать. Тебе еще не поставили диагноз, так что...
— Давай сменим тему, — резко перебил он и без дальнейших предисловий спросил: — Ты еще общаешься с тем парнем, с которым раньше жила? Забыл его имя. Тот, который... Ты понимаешь, о ком я.
Лиза молчала.
— Как его зовут? — не унимался Дэвид. — Ну же, ты знаешь, о ком я говорю.
— Тони Соммервиль.
Он нахмурился, как будто не был до конца уверен.
— Наверное, это он. Он по-прежнему свободен?
— Что?
— Он сейчас женат на ком-нибудь?
— Я не думаю... Вообще-то, я не уверена, что хочу слышать, к чему ты клонишь.
Несколько секунд между ними была только тишина, звенящая словами, которых он не произнес. Потом со вздохом, который прозвучал как признание досадного поражения, Дэвид откинулся головой на спинку сиденья и закрыл глаза.
Радуясь, что ссоры удалось избежать, Лиза наклонилась вперед и включила музыку в надежде, что она как-то поможет Дэвиду расслабиться.
— В Лондон я еду затем, — сказал он, то ли просыпаясь, то ли вдруг решая заговорить, когда они завернули в свои ворота, — чтобы увидеться с Джерри. Моим зятем.
— Розалинд знает?
Не дождавшись ответа, Лиза бросила на Дэвида взгляд и почувствовала укол жалости, когда поняла, что он не уверен.
— Ты не обязана оставаться со мной. Ты же понимаешь это, не так ли? — отрывисто проговорил он.
Понимая, что он имеет в виду, Лиза сказала:
— Я этого не слышала.
— Что ж, очень жаль, потому что я это сказал. Значит, добавим разговоры с самим собой к списку моих... моих... Да как же они, блин, называются? Помрачения! Что за слово вообще такое? Оно ничего не означает...
Предоставив ему с ворчанием выбираться из машины, Лиза вошла в дом через парадные двери и, проверив автоответчик, скорее по привычке, чем ожидая звонков, решила укрыться в своем кабинете. Она не хотела закрываться от Дэвида, ей просто нужно было подумать и попробовать разобраться в том, что происходило с ним и их союзом, а сделать это, когда он пытался втянуть ее в спор, было невозможно.
Лиза села за свой письменный стол и обхватила голову руками. Ей отчаянно хотелось плакать, кричать и яростно проклинать судьбу, которая творила с ними такое. Но, даже если она даст волю чувствам, потом все равно придется смотреть в лицо тому, через что они проходят, и как-то справляться. Но как она это сумеет, если у Дэвида в самом деле окажется ранняя деменция? Что это, черт побери, будет значить для их брака, их совместной жизни? А его и ее карьеры? Из статей в Интернете она знала, что его поведение характерно для определенных типов слабоумия. И как бы ей ни хотелось успокоить себя, что у Дэвида такого быть не может, она понимала, что это не так. Кроме того, дамокловым мечом нависал вопрос, насколько поведение Дэвида объясняется его желанием оттолкнуть ее и насколько болезнь уже убила в нем того замечательного человека, которым он был на самом деле.
