— Я, конечно, могу освободить их под вашу ответственность, но с условием, что они пока должны будут находиться дома. Вполне вероятно, мне еще придется побеседовать с ними. Ясно?
— Они будут дома, обещаю.
Матт спросил полицейского, как его зовут, и пошел на кухню. Взглянув на разбитые лица братьев Спренгстенов, он с любопытством подумал, как же в таком случае выглядит теперь Майерс. Как только он вошел, мальчики замолчали. Они не собирались обсуждать случившееся при постороннем, но он уже знал, что ему было нужно: Джек Майерс распространял наркотики, которыми отравилась Чарли, а ее братья самостоятельно совершили акт правосудия. Матт вышел; чтобы позвонить в больницу. У Майерса был перелом носа и челюсти. Назвать виновных он отказался.
Матт отправился в больницу. Представившись офицером полиции, он получил разрешение пройти в палату Майерса, чтобы его допросить. Джек выглядел так, будто попал в автомобильную катастрофу. Матт сразу приступил к делу.
— В любом случае, тебя будут обвинять в распространении наркотиков среди несовершеннолетних, — предупредил он. — Помощь следствию будет расценена в твою пользу, а попытка обмануть следствие только усугубит вину. Итак, что ты выбираешь?
После нескольких минут колебаний, Джек признался, что нашел сумочку Кати Райе на берегу озера Боумонтов за две недели до вечеринки. В сумочке были сигареты, и он выкурил несколько штук. Но он категорически отрицал, что ему было что-либо известно о пропитке сигареты галлюциногеном. Сумочка была спрятана в туалете, примыкавшем к его комнате.
Испытав разочарование, — ему не удалось заполучить покупателя наркотиков и свидетеля преступления — Матт все же пригрозил Джеку арестом за то, что он подвергал опасности малолетних и утащил находку. После этого он отправился домой к Майерсам, чтобы отыскать сумочку. Он еще не был до конца уверен, всю ли правду сказал ему Джек. Конечно, он слегка припугнул парня, и его родителям пока не стоило нанимать адвокатов, но пусть немножко помучается.
Сумочка Кати Райе действительно оказалась в туалете. Порывшись среди оберток от жвачки, леденцов, крошек табака и старых билетов в театр, Матт обнаружил еще одну сигарету и квитанцию на бензин, которым Кати заправлял машину в день своей смерти. И визитную карточку Кристи Скотт. Еще одна брешь в стене,
— Ничего хорошего, папа, — Линна старалась говорить веселым и жизнерадостным тоном. — Доктор Пичтри говорит, что никаких изменений не находит.
Произнести эти слова было невероятно трудно и больно. Еще в самолете, летя в Чикаго, Линна настраивала себя, что не следует заранее надеяться и предаваться оптимизму. Побеседовав, удивленный доктор принялся ее осматривать.
Вначале, когда она рассказывала ему о вспышке света в голове, он пришел в восторг, потом пожурил за то, что она не показывалась ему раньше, а затем вместе с ней отправился в лабораторию, чтобы лично проконтролировать проведение сонограмм и еще множество других исследований ее зрительной системы, после чего пришел к заключению, что у нее было ни что иное, как проблески зрительных образов, хранившихся в памяти, причиной которых явились недавние ушибы головы, и наиболее вероятно, что из-за этих ушибов возобновилась и головная боль. Никаких свидетельств, что к ней возвращается зрение, приборы не зарегистрировали.
— С вами хочет поговорить папа, — сказала она и, подождав, пока доктор возьмет трубку параллельного телефона, нажала на рычаг.
Все ее надежды и ожидания стала затягивать трясина ужасной вины. Ее отец был слишком тяжело болен, чтобы еще и эта новость расстраивала его. Она не имела никакого права обнадеживать. Слова доктора звучали как будто где-то далеко — он почти слово в слово повторял отцу все то, что она только что от него слышала.
На ее сердце лежал свинцовый холод разочарования, к тому же ей предстояло встретиться с Куртом, который должен был сопровождать ее домой, и она содрогалась от одной этой мысли. Когда он узнал, что Линна летит в Чикаго, то настоял, чтобы отправиться с ней вместо Паркера. Она согласилась только потому, что брат был всецело поглощен делами отца. Линна не хотела доставлять ему лишних хлопот своей «очередной поездкой для медицинского обследования».
По приезде в Чикаго Курт нанял на весь день такси и, просидев около часа в клинике, вызвал машину, чтобы отправиться по своим делам. Он перезвонил ей несколько минут назад и настоятельно потребовал, чтобы они сначала пообедали, а потом более поздним рейсом отправились домой. Он уже заказал места в ресторане и билеты на самолет. Наверное, его предложение действительно было разумным. К тому же ей нужно некоторое время, чтобы подготовиться к встрече с отцом и оказаться лицом к лицу с его разочарованием.
Около четырех часов дня в спальне Матта раздалось слабое жужжание. Его вызвали на связь. Он протянул руку и взял лежавшую рядом с кроватью рацию. Вытянув из нее антенну, он устало сказал в микрофон:
— Да.
— У нас здесь сидит довольно упитанный парень, который пытался заложить золотое ожерелье. Похоже, о котором вы говорили. Хотите, чтобы мы его задержали?
Сон сразу же улетучился. У него не было выходных.
— Сейчас буду, — он сложил антенну и спрятал рацию.
Вскочив с кровати, Матт натянул джинсы и бегом отправился в ванную, быстро принял душ, побрился и уже через несколько минут зашел в кухню, чтобы проглотить чашку кофе.
— Как Чарли? — поинтересовался он у Анни, насыпая в чашку три ложки сахара, чтобы взбодриться, и накладывая густые сливки.
Анни недоверчиво взглянула на него.
— С ней все в порядке, — осторожно ответила она.
— Я поневоле все слышал, — сказал он, наслаждаясь густым теплом, разливавшимся по желудку. — Я знаю, что она каким-то образом ненароком отравилась наркотиками. Это случалось в вашем поселке раньше?
— Вы интересуетесь как обычный человек или как писатель? Я спрашиваю, потому что не хочу, чтобы девочка вдруг появилась в одной из ваших книжек.
Он внимательно посмотрел ей в глаза и решил открыться.
— Мне кажется, вам известно, что я не писатель, Анни.
— Что ж, я на самом деле так и подумала, ведь вы никогда не печатаете на своей машинке.
Она закусила губу и, наклонив к нему голову, принялась медленно рассуждать вслух. Видно, он выдержал экзамен.
— Ничего такого на моей памяти здесь не случалось, — говорила она. — А я живу здесь уже шестьдесят лет. Насмотрелась я всякого: каких-то диетических таблеток, настоев трав, всевозможных спиртных напитков, но ни о чем подобном, ни о каких наркотиках прежде понятия не имела.
