Что если он убийца-маньяк, охотящийся за спортивными женщинами? Что если он убийца, который выслеживает одиноких женщин?.. Что если он просто обыкновенный любитель утренних пробежек?.. Нужно двигаться. Движение — это жизнь. Именно этим он сейчас и занимается. Замечательная штука — утренние пробежки. На них отлично оттягиваешься, прекрасно расслабляешься и собираешься с мыслями.
И вот какая мысль пришла ей в голову. Нужно остановиться. Даже если это повредит набранному темпу и собьет с ритма. Если она остановится, рассуждала она, то он просто пробежит мимо. Одно из двух. Или пробежит мимо или убьет… Итак, рассудим спокойно. Если она остановится, а он пробежит мимо — значит, ей больше не о чем беспокоиться. Если же она остановится, и он ее убьет, то и в этом случае ей больше не о чем будет беспокоиться. Такая вот дилемма. Либо пан, либо пропал. Конечно, нет ничего глупее погибнуть от рук распоясавшегося маньяка в Центральном парке. Учитывая все то, что ей довелось пережить прежде. Это вне всякого здравого смысла. Уже не говоря о том, что это большая неудача.
А вот еще один вариант. Она может броситься в сторону — через кусты, за деревья и окажется около лестницы, которая ведет к служебным воротам и Пятой авеню. Там, конечно, тоже можно встретить всякого рода криминальные элементы, но это, как правило, мелочь пузатая. Если бросаться в сторону, то немедленно. Если делать рывок, то теперь.
Однако она предпочла воздержаться. Она продолжала бежать. Бежать все быстрее. Она отнюдь не собиралась упрощать задачу этому чудовищу. Пусть хорошенько попотеет, пока получит желаемое. Пусть сам разбирается со своими проблемами.
Изнасилует или лишит жизни?.. Собственная судьба вспыхивает в ее создании возможными заголовками вечерих газет… Просто безумие было выходить из дома сегодня утром. Можно даже сказать — самоубийственно. Карл назвал бы это неосмотрительностью. Мать сочла бы это следствием эгоизма. Маури, со слезами на глазах, назовет это… Нет, Маури просто лишится дара речи. Интересно, когда именно они будут обмениваться друг с другом мнениями? По дороге с кладбища, сидя в лимузинах, предоставленных FBN? А может быть, хлебнув винца на поминках?
Мужчина был уже совсем близко. Непосредственно за спиной. Она уже слышала его дыхание. Он почти поравнялся с ней, обходя ее слева. Это могло бы означать, что он только собирается ее обогнать. Однако и ребенок знает, что для этого нужно заходить справа. Какого же черта он лезет слева?.. Сердце стучало. Нижняя губа задрожала от дурного предчувствия. Она сдвинула шарф на горло, освободив рот. Даже сумасшедшая Соня не услышит ее, потому что сама кричит без умолку. Сумасшедшая Соня, которая сама тщетно взывает о помощи.
Саша остановилась. Просто встала как вкопанная, прижавшись к металлическому парапету, который тянулся вдоль всего нью-йоркского водоема.
А вот и он. Тут как тут. Стянув с лица маску и сняв темные очки, он стоял в двух шагах от нее, как раз под предупредительным щитом, на котором были начертаны правила, запрещавшие выгуливать собак. Она смотрела на него так, будто видела перед собой привидение.
— А я думала, что ты убийца, — наконец сказала она.
По своему обыкновению он молчал и посмотрел на нее этими своими глазами, — какого бишь они там были цвета?.. Пакостное утро, что и говорить.
— На этот раз я не упала, — сказала она. — Поэтому убирайся!
Однако он не убрался. Напротив, приблизился. Шагнул, уничтожая то короткое расстояние, которое разделяло их. И вот она уже в его объятиях. Она подняла голову, положила руки на его плечи и посмотрела ему прямо в глаза. «Что случилось с тобой? — хотелось закричать ей. — Как ты мог так поступить со мной и с ними? Если ты сделал это, — а они сказали, что это ты, — то где же ты был все это время, Гидеон, или как мне тебя называть?..» Но она не задала ни одного из этих вопросов.
— Только скажи, — попросила она, — это твой сын был там, в Риме?
Если он и был смущен, то не подал виду. Просто утвердительно кивнул головой.
— О мой бог, — проговорила она, прижимаясь губами к его щеке. — О мой бог…
— Я тебя люблю, — сказал он, будто это было ответом на ее возглас.
Как будто его признание должно было объяснить ей, как случилось, что он исчез, а потом появился вновь, покрыв расстояние в шесть тысяч километров.
— Но почему ты не сказал мне об этом раньше? — начала она.
— Я говорил.
— Нет, не об этом. А о том, что случилось.
Что он мог на это ответить? Он обнял ее за талию и повел к лестнице, которая спускалась к служебным воротам и на Пятую авеню.
— Я ждала, — произнесла она, останавливаясь.
Но он снова обнял ее и вытер слезы с ее лица. Когда-нибудь он попробует все объяснить, однако он не уверен, что она его поймет.
— Во второй раз я всего этого не вынесу, — предупредила она.
— Так же как и я, — сказал он, обнимая ее еще крепче. — Так же как и я… — повторил он и, даже не дождавшись, пока их минуют два любителя утренних пробежек, поцеловал ее. Однако те едва ли обратили на них внимание. Кому какое дело? Это же Нью-Йорк. Целуют ли вас, убивают ли — никто и глазом не моргнет. Что касается Саши, то в этот момент ей показалось, что с ней происходит и то, и другое.
И словно впервые за долгие-долгие годы на ее губах появилась улыбка.
— Хочешь выпить со мной кофе? — спросила она.
Разве не с этой фразы начинаются подобные истории?
— Я хочу, — ответил он, — жить с тобой.
То есть художник, изображающий на своих полотнах смерть. (Прим. пер.)
Израильская спецслужба. (Прим. пер.)
Ирландская республиканская армия.
Организация освобождения Палестины.
Город в Белоруссии.
Город в США.
Движение палестинского национального освобождения ФАТХ основано в 1956 г.
Высший орган палестинской национальной власти (своего рода парламент).
10 ноября 1975 г. XXX сессия ГА ООН приняла резолюцию 3379, в которой сионизм квалифицировался как форма расизма и расовой дискриминации.
В январе 1950 г. вопреки резолюции ООН (1947 г.) израильские власти объявили Иерусалим столицей Израиля. (Прим. ред.).
