Ознакомительная версия.
Две недели в пути – это 700 литров, пролитых на землю, – и кому, скажите, пожалуйста, можно потом объяснить, куда вино делось, ведь мы, проводники, единственно ответственны за все, что происходит с вином в дороге.
С этой минуты наша с Виктором главная думка была о том, чтобы как можно быстрее добраться до места, сдать нормально вино и получить на руки чистые документы, – о левых заработках теперь и мечтать не приходилось.
А на следующий день начались предгорья Кавказа, потянулись крутые горные дороги, по которым поезд двигался со скоростью навьюченного осла. С ужасом и восторгом мы вглядывались в обрывы и крутые ущелья, возникающие, казалось, прямо у нас под ногами; природа этих мест была девственна, дика и великолепна в своей пышности и красоте.
Грузины, верные своей природе бизнесмены, то и дело, почти на каждой станции или полустанке, подходили со всевозможными предложениями: от малого – приобрести ведро вина, до большого – продать им все вино, что у нас было, вместе с вагонами. Сто тысяч рублей обещали! Только вот куда потом бежать с этими деньгами? Да грузины ведь и не дадут денег – пуля для нас им гораздо дешевле обойдется. Продавать же вино было себе дороже – больше 70 копеек за литр не давали. Выпивать с местными – да, приходилось. Угощали и молодых и стариков, они наше, молдавское вино нахваливали и с достоинством выпивали. С ними в компании мы с Витьком выслушивали долгие, мудрые и прочувственные тосты, удивлялись их глубокомыслию, произносили в ответ более привычные нам: «Ну, будем здоровы!»… и выпивали.
Проснувшись в одно прекрасное утро, я увидел, что весь горизонт закрывают горы, сверкая на солнце снежными шапками. Ниже, ближе к нам, виднелись лесистые долины, перемежавшиеся с зелеными холмами, на каменистых склонах которых паслись отары овец. Долго ли, коротко ли – добрались мы до Тбилиси. Голова у меня уже вся изболелась от беспокойства – бочка все текла. Хорошо хоть, дорогой, на одном из полустанков, удалось «качнуть» в протекавшую цистерну воды – чистой, арычной, что-то около тонны – с некоторым запасом. Если бы я продал это вино, не было бы так обидно, а так слыханное ли дело – божественный напиток даром на землю вытекает.
Наконец маневровый тепловоз подогнал наши вагоны на площадку перед заводом, огляделись мы по сторонам, – и тут нас ждало еще одно неприятное открытие – оказывается, тут существовала очередь на слив: десятка два вагонов, прибывших раньше нас, восемь «спецов», остальные прицепы, все из Молдавии, с разных баз. Братская помощь называется: республика – республике. Я выбрался на улицу, прошелся вдоль вагонов, со всеми поздоровался, кое с кем познакомился, а один из проводников, Степан из-под Кишинева, был мне и раньше знаком – мы с ним в Москве прошлым летом на Мытищинском заводе стояли, и долгими вечерами от нечего делать за жизнь беседовали.
Когда стемнело, все собрались у костра, принесли, как водится, вина, на временном мангале пожарили шашлык; под угощение мы с Виктором обстоятельно познакомились со всеми остальными проводниками.
– Мужики, – набравшись духу, обратился я к коллегам-проводникам. – Выручайте, «бандура» течет. Пропустите меня без очереди стать под слив, вино теряю. – И приврал немного: – Десять ведер в сутки. Помогите, неохота к начальству заводскому обращаться, не поймут ведь, замучают потом проверками.
Слежу за реакцией коллег – ноль эмоций, все наперебой стонут, жалуются: «Ты что, не знаешь, рейс-то голодный», «Нет, не можем, жены, дети дома ждут», «Сами торопимся». Один Степан готов был потесниться, говорит: «Пожалуйста, я тебя пропущу». Я махнул рукой, один день нам ничего не давал. Да, тут, в Тбилиси, оказывается, все было наоборот – на всех остальных заводах чем дольше ты стоишь, тем лучше – больше продашь, больше заработаешь, здесь же торчать – одни накладные расходы без малейшей перспективы заработать.
– Да и черт с ним, – в сердцах сказал я расстроенному Виктору. – Авось пронесет. Главное – мы уже на месте. Три-четыре дня ждать осталось. Максимум – еще 200–300 литров потеряем. Лишь бы сильнее течь не стало.
– Жалко вина, – только и сказал он.
На следующий день от нечего делать я подался в город. Пять лет тому назад я служил в этих местах срочную службу, но мне это быстро надоело, поэтому я обратился к врачам, которые меня послали к другим, в Куткашен, в местный, азербайджанский госпиталь, затем я обследовался в Тбилисском военном окружном госпитале, из которого меня вскоре благополучно комиссовали – списали по статье и домой отправили, а в статье указали: не годен к военной службе в мирное время, зато годен, хота я и с некоторыми ограничениями, в военное.
Довелось мне за время пребывания в госпитале – в основном это происходило в выходные – обойти многие Тбилисские рестораны, так как денег я, будучи военным прорабом, зарабатывал достаточно, полюбил на всю жизнь грузинскую кухню.
Теперь, вновь оказавшись в Тбилиси, я бродил по знакомым улицам, наслаждался покоем и хорошей погодой, – несмотря на то, что был февраль, стояли теплые солнечные деньки. Неожиданно наткнулся на объявление – в городе с сегодняшнего дня начинался ежегодно проводимый в Тбилиси международный турнир по дзюдо, у специалистов этой борьбы называвшийся еще другими словами – малый чемпионат мира.
Стоит ли удивляться, что уже в следующую минуту я ехал на такси к Дворцу спорта и дорогой ликовал: уже с десяток лет подряд я лишь читал об этом турнире в «Советском спорте», а тут такая возможность подвернулась – увидеть всемирно известных богатырей собственными глазами.
Купил я в кассе самый дорогой билет, занял свое весьма удобное место на трибуне, и до позднего вечера жадно наблюдал за схватками на татами, – пульс у меня периодами становился бешеным и доходил до 200 ударов в минуту. Был свидетелем тому, как наш молдавский силач-тяжеловес Валерий Корлетяну – чемпион страны среди взрослых в абсолютной категории, а также обладатель нескольких золотых медалей с первенств Союза и Европы (правда, среди юношей, юниоров и молодежи) проиграл в одной из первых же схваток.
Пока я добрался до уголка, где сидели наши, молдавские атлеты, они все к этому времени уже умудрились проиграть свои схватки.
– Поверишь ли, «заруба» на турнире сумасшедшая, – узнав меня и пожав руку, пожаловался, не удивившись моему появлению здесь, в Тбилисском дворце спорта, тренер сборной Молдавии Савва – мой тезка, только у него это фамилия, а у меня имя. Он, оказывается, помнил меня еще с той поры, когда я входил в юношескую сборную Молдавии. – Пихаются здесь все насмерть, французы, корейцы, немцы, все страны социалистического лагеря, даже японцы взялись за эти соревнования всерьез – первый состав привозят.
Ознакомительная версия.
