Джоджо Мойес - Серебристая бухта

Ознакомительная версия.

Не думаю, что когда-нибудь был счастливее, чем тогда. Это предвкушение ее прихода; слышать, как она говорит внизу с Кэтлин и Ханной; как она закрывает за собой дверь в ванную; пожелания спокойной ночи; чувство, что еще немного – и она будет моей… Догадывалась ли Кэтлин о том, что между нами происходит, я не знал, но она, конечно, многое подмечала. Однако все свое внимание Кэтлин уделяла мистеру Гейнсу. Его надо было забрать из больницы и помочь ему в дальнейшем.

А Лиза делала меня счастливым. Я любил в ней все: ветер в волосах, легкий привкус соли на ее коже, эти уже ставшие белыми от времени шрамы, веснушки, ее глаза. Когда я занимался с ней любовью, тонул в ее глазах, она была всецело моей. И боже, как я был ей за это благодарен.

Однажды ночью в тихой беседе Лиза призналась, что с рождением ребенка в твоей жизни появляется страх и любовь, с которыми ничто не сравнить. Теперь я это очень понимаю. В моей жизни появилась Лиза, и я даже мысли не допускал, что могу ее потерять. Случалось, ночью я лежал без сна, смотрел на Лизу и пытался представить ее в тюрьме, в холодной серой стране, в тысячах миль от Сильвер-Бей, где рядом с ней не будет друзей и любящих людей. Но у меня ничего не получалось. Эта картинка просто не укладывалась у меня в голове. Лиза смеялась, когда я так говорил.

– Со мной все будет в порядке. – Она утыкалась лицом мне в плечо и обнимала.

Для меня это было как благословение.

– Не представляю тебя далеко от моря.

– Я не кит, я могу выжить без моря. – По голосу Лизы было слышно, что она улыбается.

Только мне почему-то не верилось в то, что ей это по силам.

– Я помогу заботиться о Ханне, – сказал я. – Если хочешь.

– Я не ждала, что ты это скажешь.

– Я о ней позабочусь.

– Но мы же не знаем, сколько меня здесь не будет.

– Тем более я должен остаться.

Наступила тишина. Я слышал ее дыхание. Когда она снова заговорила, голос у нее срывался:

– Я не хочу… Я не хочу, чтобы Ханна потеряла еще одного близкого человека. Не хочу, чтобы она привязалась к тебе. Ведь может случиться так, что через несколько лет ты поймешь, что это для тебя слишком. Я имею в виду ожидание.

– Ты правда так думаешь?

– Человек не всегда знает, на что способен, – ответила Лиза и немного помолчала. – Я через это прошла и знаю лучше других. И ситуация нестандартная.

Я лежал и обдумывал ее слова.

– Если захочешь уехать, я не стану тебя винить, – тихо сказала Лиза. – Ты был нам… хорошим другом.

– Я никуда не уеду.

После того как я это сказал, в комнате воцарилась новая атмосфера, исчезла зыбкость, появилась уверенность. Я сказал это не задумываясь, просто произнес вслух то, что было честным отражением меня, того, что я чувствовал. Я взял Лизу за руку и погладил ее пальцы.

– Ханне очень будут нужны друзья, – дрогнувшим голосом сказала она.

В коридоре поскуливала во сне Милли. Я держал Лизу за руку, пока не почувствовал, что самый трудный момент миновал. Я понимал, что Лиза старается не думать о дочери, пытается отстраниться, чтобы все сделать правильно. В такие минуты я всей душой хотел принять ее боль на себя.

– Ты не обязана это делать, – в сотый раз повторил я.

Лиза поцелуем заставила меня замолчать.

– Знаю, тебе трудно это сознавать, но я чувствую, что наконец что-то делаю. Впервые в жизни я контролирую ситуацию. – Было понятно, что она улыбается и гордится собой. – Я у штурвала.

– Мой капитан. – Я крепче прижал Лизу к себе.

– Я стараюсь. – Лиза вздохнула и обхватила меня ногами.

Сестра позвонила в то утро в четверть четвертого, она вообще не очень обращала внимание на разницу во времени. Лиза пошевелилась во сне, а я на ощупь нашел свой мобильный.

– Привет, какую тебе новость сообщить первой: плохую или хорошую?

Я приподнялся на локте, потер глаза и ответил сонным голосом:

– Не знаю. Все равно.

– Хорошая новость: он еще жив и я его нашла. Потребовалось время, потому что у него теперь двойная фамилия. Думаю, вторая фамилия жены. Старушка умерла, это нам на пользу, меньше людей подтвердит его версию. Все это означает, что твоей девушке не будет предъявлено обвинение в убийстве.

Моника замолчала, а я обдумывал ее слова и пытался взбодриться.

– А теперь плохая новость, Майк: он стал членом городского совета. Уважаемый член общества. Женат, как я уже сказала, двое детей, стабильное положение, незапятнанная репутация. Круглые столы, благотворительность. Советник с парламентскими амбициями. На фото во всех газетных репортажах или руку шефу полиции пожимает, или передает чек на благое дело. Все это не на пользу твоей девушке.

Майк и днем и ночью работал, чтобы остановить застройку. Иногда он засиживался глубоко за полночь, и я боялась, что он надорвется. Кэтлин готовила ему, я относила еду наверх, сидела с ним в комнате и пыталась как-то помочь, но я не очень хорошо контактирую с людьми. У меня голова шла кругом, когда я слышала, как Майк обхаживает и очаровывает своих собеседников, с какой уверенностью излагает свои соображения как единственно правильное решение всех проблем. Он ни с кем не боялся разговаривать. Кто бы ни оказался на том конце провода, Майк легко мог попросить связать его с кем-то на более высоком уровне. А если не находил понимания, то связывался с еще более важными людьми. У него была отличная память на цифры, в переговорах он сыпал статистическими данными, как будто читал по написанному. И всех без исключения предупреждал о вреде шума и уровне загрязнения, о дополнительных расходах и снижении деловой активности в других местах. Он объяснял, как постепенно будут приходить в упадок местные бары, рестораны и отели, рассказывал, где будет оседать прибыль от нового отеля, то есть очевидно, что не в Сильвер-Бей.

И все равно этого было недостаточно. Майк просил Йоши связаться с ее друзьями из научной среды и уговорить их сделать исследования о том, как шум влияет на китов. Но Йоши сказала мне, когда Майка не было поблизости, что такие исследования занимают много времени. Кита нельзя положить в чашку Петри [40]и потыкать иголкой, чтобы узнать, как он на это реагирует. Южная миграция была в самом разгаре, киты возвращались в Антарктику. Пройдет ноябрь, и они еще долго не появятся в наших водах, а потом будет уже поздно. Когда я говорила обо всем этом Майку, он, казалось, меня не слышал, просто снимал трубку и упрямо набирал следующий номер.

Я думаю, он решил, что если сможет остановить застройку своими методами, то я не полечу в Англию и все как-нибудь наладится. Когда я сказала ему, что полечу в любом случае, он назвал меня мазохисткой. Больше всего я боялась, что «история», как называл ее Майк, ни на что не повлияет и не поможет спасти китов.

Ознакомительная версия.