давно бы уже устроила скандал. Хотя мы за все это время, со дня моего рождения ни разу не ругались. Так бывает вообще?
— Ренат просил к нему заехать.
— Ладно.
К Ренату Майя относится нормально настолько, насколько это возможно.
— Я тогда, — оглядываюсь на дверь, — поеду?
— Езжай.
Стоим на расстоянии вытянутой руки. Не двигаемся оба. Она не спешит обнять, а я ловлю очередной ступор. Как там говорят? На воре и шапка горит? Кажется, я именно в такой ситуации сейчас.
Смаргиваю оцепенение и рывком прижимаю Майю к себе. Целую сначала в щеку, потом в губы. Обнимаю крепко, будто она может испариться вот-вот.
— Тогда до вечера? — спрашивает, обвивая руками мою шею.
— А во сколько там?
— В девять.
— Я пораньше приеду. Часов в пять. Ок?
— Супер, — улыбается, чмокая меня в нос. — Что-нибудь успеем посмотреть, тогда еще.
— Выбирай.
Снова сжимаю ее в объятиях. Снова целую.
— Раздавишь. Арс!
Майя смеется. Звонко и заразительно. Рассматриваю ее, вдыхаю ее запах и только потом ухожу.
Сначала еду к Ренату. Он тусуется в рестике, который принадлежит его родакам.
Захожу в шатер. Пожимаем друг другу руки, после чего я падаю на подушки.
— Вызвони Вэла. Нужно с ним поговорить.
— Без проблем. Что-то случилось?
— Надеюсь, что нет, — напряженно постукиваю пальцами по столу и вытаскиваю телефон. Показываю Ренату сообщение.
— Это не Кудяков. Он не настолько придурок.
Пожимаю плечами. Ренат хмурится и набирает Вэла. Через минуту сообщает, что тот приедет в течение часа.
— Радует только, что условия спора не соблюдены…
Произношу на выдохе. Сам не знаю, зачем это говорю, но за эти месяцы держать все это дерьмо в себе уже просто невозможно. Я привык за это время все обсуждать с Майей, выговариваться друг другу, делиться. Но этим-то с ней не поделишься…
— Вы не спали еще? — брови Рената подлетают вверх.
— Нет.
— Офигеть. Сколько прошло? Месяцев восемь — девять уже? А я все думаю, че ты в стрипушнике зависаешь.
— Громкость убавь.
— Сорри, брат. Нда. Так расскажи ей сам. Она видела игру, знает, что у тебя за мутки были. Разозлится, но сильно не удивится. Поскандалит. Потом помиритесь.
— Думаешь?
— Это будет логично. Учитывая эти сообщения…
— Я думал. Давно думаю рассказать и всегда не знаю, как начать. Как к такому подвести вообще?
— Да, чет сложно.
— Бред. Все это какой-то бред.
Ренат кивает и кидает свой телефон на стол. Случайно бросаю взгляд на экран.
— Это кто? — спрашиваю о девушке с заставки.
Гимаев моментально прячет мобильник и сводит брови к переносице.
— Ты ее не знаешь. Не спрашивай ничего. Не сейчас, точно.
— Без проблем.
Принимаю его условия. Остаток времени, пока ждем Кудякова, треплемся о всякой фигне. Вэл залетает в шатер с улыбкой во все тридцать два зуба, заметив меня, она у него моментально меркнет.
— Арс?
— Дело к тебе есть, — поднимаюсь на ноги и давлю ладонью Кудякову на плечо. — Присядь.
— Че опять? Я к тебе больше не лезу.
— Уверен? — бросаю перед ним свой телефон с открытым сообщением.
— И че?
— И ни че. Твоих рук дело?
— Ты глухой? Я же сказал, что вы мне больше на фиг не уперлись.
— А если подумать? — давлю ему на плече сильнее.
— Отвали! — бесится. — Я это не писал. И кто писал, тоже не знаю!
— Ты еще заплачь, — иронизирую, но по его голосу чувствую, что он и правда ни при чем тут.
— Мозги включи и подумай, кто тебя ненавидит, — сопит Вэл. — Список длинный будет.
Молчу несколько секунд, киваю Ренату и ухожу. Около часа болтаюсь по городу. Езжу какими-то кругами. Думаю. И пока мыслительные процессы в моей голове взрывают мозг, на телефон падает еще одно сообщение с незнакомого номера. Только теперь уже с другого.
«Ты уже ничего не исправишь. Она не поймет твой секрет и не примет. Ты же это знаешь?»
Вцепляюсь в руль сильнее. Бешусь. Злость заполняет каждую клетку, каждую мышцу тела. Наступает агония.
Я не помню, да и не понимаю, как приезжаю к Майе. Единственно, что я знаю, так это то, что все ей расскажу. Сегодня. Выдохну, соберусь с мыслями, засуну в задницу страх и все ей расскажу.
— Арс!
Майя повисает на моей шее, когда захожу к ней в комнату. Она смотрит какой-то фильм.
— Мне буквально двадцать минут осталось, — улыбается и тащит меня за руку на кровать.
Падаю на мягкий матрац, продолжая находиться в куматозе.
В какой-то момент слышу громкие Майины возмущения. Пытаюсь въехать, о чем она.
— Блин, ну вот как она могла такое простить? Дура какая-то, — Майя вздыхает. — Он ее обманывал, получается, все время, и она это проглотила.
— Что? — моргаю.
— Я про фильм, — смеется. — Он на нее поспорил, врал все время, а она потом простила. Вот я и говорю, дура какая-то.
Напрягаюсь. Это какой-то намек или просто совпадение? Что происходит вообще?
— Ты бы устроила скандал? — вроде как лениво улыбаюсь. Внутри колотит всего.
— Я бы послала на три буквы. Отношения — это всегда про доверие.
— Естественно, — притискиваю Майю к себе. — Не сопи так сурово, — шепчу ей на ухо. — Это просто кино.
Майя смеется, обнимает меня в ответ. Закрываю глаза.
Ей нельзя говорить. Точно нельзя. Она не поймет и не простит. Ее реакция на фильм о многом говорит.
— Знаю. Но меня жутко бесит этот тренд на всепрощение. Парень бы девушке такое точно не простил, ни под каким предлогом.
— Смотря какой парень.
— Ну конечно. Это ты сейчас так говоришь, а если…
— Выходи за меня замуж, — произношу глухо, но Майя слышит. Замолкает тут же.
— Что за шутки? — улыбается, убирая волосы за уши. — Арс, — качает головой.
— Я не шучу.
Майя замирает. Смотрит на меня, как на приведение.
— Зачем? — хмурится. — Зачем сейчас?
— Ты не уверена в своих чувствах?
— Разве дело в этом? Мне вот-вот исполнится восемнадцать. Всего восемнадцать. Я не планировала замуж. Разве нам плохо вот так? Впереди учеба, работа, новая жизнь к которой нужно будет привыкнуть. А замужество…
— Я понял. Не в тему, — отворачиваюсь, а в груди все горит. Я почему-то думал, да и вообще, есть же такой стереотип: все девочки хотят замуж и всю вот эту муть…
Зачем сказал сам не знаю. Будто это что-то спасёт и изменит…
— Арс, мы только окончили школу. Это все глупо сейчас.
— Я понял. Так, ляпнул зачем-то…не бери в голову.
Майя
— Арс серьезно сделал тебе предложение? — с огромным удивлением переспрашивает Сашка. Шок от услышанного у нее еще, видимо, не прошел.
— Ага.
