– А я тебя. – Бо вряд ли мог бы выразить словами обуревавшие его чувства. Едва ли это была радость. Хотя… Это был один из тех жизненных моментов, когда затягивается старая рана и на ее месте появляется новая кожа. Тонкая и нежная. Но если она все-таки появилась… Значит, все будет в порядке. Бо испытывал неловкость, но точно знал, что сейчас находился в нужное время в нужном месте. – Я скоро вернусь сюда.
– Приведешь в парк того маленького мальчика? – спросил Рик и прищурился на ярком солнце.
– Хотел бы, – отозвался Бо. – Так что очень может быть…
– О-хо!.. – В глазах Рика появились знакомые с детства смешинки. – Жду вас всех.
– И еще одно… – Бо снова ощутил неловкость. – Сегодня у меня премьера нового фильма. В «Американском театре». – Возможно, Рик не видел ни одного его фильма. А вдруг он посмотрит «Цветы от сердца» и решит, что и все остальные его работы – такие же мелодраматические и слезливые? – Я тебя приглашаю. Бери с собой кого захочешь. После премьеры будет прием на пирсе в Индиго-бич.
– Звучит заманчиво, – сказал Рик. Тут у него в кармане зазвонил телефон. – Возможно, сегодня вечером увидимся.
– Тогда договорились?
Рик кивнул и поднес к уху трубку.
Кто это? Его жена? Интересно, есть ли у него дети? Бо хотелось бы это узнать. Выходя из парка, он прошел мимо тренировочных бейсбольных площадок и пинбольных машин – все это было знакомо ему с детства.
Бо невольно улыбнулся. Пусть они с Рикки стали жертвами обстоятельств, но им, в общем-то, повезло. У них был добрый и любящий отец. Волна любви согрела его сердце и выжгла старую рану, остававшуюся там слишком долго. Его детство было не хорошим и не плохим – оно просто было. И это было его детство. Именно в этот момент Бо принял решение больше не жертвовать прошлым. Он хотел вернуть свои воспоминания. И теперь он точно знал, что любил своего отца.
«Мне не хватает тебя, папа, впервые за долгие годы», – подумал Бо. Когда же он переехал через мост и увидел океан, то мог бы поклясться, что мир вокруг стал больше и ярче.
Лейси уверяла себя, что переживет вечер премьеры. Она увидит Бо и порадуется за него. Так же как и за всю съемочную группу. А потом она вернется домой и продолжит строить свою новую жизнь.
Таков был ее план. Ей достаточно было взглянуть на Генри, чтобы понять: план хорош. Малышу здесь нравилось, и он уже привязался к новым друзьям. Было ясно: в Индиго-бич ему очень хорошо.
Сегодня Генри был в смокинге и выглядел как маленький мужчина. И он казался таким франтом, что владелец ателье предложил ему участвовать в следующем модном показе и отдал им смокинг в прокат за полцены.
На Лейси же было простенькое, но элегантное платье, а на ногах – туфли-лодочки. Теперь она наносила более естественный макияж – этому ее научила Симона, – а также завивала волосы, чтобы они падали на спину пышной копной.
Когда же Лейси посмотрела фильм, то забыла обо всем на свете, забыла обо всех своих тревогах и волнениях и даже о предстоящей встрече с Бо. Фильм ошеломил ее. Работа Майка оказалась выше всяких похвал. Сюжет был провоцирующим и возбуждающим. Адам и Симона сыграли превосходно. Но Бо затмил всех. Он полностью перевоплотился в Эвана. Лейси забыла человека, с которым занималась любовью, глядя на чувствительного, чуть глуповатого Эвана, который так и не сумел получить женщину, которую любил. Она так сочувствовала Эвану, что даже расплакалась, когда он умер.
Лишь когда в зале зажегся свет, она вспомнила, что Эван жив, хотя трудно было поверить, что Эван – это Бо, энергично шагавший по красной дорожке; дорожку расстелили перед входом в театр на Кинг-стрит, а фанатки вокруг визжали и выкрикивали его имя.
И он не играл Эвана – просто стал им на время. Конечно, ей следовало поздравить его, но не сейчас. Он заслуживал наивысших похвал и должен был их получить от всех своих поклонниц.
Лейси забрала Генри, Боба и Кэррол из игровой комнаты театра и сказала Дики и Симоне, что они встретятся на пирсе, у выставки кошек, где смогут увидеть Джорджа и его коллег по фильму.
Был уже поздний вечер, и пирс был прекрасно освещен и красиво украшен. Оркестр на небольшой сцене играл классические пляжные мелодии. Вдалеке виднелся маяк, высокий и гордый, и его наружная площадка тоже была освещена. Глядя на него, Лейси не испытывала грусти. Воспоминания, связанные с ним, были необычайно приятными – там она провела лучшие дни своей жизни. Лейси вспомнила, как они втроем – она, Бо и Генри – сидели за столом и завтракали, поставив тарелки и стаканы на салфетки с забавными рисунками. А потом они гуляли по берегу или же смотрели кино в гостиной.
– Эй, Лейси! – каркнула Бидди, прогуливавшаяся здесь же с тремя подругами. – Странно, что ты здесь…
На какой-то момент у Лейси испортилось настроение. Она обернулась к детям и указала на стол, уставленный сладостями и прочими вкусными вещами.
– Возьмите тарелки и положите на них все, что хотите. Но обязательно – что-то из овощей. Я присоединюсь к вам через минуту. И прошу не отталкивать никого от стола.
Обещаете?
– Обещаем! – в один голос крикнули дети и побежали к столу.
Только после этого Лейси повернулась к Бидди.
– А почему бы мне не быть здесь? – с улыбкой спросила она.
– Ну… ты же ведьма… – Бидди окинула ее злобным взглядом и засмеялась одними губами. Вероятно, это означало, что она сказала что-то забавное. Ее подруги хихикнули.
Лейси вспомнила, сколько раз ее тихая мать позволяла в подобных ситуациях вытирать об нее ноги, и неожиданно в ней пробудилась от спячки Грета Гильденстерм. Да и зачем она позволила ей уснуть?
Вскинув голову и расправив плечи, Лейси насмешливо улыбнулась и проговорила:
– Интересно, а почему ты так завидуешь ведьме? Ты меня невзлюбила с первого взгляда. Это заставляет думать, что у меня есть то, чего нет у тебя. Что это такое, как ты думаешь?
– Она же просто пошутила, – покраснев, сказала одна из подруг Бидди.
– Чему тут завидовать? – буркнула другая. – Ты же мыла ее туалеты…
– И до сих пор бы мыла, – встрепенулась Бидди, – если бы не воспользовалась наивностью бедной Нэнси Бреннер и не втерлась к ней в доверие.
Лейси выгнула бровь и, снова улыбнувшись, заявила:
– Нэнси вовсе не наивная. – Подруга сказала ей, что Бидди – скользкая и хитрая особа, и потому она всегда брала с нее девяносто процентов предоплаты при очередном заказе, в то время как все остальные платили только пятьдесят процентов. – Но я буду рада передать ей, что ты столь лестно о ней отозвалась.
– Не надо… – нехотя протянула Бидди. – Я заказала ей перетяжку для софы.
