– Не-ет! – взвыла я, переводя растерянный взгляд с раскуроченного чемодана на летящее по мостовой такси. Но было поздно. Я наклонилась над исторгшим тряпки чемоданом, тщетно дергая за молнию и соображая, нельзя ли исправить положение английскими булавками или скотчем. И с упавшим сердцем поняла, что дело плохо. Этот чемодан сегодня не полетит в Лондон, впрочем, как и я. Мне ни за что не успеть найти другой, поприличнее, заново собраться и успеть в аэропорт вовремя. А тот абсурдно дорогой билет, на который я ухнула последние деньги? Абсолютно проигрышный вариант «никакого-возврата-денег, билет-не-подлежит-обмену, не-опоздайте-на-рейс-иначе вас-поимеют-по полной».
«Не может же так все кончиться», – мрачно раздумывала я. Отважные героини фильмов обязательно успевают на самолет, и получают обратно потерянного было парня, всего лишь особым образом сморщив носик и улыбнувшись. И, уж конечно, ни одна из них не встанет над разоренным чемоданом, потерпевшая поражение и одинокая, в окружении всего имеющегося в наличии нижнего белья, разбросанного по заплеванному нью-йоркскому тротуару.
Дрожа от унижения и обиды, я встала на колени перед чемоданом и принялась совать в него вещи, гадая, как, черт возьми, дотащить эту штуку до квартиры. Оставить здесь и подняться наверх, за мешком для мусора? Невозможно. К тому времени, как я вернусь, здешние бомжи и пьяницы растащат все до последней тряпки, и наутро их дамы будут щеголять в моем пляжном саронге и нижнем белье из «Тайны Виктории».
– И какого дьявола мне теперь делать? – вслух спросила я, жмурясь от слез. Но тут же постаралась взять себя в руки и покачала головой.
Ну нет. На этом фильм не кончится! Я просто оставлю здесь проклятый чемодан и полечу налегке. Ну и что, если потеряю всю свою одежду? Это всего лишь тряпки, которые легко заменить!
Я снова принялась перебирать вещи, пытаясь собрать столько чистого белья, чтобы хватило на всю поездку. Значит, так: еще захвачу любимую фланелевую пижаму и два дорогущих кашемировых свитера, которые прекрасно поместятся в сумку.
Но, не успев подняться, я вдруг ощутила, что за спиной кто-то стоит. А в следующий миг прозвучал знакомый голос, в котором слышалась ирония:
– Я помогу тебе с чемоданом, если пообещаешь не бросаться на меня с электрошокером.
Я кое-как повернулась и вытаращила глаза, испугавшись, что переживаю нечто вроде нервного срыва, вызванного постоянным стрессом, в котором пребывала с самого Рождества, и что взрыв чемодана был последней библейской соломинкой, сломавшей спину верблюда, а результатом стали глюки. Потому что могла поклясться всеми святыми: передо мной стоял Джек, как всегда, красивый, хоть немного помятый и уставший, в выцветших «ливайсах» и синем коротком пальто. Во всяком случае, ЭТО выглядело Джеком, говорило, как Джек, и было так близко, что я могла при желании коснуться обтянутого джинсой колена. Но видение не могло быть Джеком… или могло?
Плод моего воображения неожиданно опустился на колени, рассматривая лопнувший чемодан.
– Думаю, теперь его можно выбросить, – констатировало видение, потянув за молнию. – Другого у тебя нет?
– Нет… эээ… только этот, – рассеянно ответила я, все еще не сводя с него взгляда.
– Что же, придется купить новый. Кстати, куда ты собралась на этот раз?
Видение по-прежнему изучало чемодан, не глядя на меня, что дало мне возможность пожирать его глазами, всего – от взъерошенных волос, носа с горбинкой, великолепных широких плеч до длинных ног. Я жадно дышала, наполняя легкие неотъемлемым от Джека ароматом мыла и чистоты, постепенно осознавая, что это действительно он. Пусть зрение способно сыграть со мной злую шутку, но обоняние не обманешь!
– В Лондон. Я хотела… собиралась найти тебя, – заикаясь, объяснила я. – Что ты здесь делаешь?
На этот раз Джек взглянул на меня, и я, уставившись в его испещренные зелеными пятнышками глаза, сразу поняла, что все будет хорошо. Это было то же самое выражение, которое я увидела, проснувшись в рождественское утро, та самая беспощадная честность, которая светилась в них, когда Джек сказал, что любит меня. Такие глаза не могут быть у человека, который с радостью упадет в раскрытые объятия Софи или туроператора Дженни.
– Приехал, чтобы тебя найти, – просто объяснил он, нерешительно кладя руку мне на плечо, и я расплылась в улыбке. Но прежде чем успела броситься ему на шею, Джек встал и помог мне подняться.
– Я бы предпочел вести этот разговор не на тротуаре. Может, поднимемся к тебе?
– А что делать со всем этим? – нахмурилась я. – Не постоишь здесь минуту, пока я сбегаю наверх и принесу мешок для мусора, чтобы побросать туда одежду?
– Нет, возьму все как есть, – решил Джек и, когда мы запихнули все вещи, с усилием подхватил чемодан.
– Что там? – охнул он, ковыляя по ступенькам крыльца.
– О, почти все, чем я владею, – засмеялась я, открывая дверь.
Мы потащились наверх, и к тому времени, когда оказались у моей квартиры, Джек, похоже, почти терял сознание. Он перевалил чемодан через порог, злобно пнул ногой и мешком рухнул на диван, вытирая платком раскрасневшееся лицо. Он дышал так тяжело, словно только что пробежал марафонскую дистанцию. Я помчалась на кухню и принесла ему стакан с водой.
– Уж лучше бы ты ошарашила меня своим шокером. Я как-то бодрее себя чувствовал, – пропыхтел он и, оглядев комнату, остановил взгляд на коробках. Некоторые так и остались запечатанными, остальные были вскрыты, опрокинулись или вообще перевернулись, все содержимое было разбросано по полу.
– Тебя ограбили? – осведомился он.
– Нет. Я в процессе переезда, – сообщила я, улыбаясь. Оказалось, что я просто не в состоянии сделать серьезное лицо, даже когда Джек сражался с чемоданом, отказавшись от предложения помочь. И все же, несмотря на постоянно разъезжающиеся губы, я чего-то стеснялась, а поскольку он не попытался обнять или поцеловать меня, решила выждать, чем все кончится.
– Получила работу в «Ритрит». Журнал такой. Это в Чикаго, – пояснила я. – Но стоит ли об этом? Лучше расскажи, почему ты здесь.
– Чикаго, – повторил Джек, хмурясь.
– А что?
– По-моему, ты движешься не в том направлении.
Я заерзала от нетерпения. Ну, при чем тут Чикаго? Переезд – последнее, о чем мне хотелось сейчас говорить!
– Да брось! Это все не важно! Как ты здесь оказался? То, что ты появился как раз в тот момент, когда я собиралась тебя искать, – это либо поразительное совпадение, либо… – Я многозначительно помолчала.
– О'кей, дай мне отдышаться, и я расскажу тебе все. А потом ты расскажешь о переезде, – кивнул он, снимая пальто и хватая стакан с водой. После нескольких глотков цвет его лица стал менее интенсивным, а дыхание – почти ровным. Очевидно, он немного пришел в себя, потому что уже спокойнее заговорил: – После нашего последнего разговора я только и делал, что пытался уломать Мадди повидаться со мной. Знал, что ты не отступишь от своего слова и, пока она запрещает нам видеться, не посмеешь ослушаться. Ты так упряма, что не поддашься ни на какие уговоры, так что я решил объясниться – в надежде, что она передумает и смягчится.
