Джек предполагал, что Дик последует за ним на крыльцо, где ночь опустилась на болото, и холодный февральский воздух овевал его обнажённую кожу.
После продолжительного душа он закутался в халат, который Морган оставила на двери ванной. Проклятье, ткань пахла ею, вызывая болезненный стояк. Пытаясь забыть ощущение её тугой задницы, сжимающей его член и выражение нестерпимой боли, появившееся на ее лице, когда он бросился вон из игровой комнаты, Джек схватил бутылку пива и повернулся к своему другу, в ожидании справедливо заслуженной головомойки.
— Тебе не обязательно что-либо говорить, — предупредил Джек, сделав большой глоток пива.
— О, но я хочу.
Дик устроился в ближайшем кресле и сердито посмотрел на него.
— Ты повёл себя как тупой придурок.
— Ты прав. Морган просто… чертовски шокировала меня. Я понятия не имел, что она скрывала фантазии о менаже. Она с трудом воспринимает мысль о подчинении мне. Поэтому её фантазия о двух мужчинах, трахающих её одновременно…
Он пожал плечами.
— Это ошеломило меня. Я отреагировал, не подумав.
— Ты предал её доверие и дал обещания, которые, чёрт возьми, не сдержал.
— Ты снова прав.
Джек провёл рукой по усталому лицу.
— Дерьмо. Ужасно, что я от неё отвернулся. Проклятие, я даже чуть не наказал её за эту фантазию. Она, наверное, чувствует себя несчастной и отвергнутой.
— Ты не хочешь делиться ей.
— Нет, не хочу, — признался Джек, сделав очередной глоток пива.
С отсутствующим видом, он задавался вопросами о том, сколько ему потребуется времени, чтобы напиться и сможет ли он забыть, что повёл себя как задница.
— Из-за Кайлы?
Ничто так сильно не задевало чувствительные струны его души, как упоминание о ней. Предательство брачных обетов его бывшей женой с одним из его ближайших друзей всегда вызывало приступ ярости внутри, которая подпитывалась уже много лет его гневом и ненавистью.
Сейчас же его приводила в ярость мысль о другом мужчине, прикасающемся к Морган.
Черт, он не особо заботился о Кайле, но, даже то, что он узнал о том, что она трахается за его спиной, чуть не пробудило в нем зверя. Он заботился о Moрган намного сильнее.
— Когда дело касается Морган, я становлюсь эгоистичным ублюдком и хочу, чтобы вся её дерзость, покорность и милые улыбки принадлежали исключительно мне. Я хочу быть единственным мужчиной, который будет погружать руки в её пламенные волосы и наблюдать, как она берёт меня глубоко в рот. Я хочу быть единственным мужчиной, который будет лизать её киску, и член которого она будет сжимать в своей тугой заднице.
Он сделал глубокий вдох.
— Но ей хочется другого…
— Ты любишь эту девушку?
Джек зажмурился и сжал холодную бутылку в руке так крепко, что чуть не раздавил её. Как он мог ответить на этот вопрос, если никогда раньше не любил?
Если принимать во внимание то, как он чувствовал себя счастливым, когда счастлива она и несчастным, когда ей грустно, желая убить любого, кто угрожал ей и надрать себе задницу за то, что проклинал её желания и разрушил её зарождающуюся сексуальность, то…
— Да. Я уверен, что это тот случай. С самого начала, с ней было… по-другому.
Рявкнул он, горько усмехнувшись.
— Чёрт, она мне даже приснилась, прежде чем я познакомился с ней. Её тело, её запах, то, как она заставляет меня себя чувствовать. С самого начала я думал, что она держит меня за яйца, но теперь я думаю, что она держит меня за то, что находится немного севернее и левее.
— Ты должен сделать всё правильно.
— Я просто не хочу…
Он тяжело вздохнул и начал снова.
— Я намерен сделать её своей, ведь исполнение ее желаний является моим долгом. Но я честно не знаю, смогу ли видеть, как кто-то еще, а именно — ты — трахает ее, и при этом не оторвать тебе яйца.
— Если ты её любишь и хочешь видеть счастливой, то ты должен дать ей то, что ей нужно. Или она никогда не станет цельной. Иначе, все, что ты получишь, будет ложью.
Так спокойно, так рационально. И так совершенно правильно. Гребаный Дик!
— Более того, — продолжал Дик, — она что-то утаивает от тебя, и никогда не раскроется, если ты не осуществишь то, что ей нужно.
— Утаивает? — Джек замер.
От мрачного предчувствия все внутри сжалось. Он еще не завоевал ее, по крайней мере, не полностью. Конечно, он надеялся на это… но еще нет. Очевидно, он надеялся напрасно.
Как он сделает ее своей, если она не сможет открыться ему? Но спустя мгновение, слова Дика напомнили ему о том, что она была всего лишь частью целого. Другой же частью, являлся он сам.
— Да ладно, Джек. Ты знаешь, о чём я говорю. Не так ли? Ты видишь это? Чувствуешь это?
— Ты что, испытываешь извращённое удовольствие от своей правоты, бросая ее мне в лицо?
Джек вздохнул и сделал ещё один большой глоток холодного пива.
— Где Морган?
— Я уложил её в постель, в целости и сохранности, надеюсь, она заснула. Она выглядела измождённой.
— Ты прикасался к ней?
Дик улыбнулся в ответ на рычание Джека.
— Я мог бы. Такую женщину сложно не желать.
Джек чертовски хорошо это знал.
Ему не нравилось то, что Дик прикасался к ней, но, кроме себя самого, ему не кого было в этом винить. Ведь именно он сбежал от нее, а не наоборот. Что ж… он не станет на этом зацикливаться… на этот раз.
— Морган подобна нежной ласке по члену и удару в зубы одновременно, — пробормотал Джек.
— Ты не единственный мужчина, который её любит. У неё в Хьюстоне остался жених, не так ли?
Брэндон. Сукин сын! Как будто прямо сейчас, ему были нужны дополнительные осложнения из-за этого голубоглазого ублюдока.
— Да.
— Что ты собираешься с ним делать? Официально, она принадлежит ему, а не тебе.
— Спасибо за напоминание, — саркастически проворчал он.
Отобрать Mорган у Брэндона будет лучшей местью, чем просто отправить её уважаемому жениху по электронной почте видео, где они трахаются. Но причина, по которой Джек был полон решимости завоевать ее, была не в этом. Даже близко не в этом.
Он хотел, чтобы она принадлежала только ему. Сегодня, завтра, каждое утро, каждую ночь. Ему.
На лице Дика расцвела насмешливая улыбка.
— А для чего ещё нужны друзья?
Действительно, подумал он, глядя на то, как Дик спускается вниз по лестнице, садится в его лодку и отталкивается от причала.
Он просидел так бесконечно долго. И, черт побери, даже не смог напиться. Вместо этого он попытался разобраться в том дерьме, что творилось у него внутри: страх, гнев, собственничество, ревность, решительность, беспокойство, потребность… любовь.
