– Прекрати! – закричала она со слезами.
Я был словно отравлен кислотой, ненавидел ее в этот момент и желал еще больше.
– Ты все не верно понял! Этот парень не мой любовник! Он брат жены моего старшего брата. Дальний родственник, – выдыхаю тихо, без сил опустившись на диван.
– Что?! У тебя… У тебя же нет семьи! Ты говорила…
– Я соврала. Я во многом тебе соврала.
Соврала? Как же так?
Меня закольцовывает на мысли о лжи, и я начинаю думать, что речь идет о другом, о другом мужчине. О том, с кем она поддерживает не родственные отношения. Брат жены старшего брата! Что это вообще такое?! Он и не родственник ей по крови!
Схватив ее за плечи, впиваюсь в них пальцами.
– Говори…
Я не в силах контролировать эмоции, которые детонируют и подрывают все кругом, заставляя воздух дрожать и колебаться.
Сердце пробивает ребра изнутри, словно желая вырваться из клетки, где ему стало слишком мало места.
– Говори, мать твою! Не молчи… Не молчи, иначе я…
– Что ты сделаешь? – выплескивает в меня тихую ярость и жестко бьет ладонями в грудь, которая ни секунды не находится в покое, постоянно ходит туда и обратно, как заведенная. – Что. Ты. Сделаешь?!
– Еще не знаю, – отвечаю хрипло.
Отхожу от Лили с трудом и снова подлетаю на скорости. Она вздрагивает испуганно.
– Отойди, Ратмир. Ты меня пугаешь! – обхватывает себя руками за плечи. – Ты меня пугаешь.
– Я тебя еще не так напугать способен и сдерживаться не намерен. Потому что ты молчишь.
– Хорошо. Хорошо. Славина Лилия Михайловна.
– Что?
– Имя мое настоящее. Славина. Лилия. Михайловна! – чеканит каждое слово. – И день рождения у меня в декабре, а не летом.
– Я… не понимаю. Не понимаю. Ты, млять, кто?! Кто ты такая? Почему?!
– Так было нужно. У меня была плохая семья. Очень плохая. Я сбежала много лет назад и назвалась распространенной фамилией. Воспитывалась, как беспризорница в детдоме. Но это не так… У меня есть семья. Впрочем, о них лучше не знать. Ничего.
– То есть ты лгала. Ты все время мне лгала! – выцепляю главное. – Так? В чем еще ты мне лгала?
– Больше ни в чем. Клянусь! Клянусь, что это так. Пойми, я много лет так живу и просто не знала, как сказать, как признаться, что у меня настолько нехорошая семья. Дом – как притон. Не знала, как сообщить…
– Просто так говоришь. И все. Точка. А теперь…
– Деньги я перечисляла, потому что жене моего брата требуется помощь в лечении сына. Я отправляла деньги на карточку ее брата. У меня нет любовников, как ты подумал!
– А что еще я мог подумать? А?! Что, по-твоему?!
– Не знаю… Не знаю, но мог бы выслушать для начала, а не говорить мне все эти гадости.
– Знаешь, может быть, не такие уж и гадости? Может быть, у нас и не получится ничего. Абсолютно! НИ-ЧЕ-ГО! Я, блять, нутром и нервами наружу – все ради тебя. По гордости своей топтался – все ради тебя. Ждал, как песик, твоего снисхождения и любви – ради тебя, а ты, выходит, в это время мне лгала. Лгала, глядя мне в глаза. Лицемерная же ты дрянь, Лилия Алексеевна или Михайловна, или, черт знает, как тебя по-настоящему зовут!
– Хватит! Хватит, я этого не заслужила.
– Честно? Я теперь не понимаю, чего ты заслужила!
Пронесшись вихрем по комнате, я вдруг вытаскиваю кольцо, с которым хотел сделать ей предложение и, сжав в кулаке, показываю его.
– Но точно знаю, что ты не заслужила этого!
Из приоткрытого окна многоэтажки тянет свежим воздухом, и я, распахнув окно полностью, просто вышвыриваю обручальное кольцо.
Выхожу, яро хлопнув дверью. Покидаю квартиру, пока не натворил дурного.
Меня душит обидой и слепит туманом в глазах.
Эмоции просто на разрыв!
Лилия
Это точно конец. Всему.
Есть понятные слова, а есть действия, что красноречивее всяких слов. Ратмир выбросил из окна многоэтажного дома обручальное кольцо и уехал. Его телефон отключен. До него не дозвониться, а я просто рыдаю и складываюсь пополам от осознания, что потеряла его. По собственной трусости… Или ему хватило даже вскользь брошенных слов о притоне, чтобы и меня посчитать грязной и недостойной.
В памяти прокручиваются последние фразы, которыми мы обменялись:
– Хватит! Хватит, я этого не заслужила.
– Честно? Я теперь не понимаю, чего ты заслужила! Но точно знаю, что ты не заслужила этого!
Полет кольца яркий, как росчерк метеорита на вечернем небе. Только это не к счастью, а к фатальной потере.
Прости-прости-прости… Я готова миллион раз повторить это и покаяться в длительном молчании. Но кому каяться? Пустой и безразличной тишине? Этим стенам, которые хранят так много воспоминаний о счастливых часах?
Я спускаюсь и долго-долго кручусь по двору. Пытаюсь рассчитать, насколько далеко могло улететь то кольцо. Я словно одержима идеей его найти, и, даже когда стемнело, просто брожу в потемках, бесполезно напрягая зрение. На миг мне показалось, что под лавочкой что-то блеснуло. Я облазила там каждый сантиметр, ободрав колени до ссадин, прощупала все, но так ничего и не нашла.
Промерзнув, возвращаюсь обратно, и долго не могу отогреться, даже сидя под теплыми струями воды в ванной.
Еще одна попытка дозвониться до Ратмира заканчивается ничем.
Я всю ночь дежурю над телефоном, в ожидании звонка или смс от Ратмира. Ничего…
Едва засыпаю под утро, просыпаюсь от звонка. Хватаю телефон со словами:
– Ратмир? – спрашиваю с надеждой, но вместо его голоса слышу голос, прерываемый гулкими рыданиями:
– Лиль, это я, Эля. Извини, что так рано. Сынишку Ильнура забрали в больницу. Он в реанимации. С сердцем плохо стало. Помнишь, ты говорила, что у тебя есть возможность помочь? Прошу, дай денег, сколько сможешь? Мы срочно собираем деньги на сердечный клапан… Любая копейка в помощь!
В голосе Эли слышатся неподдельные слезы. Я мгновенно просыпаюсь и вытираю собственные слезы. На кону жизнь ее ребенка, а мои переживания, что рассерженный и обиженный мужчина не перезвонил, мельчают на фоне большой и реально трагедии.
– Да-да. Конечно. Я сейчас перешлю все, сколько смогу. Все… – торопливо заверяю. – Может быть, мне приехать? Поддержать тебя?
– Я была бы рада, если честно.
– Тогда скажи адрес, где ты сейчас находишься.
– Нас отвезли в городскую, сейчас напишу.
Эля сбрасывает адрес больницы, соседняя область. Я мигом открываю сайт, в поисках билетов. Есть билеты на поезд с пересадками. Не раздумывая, покупаю последний билет на сегодняшний вечерний рейс и собираю вещи в небольшой чемодан. Только самое необходимое – сменное белье, простой спортивный костюм, пара джинсов, свитер, футболка и предметы личной гигиены. Все украшения, цепочки, сережки и колечки снимаю и оставляю на видном месте туалетного столика. Дорогие брендовые шмотки с собой не беру. Даже подаренный новехонький телефон меняю на свой прежний. Хорошо, что не выкинула, как советовал Ратмир. Последняя роскошь – перевожу крупную сумму денег с его карты. Ради спасения жизни ребенка, но на всякий случай запоминаю сумму, мысленно готовясь ее отдать. Отработать каждую копеечку.
Оглядываю квартиру: боже, как больно и невыносимо. Я просто истекаю кровью, находиться здесь, немыслимо!
Заказав такси, отправляюсь на вокзал и оставшиеся часы до отлета провожу там. Завтра свадьба Тимура Багратова. Я должна была появиться там с Ратмиром. Но, наверное, он попросит всех забыть обо мне. Они такие дружные и приветливые, открытые, а я нагородила секретов, стыдясь признаться, в каком дерьме жила. Упрекала Ратмира, но сама знаю о грязи столько, что он мог бы удивиться…
Я грязная для их семьи и точно не дотягиваю до уровня. Даже то, что я без разрешения беру деньги – его деньги – попахивает дурно. Словно беру чужое. Чужое же? Он разорвал отношения, дав понять, что не желает больше иметь ничего общего со мной. Я пыталась Ратмиру объяснить, но он не слушал. Не хотел слушать. Плевать ему было на причины… Главное, что я его обманула, подорвала все основы доверия и не имею права требовать хоть что-то.
