ухо и поцеловал в шею.
– Доброе утро, – прошептала я в ответ.
Блейк начал поглаживать мое тело, крепче прижимаясь, пока я не почувствовала его твердый член у своей попки. Я качнулась ему навстречу, и он опять издал тот низкий звук, который я ощущала всем телом. Я обожаю его голос. И обожаю быть той, кто сводит его с ума.
Его рука спустилась вниз по моему животу, оказалась между ног и нежно коснулась меня там. У меня перехватило дыхание.
– Не знаю, выйдем ли мы когда-нибудь из этой комнаты, – пробормотал он мне в шею.
– Хорошо, что мне вообще этого не хочется, – еле дыша ответила я и накрыла его ладонь своей, надеясь, что его пальцы будут двигаться интенсивнее.
Он выполнил молчаливую просьбу, и вскоре мое дыхание стало резким и прерывистым. Как же хорошо. Неописуемо хорошо. Впрочем, его руки мне недостаточно. Я потянулась назад и обхватила его член.
Блейк тут же включился в игру, толкаясь мне в ладонь, пока не задышал так же неровно, как я сама. Чуть позже он взял со стола презерватив, надел и встал позади меня. Я выгнулась к нему навстречу, и он мягко вошел в меня. Мы одновременно задрожали и выдохнули.
Обняв меня сзади, Блейк медленно скользнул вперед. Я так люблю звуки, которые он издает в такие моменты, что вряд ли когда-нибудь смогу ими насытиться. Потом я нетерпеливо впилась ногтями в его предплечье у меня на груди, крепко хватаясь за него, пока Блейк поддерживал этот мучительный темп.
– Твое колено это выдержит? – выдохнула я.
– О, Джуд. – Он пососал местечко у меня за ухом. – Мне в голову приходит столько вещей, которые я могу делать с этим коленом.
– Ах вот как?
– М-хм. – Он зубами потянул за мочку уха, и я ахнула, когда в тот же момент он снова ударился в меня. – Я мог бы стоять. А ты – сидеть на столе. Или на столешнице на кухне. Еще я не против ванной. Там есть душ. И раковина, за которую ты сможешь держаться. Кроме того…
Я перебила его полузадыхающимся смехом:
– Звучит так, будто ты уже хорошо обдумал, что хочешь со мной сделать.
Он нежно прикусил меня за шею:
– У меня было много времени, чтобы продумать все в деталях.
После этого мы перестали разговаривать, потому что Блейк опять скользнул ладонью между моих ног, и я уже не могла выговорить ни единого связного предложения, пока он подводил нас обоих к оргазму. А потом я уткнулась лицом в подушку, чтобы не кричать слишком громко.
Мы еще какое-то время полежали вместе в постели. Несмотря на то что мы ничем больше не занимались, только смеялись и обнимались, это было чуть ли не самое лучшее утро в моей жизни. И после того как прозвонил будильник Блейка, сообщая, что пора собираться в реабилитационный центр, меня охватила едва ли не физическая боль, когда пришлось вставать.
– Можем вместе сходить в душ, – предложила я, однако Блейк лишь ухмыльнулся и покачал головой.
– Лучше не надо. Тогда я опоздаю на физиотерапию.
– То есть ты считаешь, что не сможешь на десять минут взять себя в руки и убрать от меня свои пальчики? – спросила я, собирая с пола одежду.
Блейк поймал меня за запястье и притянул обратно к кровати. У него в глазах вновь бушевало что-то, отчего мой желудок сделал сальто.
– Я больше никогда не смогу убрать от тебя пальчики. Не после прошлой ночи, – хрипло произнес он и слился со мной в поцелуе, который очень быстро стал глубже.
С большим трудом я оторвалась от него. Когда он со стоном откинулся обратно на подушки, я подхватила свои вещи и направилась в ванную, чтобы принять душ.
Под струями горячей воды вчерашняя ночь, как фильм, проносилась у меня перед глазами. С ума сойти как кардинально изменились вещи с моего переезда в Вудсхилл. Впервые за очень долгое время я могла смотреть вперед. Блейк снова рядом со мной. Сэм сказал, что со мной свяжется его агент. И я серьезно размышляю над тем, чтобы вновь начать сниматься.
Да, нам с Блейком сильно досталось из-за прошлого. Те проблемы не исчезнут лишь из-за того, что мы теперь вместе. И пока я не расскажу дорогим людям всю правду, ничего не будет по-другому. Но, возможно, я научусь с этим жить. Возможно, что-то изменится, если все-таки получится поговорить с Блейком, Эзрой и родителями о том, что давит на меня. В конце концов, я не смогу постоянно мотивировать Блейка бороться дальше, если сама не справлюсь с собой.
Приняв душ, я оделась, спустилась на первый этаж и приготовила нам с Блейком кофе. А затем пошла обратно наверх, в его комнату.
Он сидел на кровати, такой же красивый, каким я его оставила пятнадцать минут назад. Утренний свет отбрасывал крошечные блики на скомканное одеяло, его обнаженный торс и взлохмаченные волосы. Пару мгновений я могла лишь смотреть на него, думая обо всем, что мы разделили друг с другом. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем мне наконец удалось оторваться от созерцания его красоты и подойти к нему. Я поставила кофе на тумбочку и присела на край кровати.
Только сейчас Блейк, кажется, заметил мое присутствие. Его голова дернулась в мою сторону… и у меня кровь застыла в жилах.
На его шее и обеих щеках выступили алые пятна. Брови низко сошлись над переносицей, а в глазах отражались одновременно недоверие и безудержный гнев.
– Что это, черт возьми, такое? – выпалил он. Голос Блейка надломился на середине предложения. Он протянул мне мобильный.
На дисплее была я. Верхняя половина тела обнажена, а бедра укрыты одеялом. Меня обнимала мужская рука, и я прижималась лицом к голой груди. Груди Винсента Аткинса, который улыбался на камеру. Винсента Аткинса – продюсера «Дикой розы». Фото показывало нас в довольно однозначной позе, из-за чего к моему горлу подкатила волна тошноты.
– Откуда у тебя это? – просипела я и попыталась выхватить у него телефон, однако Блейк быстро его убрал, прежде чем я успела дотянуться.
– Это фото везде в Интернете. И чуть ли не каждый друг мне его отправил, – произнес он подрагивающим голосом. – Но здесь еще кое-что. «Судя по всему, Аткинс и Ливингстон с самого начала проекта крутили роман, который явно закончился не лучшим образом. Поставит ли это под угрозу возвращение сериала?»
Лицо Блейка словно окаменело. На скулах заиграли желваки. Я снова предприняла попытку отобрать у него смартфон, но он перехватил мое запястье
