— Да какая там слава! — в сердцах воскликнула Настя.
— Как какая? В пределах одной школы. Да они просто тебе завидуют. Все у тебя есть: и ребенок будет скоро, и книга. Они тебе завидуют.
— Да нет, большинство радуются. Наташа за меня искренне рада, а некоторые говорят с такой недоброжелательностью.
— Чудачка, я же тебе и говорю, что они тебе завидуют.
— Тебя послушаешь…
— А ты послушай, послушай. Не вредно будет, я иногда и умные вещи говорю!
Ирина села рядом с подругой и обняла ее за плечи:
— Настя, милая моя! Ну не надо плакать. Тебе же нельзя расстраиваться, ребеночку будет плохо. Сама говорила. Вспомни Галку, ей тяжелее приходилось. У нее и работы не было. Одни мы, девчонки несмышленые, ей и помогали. А у тебя и мама есть, и Кирилл, я помогу, чем смогу. А потом, ты же книги можешь писать…
Настины плечи стали вздрагивать, и сквозь пальцы, прижатые к глазам, потекли слезы.
— Ничего я не могу, ничего у меня не получается. Не могу я ничего больше написать.
— Успокойся, ты же начала писать роман. Сама мне говорила.
— Не получается у меня, ничего не складывается. Раньше у меня в голове все ясно было, словно кусочки сложились вместе в рисунок, а сейчас ничего в голову не приходит.
— Так, понятно, голова, значит, виновата. Хорошо, что хоть твоя голова подсказала тебе, что нужно заканчивать с глупостями.
Настя ладонями вытерла слезы, шмыгнула носом и внимательно посмотрела на Ирину:
— Ты о чем?
— О твоей торговле на рынке.
— Вовсе я и не бросила, просто Раиса уехала за товаром, вот я и свободна в эти выходные.
Ирина застонала:
— А я-то надеялась, что ты хоть теперь утихомиришься, когда получишь деньги за книгу.
— Мне не хватит, чтобы прожить на них хотя бы год. Я еще поработаю у Раисы несколько месяцев.
— Вот неугомонная. Да ты просто переутомилась. Не может быть так, чтобы человек работал, как машина. Тебе нужно остановиться и подумать, накопить впечатления, что ли.
— У меня был такой период, когда я закончила рукопись романа, несколько дней я ничего не могла делать. Просто никаких мыслей в голове не было. — Настя задумчиво покачала головой.
— А я тебе что говорю? — торжествовала Ирина.
— Да нет, беда не в этом. Просто для романа мне сейчас не хватает впечатлений. Я задумала не то.
— Как это?
— Я пытаюсь писать о том, чего не знаю, а это неправильно. — Настя замялась, подбирая нужное слово. — Неправдоподобно.
— Ты мне можешь дать посмотреть, почитать твой новый роман?
— Могу. Вон там возьми, в папке. Вчера только распечатала.
— А говоришь, что ничего не пишешь! Вот они, страницы. — Ирина с торжествующим видом подняла со стола пачку листов.
— Я написала это неделю назад! И больше мне не пришло в голову ни одной путной мысли! Ни одной строчки!
— Ну не переживай ты так! Все образуется. Ты сама себя загоняешь в угол, а тебе и так непросто. Тебе нужно отдохнуть и развеяться.
— У меня нет на это времени, мне нужно успеть написать роман.
— Послушай, тебе не кажется, что ты поступаешь неправильно? Первый роман у тебя получился замечательный, потому что ты писала о том, что тебе дорого, и совершенно не думала о деньгах. Тебе было просто интересно это делать, так? Послушай меня и вытри слезы. Когда он у тебя получился, для тебя это было полной неожиданностью. Ты сумела добиться успеха, несмотря на то, что в тебя никто не верил. Мне до сих пор стыдно за то, что мы шутили по этому поводу. Ты сумела добиться успеха сама! Скоро выйдет твоя книга. Не спорь, не надо. Видишь, я из суеверия даже пальцы скрестила. Ты получила первые деньги, это окрылило тебя. Вот тебе и хочется заработать еще до рождения ребенка. Ты себя подхлестываешь, торопишь. Но цветок не может вырасти за один день. Разве так ты писала раньше? Ты обдумывала не спеша. Ты словно сама прожила жизнь своей Надежды, просто ты должна была перестрадать вместе со своей героиней. Вот поэтому тебе и верили, книга получалась жизненной.
Настя вытерла слезы и шмыгнула носом. Решительно встав с постели, она достала из кармана сумки платок, вытерла лицо и высморкалась.
— Так, — проговорила она чуть хриплым от слез голосом. — Ты совершенно права. То, что я делала в последние дни, было неправильно. Я действительно думала только о деньгах. Чем я буду кормить детей. И на что я буду жить, когда не смогу работать. Ты раскрыла мне глаза.
Настя подошла к Ирине и, схватив с ее колен страницы, решительным жестом разорвала их наискосок.
— Ты что делаешь, ненормальная? — Ирина вскочила с дивана и стала вырывать из Настиных рук обрывки рукописи.
— Это все нужно уничтожить.
— Погоди, это же еще никто не читал.
— И не будет!
— А вот и нет! Я прочту. — Ирина стала торопливо собирать порванные и помятые страницы. — То же мне, Гоголь нашелся! Рукописи она уничтожать вздумала! Угомонись. Эгоистка!
— Я не эгоистка! — захлебываясь слезами, прокричала Настя. — Ты сама говорила, что это не будет никому интересно!
— Глупая! Ты уже совсем разучилась людей слушать. Я тебе советовала, только со-ве-то-ва-ла, не спешить. Успокойся. Вот лучше посмотри, что я тебе принесла.
Ирина открыла свою черную сумку, напоминающую бочонок с металлическими ободьями, и извлекла из нее книгу.
— Почитай, я читала — не могла оторваться.
— Даниэла Стил, — прочитала вслух Настя. — Я видела ее книги, но не покупала. Они в твердом переплете издаются, и очень дорогие. Спасибо.
— Вот так-то лучше. Я пойду. Ты отдыхай, а я поеду. Не провожай меня.
Настя кивнула. Ирина вышла в коридор и увидела Калерию Андреевну, стоящую у двери. Она сделала Ирине знак молчать, а вслух сказала: «Настя, я пойду в магазин за сметаной».
— А где Кирилл? — спросила Настя.
— Он к соседу ушел поиграть. Я скоро приду.
— Мама, куда же ты пойдешь? Наш магазин уже закрылся.
— Да я к метро схожу, заодно и зелени куплю. Салат сделаем.
Ирина и Калерия Андреевна вышли из квартиры. Уже в лифте Ирина собралась с духом и стала извиняться:
— Калерия Андреевна, вы меня простите, что я Настю обидела, я не хотела, честное слово.
— Иринушка, почему вы всегда начинаете оправдываться в моем присутствии?
— Но я действительно не хотела обижать Настю.
— Будем считать, что вы просто вывели ее из состояния стресса. Ей нужны положительные эмоции, надеюсь, она немного развеется.
— Мне так хочется помочь ей. Ей сейчас трудно. Этот мужчина больше ей не звонил?
— Нет. Несколько раз к нам приезжала Марьяшка, но Настю теперь трудно застать дома. Настя с Валерием больше не сталкивалась, он забирал девочку до ее возвращения.
