Следователь сначала считал, что ее похитили, чтобы потребовать выкуп, но за три месяца никто ничего не потребовал. Если ее убили, то где тело? Но когда мне предоставили версию, что не сбежала ли она от меня под действием стресса, думал убью Чарльза Филчера, который вел дело.
Но это невозможно, она не бросила меня! Она бы не оставила Анечку! Но когда Чарльз задавал свои вопросы, наталкивал меня на мысль, что я мало что знал о своей жене. Да, мы вместе были недолго, но этого хватило, чтобы убедиться в ее искренности. Если это была ложь, то ей можно было дать не один Оскар за игру. Я верил, что Алекс похитили. Не знал кто, и зачем, но был уверен. Было плохо от осознания того, что не уберег ее, боялся, что над ней издевались, или причиняли страдания. Одна только мысль об этом переворачивала мне всю душу.
Я вспоминал нашу свадьбу, когда она не сразу ответила священнику, думал умру прямо на месте, боялся, что она передумала, но в ее глазах и голосе была уверенность. Все эти месяцы совместной жизни были самыми удивительными. Я не был так счастлив за всю свою жизнь. Осознавал, что все это время не женился, потому что ждал именно ее. А теперь она пропала, может, ждала моей помощи, а я был бессилен, что-либо сделать. Мои люди объявили большое вознаграждение тому, кто предоставит хоть какие-нибудь сведения, Михаил Сергеевич тоже подключил всех своих знакомых. Ее отец был подавлен, и казалось, постарел лет на десять. Но и я сам выглядел не лучше, не ел, не спал, под глазами пролегли темные круги, а щеки впали. Не лишиться разума мне помогала Аня, я старался уделять дочери все свое время. Но она заметно скучала по маме.
В последний раз, когда видел Алекс, она была очень расстроена. А еще, как назло, Мэдисон приехала. В глазах жены видел ревность, но не могла же она из-за этого сбежать от меня? Она не такая! Мэдисон получила письмо с угрозами от Элены. Поэтому хотела наедине посоветоваться, говорить об этом или промолчать. Когда мы все обсудили и рассказали следователю, она ушла. А я ждал Алекс, но она так и не пришла. Потом узнал, что ее и дома не было.
Я ни с кем, кроме своей семьи не общался, не желал никого видеть и слышать.
Зазвонил телефон, я взглянул на часы, было десять утра. Обычно Филчер звонил в двенадцать, чтобы сообщить о своем очередном провале. А сегодня почему-то набрал рано. Я ответил на звонок, но не успел ничего сказать, услышав только:
- Мы нашли ее! Жива!
Замер и не мог дышать. Не сон ли это? Не иллюзия?
- Где она? - все, что смог произнести онемевшим языком.
- Лео! Мы доставили ее в больницу! Приезжай! Сейчас адрес пришлю. И нам надо поговорить! Жду тебя! - сказал Филчер.
В кабинет вбежал Михаил Сергеевич с Аней на руках. Его глаза горели и он воспрянул духом.
- Лео! Мне сейчас следователь звонил! - воскликнул он с радостью.
- Да, мне тоже! Я уже выезжаю! - сообщил я, а самого лихорадило. Боялся увидеть ее, посмотреть в глаза. Не уберег! А ведь обещал, что ничего не случится!
- Я с тобой! Только Аню оставлю Оливии! - ответил мой тесть и скрылся за дверью.
Мы ехали молча, каждый из нас был погружен в свои мысли. Множество вопросов и ни одного ответа. Отец ее очень переживал, смотря перед собой, казалось, он забыл как моргать и дышать.
В больнице нас встретил Филчер, он был мрачным, и меня это насторожило. Неужели, все так плохо? Черт! Ожидание сведет с ума сильнее!
- Мистер Бейкер! Мистер Смирнов! На пару слов! - позвал нас Чарльз.
Мы отошли в сторону, туда, где никто не мог нас услышать.
- Тут такое дело....жена ваша в порядке. Мы нашли ее в съемной квартире, недалеко от вокзала, с чемоданом и билетом до Москвы. Внешне никаких признаков насилия, конечно сейчас ее врачи осматривают. Я пытался с ней поговорить, но у нее такое состояние, немного невменяемое, кажется, она вообще не реагирует на то, что происходит вокруг нее. Никаких улик или свидетелей, что это было похищение нет. Скорее всего, она сама от вас сбежала и собиралась покинуть страну. Но все равно еще очень много вопросов. Заявление прессе пока никаких не делайте. Сначала дайте выяснить все до конца.
- Моя дочь не могла сбежать! Я ее слишком хорошо знаю! - сказал уверенно Михаил Сергеевич. - К тому же вы нашли ее телефон рядом с больницей, кто-то явно позаботился, чтобы у нее не было связи.
Я ощущал, как сердце мое готово было пробить грудную клетку. Наконец, к нам вышел врач, и по его выражению лица понял — новости будут плохие.
- Мистер Бейкер! Тут такое дело. Не знаю как вам сказать...телесных повреждений у вашей жены нет. Ее никто не мучил и не бил. Небольшое истощение, скорее всего, плохо питалась. Но вот психологическое состояние меня пугает. Она молчит и все время рыдает, пришлось уколоть ей сильные успокоительные. А такое состояние нежелательно для ее положения, это может спровоцировать выкидыш.
Я застыл от шока, и ничего не понимал.
- Она беременна? - опередил меня ее отец с вопросом.
- Да, у нее срок три месяца, - спокойно ответил доктор. А я взялся за голову. Господи! Ее не было три месяца, от кого этот ребенок?
Почувствовал, как Михаил Сергеевич сжал мое плечо и тяжело вздохнул:
- Лео! Мы все выясним! Я понимаю, что для тебя это шок как и для меня. Но всему должно быть объяснение. И она нам его даст!
Я пытался вспомнить, когда у нас последний раз была связь, три месяца назад, кажется, тогда до ранения у нас было, или нет. Черт! Столько времени прошло. Черт! Значит, он не мой! Или мой? Что произошло? Где она была? С кем?
Поток моих мыслей прервал голос доктора:
- Вы можете навестить ее, только предупреждаю, она под действием успокоительного!
Я и ее отец, вошли в палату, и одновременно замерли. Алекс лежала на кровати, была бледной и худощавой, но не это пугало. Ее взгляд ничего не выражал, кроме пустоты. Она смотрела в одну точку и, казалось, вообще нас не видела.
- Алекс! - позвал я ее, но она даже не посмотрела на меня. Я обнял ее, прижимая к себе, целуя лицо. По ее щекам потекли слезы. Она молчала, и эта тишина давила.
- Прошу, скажи, что случилось? Где ты была? Ребенок мой или нет? - прошептал я, надеясь услышать ответы. Но она молчала.
- Доченька! - прошептал Михаил Сергеевич и обнял ее.
Алекс, услышав голос отца, посмотрела на него с такой болью, что у меня сердце защемило. Она обняла его, и что-то шепнула на ухо. Тесть повернулся ко мне и виновато посмотрел, а потом сказал:
- Лео, оставь нас пожалуйста наедине!
Что? Я все это время себе места не находил, с ума сходил от волнения и боли, а она не хочет со мной говорить? Почему?
Тяжело вздохнул, и вышел из палаты, чувствуя себя разбитым. Не знал что думать, и как дальше быть.
