Мы просидели на крылечке под звездным августовским небом до глубокой ночи. Сынок уснул, а нам с Мишкой было не до сна. Нам было что обсудить! Захлебываясь, рассказывала я ему о своих мытарствах, а он в ответ – о своих, правда, более скупо и сдержанно.
Семью он так и не завел, хотя желающие, как я поняла, имелись в достаточном количестве. Он был честен с девушками, с которыми встречался, сразу признавался, что детей от него ждать им не следует, и постепенно любые отношения сходили на нет. С последней пассией он расстался в начале этого лета. Кроме разочарования, в нем ничего от этих отношений не осталось. Мама очень переживает. Мечтает о внуках. Младший брат сообщил недавно, что не собирается повторять его ошибки и потому решил пойти другим путем.
– Что же нам делать с Олежкой? – сокрушенно проговорил Миша, обхватив голову руками. – Он же, глядя на меня, вывел собственную теорию: все беды от молодых легкомысленных девчонок. Так что никаких романов не заводит, считая, что все должно быть серьезно, взвешенно и навсегда.
– Это похоже на разновидность юношеского максимализма, – сказала я, – во всяком случае, я ему ничего не обещала, никаких объяснений у нас с ним не было, да и знакомы мы всего неделю.
– Но на дачу к нему поехала, – покачал головой Миша.
– Да уж, – покраснела я, – поехала, несмотря на сомнения. Я, правда, колебалась. Не хотела быть превратно понятой.
– Тогда зачем поехала?
– Меня несло сюда невидимой волной. Да-да, не ухмыляйся.
– Звучит как-то слишком по-книжному.
– Пожалуй. Но, знаешь, если когда-нибудь я решу описать нашу с тобой историю на бумаге, многие именно так скажут: вымысел все это, надуманность и авторские фантазии.
Мишка растроганно меня обнял и крепко прижал к себе. Я воскликнула горячо и взволнованно:
– Неужели ты не понимаешь, что наше знакомство с Олегом не было случайным?! Ведь именно он привел меня к тебе или, наоборот, тебя ко мне – не знаю, что вернее.
– Пойдем спать, Аленький, – нежно сказал Миша. – Нам обязательно надо поспать. Завтра будет непростой день, но мы что-нибудь придумаем. Утро вечера мудренее.
Вот портфель, пальто и шляпа.
День у папы выходной.
Не ушёл сегодня папа.
Значит, будет он со мной.
Что мы нынче делать будем?
Это вместе мы обсудим.
Сяду к папе на кровать —
Станем вместе обсуждать.
На стареньком диване сидели в обнимку с медведем двое милых моему сердцу персонажей и вслух читали Маршака из рассыпающейся, пожелтевшей от времени детской книжки. Я, спускаясь по лестнице, замерла, боясь спугнуть эту гармоничную картинку. Даже в самых заветных снах ни разу не видела я такого.
– Мама, – бросился ко мне Димка, – как долго ты спала! Мы уже сделали зарядку, позавтракали и вот нашли мое любимое стихотворение.
– А сколько времени? – поинтересовалась я.
– Полдень, – счастливо улыбаясь, ответил Мишка.
– Нам стоит поторопиться. Будешь чай или кофе?
– Буду всё, – ответила я, – всё, что предложите. Куда мы едем?
– Мы едем навестить Олега, – выпалил сын. – Он, оказывается, лежит в больнице.
Олег встретил нас приветливо, хотя слегка смущенно. Прелестная молоденькая медсестра измеряла у него давление и была недовольна тем, что ее работу прерывают.
– Как дела, Олежич? – спросил Димка. – А мы тебя ждали-ждали, да так и не дождались.
– Я сильно прокололся, Димыч. – Олег не смотрел в мою сторону. – Видишь, как бывает. Всё перепутал. Уж прости.
– Да уж прощу, – великодушно сказал Димка, – ты только не болей.
Я присела к Олегу на край постели и взяла его за руку:
– Олег, послушай…
Молоденькая медсестра вновь вошла в палату, поставила на тумбочку мензурку с лекарствами и с вызовом спросила меня:
– Вы его мамочка?
Я растерянно взглянула на Олега и замотала головой:
– Нет-нет, конечно, нет.
– Тогда встаньте с постели больного, вы нарушаете стерильность.
Я вскочила, извинившись.
– Вас здесь слишком много, – строго сказала медсестра. – Посетители не должны мешать соседям по палате. И вообще, у нас скоро обед.
Она одернула коротенький халатик и вышла.
– Олег, милый… – вновь начала я.
– Саша, только не надо меня жалеть. Мне очень стыдно, что так получилось. Давай поговорим, когда я выйду отсюда? Я постараюсь всё объяснить.
– Ты ничего не должен объяснять мне! Ты ни в чем не виноват! Это я чувствую себя виноватой… перед тобой…
Миша прервал наш разговор, тронув меня за плечо. Он попросил оставить их с братом на несколько минут, пока не начался обед. Подчинилась. Мы с Димкой спустились вниз к машине, и пока братья беседовали, я не находила себе места. Я передумывала всевозможные варианты этой беседы, но особенно меня пугал ее финал. Миша появился спустя пятнадцать минут. На лице его блуждала загадочная улыбка.
– Больной будет жить долго и счастливо, – игриво подмигнул он мне, – спасибо длинноногой медсестре.
Он потрепал по голове Димку и сказал:
– Ну что, поехали знакомиться с бабушкой? Обрадуем ее нашими новостями?
– С какой такой бабушкой? – растерялся Димка.
– С твоей бабушкой. – Мишка сгреб его в объятия и чмокнул в макушку. – С твоей родной бабушкой, сынок.
Книга читается на одном дыхании. Она – о женской судьбе. Героиня сразу становится близкой и понятной: молодая женщина с ребенком без мужа, не очень уверенная в себе, не очень волевая, не хваткая и не алчная. Словом, «не современная». Такая немножко тургеневская девушка, попавшая в жесткую эпоху нашего мира, где, чтобы выжить, нужна чья-то сильная рука, а ее нет. А тогда надо ловчить, изворачиваться, а она этого не умеет.
И вдруг – роскошный американский жених! «Не упусти удачу!» – кричат подруги. Да и сама она понимает – это шанс в корне изменить жизнь, выйти из бедности, покончить с московской хрущевкой, где текут краны и сыплется штукатурка. Ради этого – а главное, ради сына – она готова прогнуться под богатого жениха, подчиниться его воле, принять все его условия, взгляды, правила жизни и даже его диету. Притвориться, а вернее, внушить себе, что она его любит – чего не сделаешь ради американского счастья.
Ох, этот соблазнительный миф об американском счастье! Душу за него можно продать, не только тело. Ну, тело еще ладно, но душа плачет, беззащитная, беспомощная, подавленная. Ей и нужно-то – самоотверженная взаимная любовь без притворства и фальши, скромное благополучие, своя среда, друзья, которые понимают с полуслова, и еще – ощущать себя личностью в своем мире.
Но Америка! Но роскошные рестораны, богатый и выгодный жених, и любит ее, и человек-то вроде хороший. Может, стерпится, слюбится?
