Каждый поцелуй отзывался в нем непреодолимым, страстным желанием, тело сладостно вздрагивало от необъяснимого наслаждения. Он сознательно, намеренно отбросил все правила поведения и все условности. Он не мог позволить, чтобы его жизнь в этот момент подчинялась каким-то законам. Что бы сейчас ни происходило между ними, это было редчайшим подарком жизни, слишком необычным, чтобы случиться наяву, и слишком прекрасным, чтобы от него отказаться.
Но физически он держал себя под контролем, не позволяя своему телу ничего лишнего. Он внимательно наблюдал за Линной, за каждым ее робким движением, за каждым несмелым жестом и с удовольствием отмечал, что для нее все это впервые. Охватившее его трепетное чувство нежности к ней унесло Матта в какую-то чудесную, сказочную даль, туда, откуда ему не хотелось возвращаться и где он наслаждался сладким вкусом ее губ, соблазнительной влажностью языка, гладкой твердостью зубов. Она медленно впускала его язык в свой рот, раскрывая губы миллиметр за миллиметром шире, и в ответ сама осторожно ощупывала кончиком своего языка рот Матта, тщательно исследуя его губы, язык, зубы. И он чувствовал эти волнующие прикосновения каждой клеточкой тела.
Какое-то легкое, воздушное ощущение, словно вздымающаяся волна блаженного счастья, омывало его душу всякий раз, когда она дотрагивалась до него. Ее пальцы, задерживаясь в его ладони или на плече, заставляли покрываться мурашками всю кожу. Он чувствовал, что в нем нарастает страстное желание узнать всю ее, проникнуть ей в тело, но он держал себя в руках, не давая воли порывам и осознавая, что с ними происходит что-то необыкновенное.
Когда она наконец отррвалась от него, Матт услышал её быстрое дыхание напротив своей груди. Он так и сидел с закрытыми глазами, и все труднее становилось ее не видеть и не видеть прозрачного лунного света, отражавшегося в озере. Но он устоял перед соблазном открыть глаза и посмотреть, твердо решив испытать то, что испытывала она, хоть недолго побыть на ее месте и попробовать ориентироваться в мире только при помощи слуха и ощущений, впитывая окружающее телом и сердцем. Когда ее рука легла на его губы, он почувствовал, что пальцы Линны дрожат. Дрожало и все ее тело. Матт стал целовать ей ладони, легонько пробегая языком между пальцами, и не в силах был остановиться. Он уже переступил границу дозволенного и понял, что теперь не сможет ни обнять Линну, ни прижать к себе ее тело. Он хотел ласкать ее всю, обладать ею полностью.
Когда она стала повторять его движения, он больше не сомневался, что она хочет того же. Даже более, он получал право войти с ней в тот сумасшедший, невероятный мир, где всем правили чувства и где вся Вселенная принадлежала только им и кроме них двоих никого и ничего больше не существовало.
Она давала ему право прикасаться к телу и любить ее. Когда он поцеловал Линну снова, они слились в одно целое. Это было каким-то безумием. Матт хотел оказаться с ней в постели, стать частью ее тела, отдать ей всю свою нежность. Он хотел утонуть в ней, крепко сжать в своих объятиях и никогда не расставаться.
Неожиданно она вздохнула и вздрогнула. Он сразу же вернулся на землю, очнувшись от грез наяву. Опустив голову и касаясь подбородком ее макушки, он крепко прижал Линну к своей груди Линна стала осторожно трогать кожу его подбородка, исследуя ее своими пальцами, и он замер от наслаждения, его тело оживало только в тех местах, к которым она прикасалась. Ее рука медленно спустилась по его шее и остановилась, коснувшись воротника куртки. Она не просто дотронулась до него, она вызвала целую бурю чувств, которые взорвались внутри. Как он был счастлив в тот момент, как благодарен за него судьбе! Ее горячее тело, прижавшись к его груди, обдавало жарким пламенем. Матт замедлил дыхание, чтобы дышать с ней в такт и чтобы почувствовать себя еще ближе к Линне. Они долго сидели так, обнявшись в безмолвной темноте.
— Куртка эта защитного цвета, — наконец сказал он. — Она уже старая, я ношу ее несколько лет…
Он почувствовал, как ее губы, прижатые к его щеке, растянулись в улыбке.
— А у тебя чудесное лицо, с ямочками, красивые глаза с длинными черными ресницами, — продолжал он, — и я могу сказать тебе по секрету, что у тебя удивительные губы, просто созданные для поцелуев.
Из ее груди вырвалось что-то среднее между рыданием и смехом.
— Я хочу, чтобы ты знала, что я… — начал он, не вполне уверенный в том, что собирается сказать, но испытывая потребность хоть частично выразить свое отношение. — Это было прекрасно, — закончил он, не сумев подобрать подходящих слов.Больше сказать было нечего.
Линне казалось, он читает ее мысли. Прекрасно. Невероятно прекрасно. Его сердце ровно стучало в груди, и она закивала головой, прислушиваясь к каждому удару и все сильнее прижимаясь к нему, боясь, что волшебная сказка исчезнет. Сказка, в которую она вошла сегодня ночью с этим человеком. Ей хотелось сидеть вот так всю жизнь, и чтобы всю жизнь его надежные руки вот так же крепко обнимали ее. Это было какое-то новое, неизведанное щемящее чувство. Чем больше времени она находилась рядом с ним, тем ближе он ей становился, тем, сильнее разгоралась страсть и тем большего хотелось. Его поцелуи заставляли забыть о реальном мире и уводили в царство, о существовании которого она прежде и не подозревала, и где она могла парить, словно птица, упиваясь сладостным восторгом. Да именно так и должно быть, когда люди любят друг друга.
Она ничего не знала об этом человеке, кроме разве того, что он всегда появлялся рядом, когда ей требовалась помощь. И за всю свою жизнь ей еще никогда так не нужна была поддержка как сегодня вечером. Каким-то образом ему удалось открыть для нее новую безопасную дорогу и она никогда уже не будет такой, как прежде. Какая-то волшебная, таинственная и… химическая связь была теперь между ними. Она чувствовала, как ее поцелуи впитывались его телом и растворялись в нем.
Когда волшебство растаяло и реальность снова тяжелым бременем опустилась на плечи, она сразу сникла, чувствуя себя обиженной и обманутой. Раздался звук подъезжавшего к дому грузовика Джея. Сердитые голоса ворвались в тишину ночи. Открылась дверца машины, потом со стуком захлопнулась. Завелся двигатель другого автомобиля, и, сорвавшись с места, автомобиль помчался прочь. Старый привычный мир вступал в свои права. Но как же Линне этого не хотелось! Как ей не хотелось отрываться от Матта, размыкать свои и его объятия! У него были ключи от дверцы, которая вела в прекрасный мир, откуда так трудно было возвращаться — таким притягательным и безумно-прекрасным он был.
Услышав голоса, Матт выпустил Линну из своих объятий, и она неохотно поднялась на ноги, наступив на листья лаванды, аромат которых снова коснулся ее ноздрей. Она сломала еще одну веточку и зажала в кулаке. С этого дня запах лаванды всегда будет напоминать ей об этих чудесных мгновениях. Интересно, как же теперь она будет жить?
