— Господин Фальконе, вы пользуетесь моим гостеприимством в последний раз. — Голос Эрасмуса Глэдстоуна прогремел в маленькой комнате из вделанного в потолок динамика.
Мерси и Крофт подняли головы. Мерси начала было что-то говорить, однако Крофт протянул руку и зажал ей рот. Когда она вопросительно взглянула на него, он покачал головой. Она понимающе кивнула в ответ, и он отнял руку.
— Я знаю, что вы слышите меня, Фальконе. Вы думаете, что хотя бы временно, но обезопасили себя от ружья Изабель? Не беспокойтесь, никто в вас стрелять не будет. Даже наш местный шериф сочтет себя обязанным расследовать это дело, если найдет вас вместе с леди Пеннингтон, продырявленными ружейными пулями в моем подземелье. Огонь гораздо более надежный способ, знаете ли. А у меня уже есть опыт общения с огнем.
Глаза Мерси расширились от ужаса, когда она взглянула на Крофта. Он тоже посмотрел на нее, а потом сказал:
— Очевидно, вы с ним недолго общались, Грейвс. Я снова нашел вас, не так ли?
— О! Так вы знаете, кто я на самом деле. Этого я и боялся, — печально произнес Глэдстоун. — Пока я ждал вашего появления сегодня вечером, я много думал о том неудачном происшествии на острове. Мне показалось, что вы, возможно, были каким-то образом причастны к случившемуся. Действительно, это были вы? Если так, то три года назад вам удалось разрушить предприятие, общая стоимость которого оценивалась в несколько миллионов долларов. Я все еще не понимаю, каким образом вам удалось сделать это. Мои люди ничего не сообщили мне о нападении, никто не видел, чтобы к нам подплывали высокоскоростные правительственные суда или садились на остров вертолеты. Ни один отряд не мог бы высадиться на моем острове и остаться незамеченным.
— Слишком опасно мыслить категориями невозможного, — сказал Крофт. Он подал знак Мерси и безмолвно, движениями одних губ сказал ей, чтобы она показала ему то, что собиралась.
— Вы ошибаетесь, Фальконе. Я всегда мыслю подобными категориями. Также я посвящаю немного времени размышлениям и сопоставлениям фактов. И я проанализировал то, что могло произойти той ночью на Карибских островах. Большая группа не могла просочиться в мое поместье. Они бы выдали себя в течение пяти минут. Однако то, что не удалось бы большой группе, смог бы сделать один человек. Итак, именно вы были тем человеком, который пробрался в мое поместье в ту ночь. Или я не прав?
Мерси указала на стеллаж и беззвучно объяснила, что он двигается. Она толкнула его, однако стеллаж упорно оставался на своем месте.
— Фальконе? — Голос Глэдстоуна повелительно прозвенел из динамика. — Вы были тем человеком, который все мне испортил три года назад, так? Я хочу знать наверняка. Я не люблю оставлять свободных концов.
— Я тоже. — Крофт не стал отвечать на вопрос Глэдстоуна и тихо спросил у Мерси:
— В какую сторону он двигался?
— Влево. Я оступилась и схватилась за него, и он немного сдвинулся. — Мерси наклонилась вперед и попыталась сдвинуть стеллаж. — Глэдстоун говорил мне, что это подземелье будет ловушкой для любого, но только не для него. К тому же ты сказал, что у него всегда оставался путь к отступлению. Поэтому я и стала искать его. Я, конечно, в это не верила, но мне было нечего делать в течение последних нескольких часов.
Крофт кивнул.
— Ты права. После старого, прогнившего туннеля на острове он должен был быть уверен в том, что на этот раз все хорошо продумал. Не зря же он сделал замок с внутренней стороны подземелья.
— Фальконе! Отвечайте, черт вас возьми. — Голос Глэдстоуна сорвался.
— Он начинает нервничать, — заметил Крофт, на этот раз вовсе не заботясь о том, чтобы его голос звучал тихо.
— Неуравновешенным людям полезно заниматься медитацией, — равнодушно сказала Мерси, чувствуя, что Глэдстоуна взбесит то, как нагло они обсуждают его проблемы. — Хотя, с другой стороны, жестоким это мало помогает. Они все почему-то жутко дерганые.
— Ты права, Глэдстоун — жестокий человек, — сказал Крофт. — Он знает, что он делает. И он переступает через людей в своих целях. Вот почему его нельзя простить и ему нельзя этого забыть. Его можно только уничтожить.
Голос Глэдстоуна превратился в рык.
— Это вы обаскоро будете мертвы, и вы прекрасно знаете об этом, не так ли? Заперевшись в подземелье, вы совершили роковую ошибку.
Крофт слегка ударил по стеллажу. Потом кончики его пальцев едва ли не любовно начали двигаться от его вершины к основанию, пробуя, толкая и тихонечко нажимая. Когда его пальцы были почти у самого пола, то что-то едва заметно поддалось.
— Мне нужно немного времени, чтобы разобраться с этим, — тихо пробормотал он. — Мы должны заставить Глэдстоуна говорить.
Мерси кивнула, убрала одну из ценных книг, освобождая тем самым место для работы Крофта.
— Что заставляет вас думать, что на этот раз вам удастся выйти сухим из воды? — бесстрашно спросил Крофт.
— В прошлый раз огонь был неожиданностью, — объяснил Глэдстоун охотно. — Однако я извлек из этого хороший урок. Я узнал, насколько эффективным он может быть. Все думали, что я погиб в огне, не так ли, Фальконе? Даже вы. И я действительно едва не погиб. Любой другой, оказавшись в подобной ситуации, не смог бы выбраться из нее живым. Но я далеко не любой. У меня всегда есть путь к спасению. В тот раз он был старый и опасный, так что едва не стал моей могилой. Мне пришлось пройти через огонь, чтобы пробраться к тому туннелю, и когда я наконец достиг его, он уже был полон дыма. Однако я выжил и многому от этого научился. Вы и представить себе не можете, как много пластических операций в одной небольшой частной клинике в Швейцарии потребовалось сделать, прежде чем я снова мог показать свое лицо и руки другим людям. Однако это того стоило, ибо, когда я все-таки появился в обществе, меня никто не узнал. И тогда я понял, что ничто не сможет остановить меня, ничто не помешает мне начать мой бизнес снова. В одном из швейцарских банков меня ожидала весьма кругленькая, предусмотрительно отложенная сумма. В подобного рода делах я никогда не надеюсь только на удачу.
— И как много жизней вы предали забвению для того, чтобы накопить эту кругленькую сумму? — Крофт на мгновение отнял руку от стеллажа, но лишь для того, чтобы снова сжать его уже с гораздо большей силой.
— Приходилось работать с подручным материалом, — сообщил ему Глэдстоун. — Вся прелесть этого заключается в том, что вокруг всегда так много сырого, доступного материала для человека, который понимает, что большинство людей в этом мире любят выполнять приказы. Они хотят, чтобы кто-то другой принимал решения за них. Они страстно желают сдаться и остро нуждаются во властном человеке. Итак, немного людей действительно хотят сами за себя думать, неужели вы не заметили этого, Фальконе?
