— Полагаю, нам пора идти, — наконец говорю я Филипу.
— Тогда пока, милочка. — Джейми целует воздух около моей щеки, чтобы не испортить макияж. — Только помни мое золотое правило: выиграешь или нет, не порть свои достоинства своими недостатками.
— Это не пустяки, такая церемония, — говорит Рэйчел, обнимая меня. — Удачи тебе, милая. — Она многозначительно жмет мне руку, словно говоря: «И желаю тебе удачи с этим парнем, который, сказать откровенно, страннее некуда».
Я понимаю, что она имеет в виду.
Джейми и Рэйчел машут нам вслед, обещая запереть квартиру и поддерживать постоянную мобильную связь в течение всего вечера. Я сажусь на переднее сиденье рядом с Филипом, и мы молча трогаемся с места.
Не проходит и двух минут, как я замечаю нечто, чего предпочла бы вообще не видеть.
Тот, чье имя навсегда останется неизреченным, стоит во дворе своего дома и моет свой джип. Он видит нас, а мы видим его, и это ужасно.
— Это тот южноафриканец, который явился незваным на вашу вечеринку? — спрашивает Филип, не упускающий из виду ничего.
— Э-э, да, — отвечаю я, пытаясь говорить беззаботно. Как будто незваные гости приходят на мои вечеринки каждый божий день.
— Бывший бойфренд, не так ли?
— Да.
— Я бы сказал, очень интересная история.
Он пытается выудить информацию? Или это берк-филиппика для поддержания разговора?
Трудно сказать…
Одно я знаю точно. Это не та тема, на которую я хотела бы распространяться. Особенно сегодня вечером.
Я поворачиваюсь к Филипу и весело улыбаюсь:
— Не настолько интересная, насколько длинная.
Он окидывает меня взглядом.
— Это была попытка пошутить, — сдаюсь я.
Но он не смеется.
«О господи боже, — думаю я, — такой вечер, наверно, и в кошмаре не приснится…»
Когда мы прибываем в «Четыре времени года», легче не становится. Филип отказывается оставлять машину на стоянке отеля, потому что с него требуют десять евро за парковку, и поэтому припарковывается на соседней улице. И это человек с шестизначным годовым доходом. «Улыбайся и сохраняй изящество», — говорю я себе, ковыляя к отелю на шпильках в сопровождении Филипа.
Когда мы наконец добираемся до зала, он весь заполнен гудящей толпой, и я радуюсь, повстречав Дэвида Брютона с женой и Дженет, нашего дизайнера, которая взяла с собой Сьюзи из съемочного отдела. Мы обнимаемся и приветствуем друг друга, восхищаясь новыми платьями, прическами или, в моем случае, радикальной переменой во внешности.
«Положение улучшается, — думаю я. — По крайней мере, здесь прекрасная компания коллег, нормальных людей, с которыми можно поболтать и посмеяться. То есть по большей части нормальных».
К несчастью, Божья Кара О'Киф тоже здесь, с кавалером намного моложе ее, которого она представляет нам под именем Гарта. Я несколько минут мучительно вспоминаю, откуда его знаю, и наконец меня осеняет. Он солист группы «Бойз он файр».
Потом к нам присоединяется Сэди Смит, выглядящая ослепительно в платье из блестящей золотой парчи, и начинаются новые объятия, поцелуи воздуха и обмен любезностями.
«Ну что ж, — думаю я, — вечер, похоже, складывается удачно…»
— А что происходит у тебя с Филипом Берком? — шепчет мне Дженет. — Ты сейчас пришла с ним? По-моему, это можно назвать свеженькой сплетней.
Пожалуй, предыдущая мысль нуждается в поправках…
Поскольку ожидается прямой эфир, то все пунктуальны до секунд, поэтому ровно в восемь ноль-ноль нас отводят на свои места. Организаторы не пожалели расходов; угощение прекрасное, после него мы готовы выдержать церемонию награждения.
Мы с Филипом за одним столом с остальной командой из «Кельтских тигров», что замечательно. Ну-у-у, кроме того, что он проводит большую часть ужина за разговором с Дэвидом Брютоном, который мрачнеет все больше и больше и начинает бросать умоляющие взгляды «спаси меня, ради всего святого» на свою жену.
Церемония награждения начинается после девяти тридцати, поэтому в девять двадцать пять все дамы бегут поправлять прическу и макияж. Замечательно, что я сделала такую прическу, которая почти не изменилась с тех пор, как я приехала. Зато когда я вернусь домой, придется, наверно, приводить голову в обычное состояние молотком, долотом и паяльником.
— Хорошо смотришься, мисс Номинантка, — говорит Сьюзи, которая сейчас немножко трусит.
— Вот дождусь одиннадцати тридцати, когда все закончится, и тогда можно будет расслабиться, — отвечаю я. — А ты как себя чувствуешь?
— Плохо. Я того… перепила. Так всегда получается с этими награждениями после банкета, перед прямым эфиром все успевают напиться. У меня зубы не почернели?
— Э-э… нет. Точно нет. Все в порядке.
— Так со мной бывает от красного вина. Так что у вас происходит с Филипом Берком? Ты его не боишься?
— И да, и нет. Да, боюсь, но — нет, ничего не происходит.
— Я работала с ним в ток-шоу «Последняя ночь», несколько лет назад, перед тем как его повысили, и мы все помирали со страху. Я однажды спряталась в туалете, только чтобы с ним не встретиться. Мы его называли «Берк, Великий и Ужасный». Знаешь, что он мне сейчас сказал? — она хихикает.
— Что?
— Ну, ты знаешь, какой он грубый. Он рявкнул на меня: «Что вы сделали со своими волосами? Они стали совершенно другого цвета, с тех пор как я вас видел с последний раз». Я говорю: «Да, Филип, я их осветлила. Так делают многие женщины, в этом нет ничего страшного». А он говорит: «Вы теперь считаете себя натуральной блондинкой, а я считаю вас грязной мошенницей». Нет, ну ты можешь себе представить?
— Это берк-филиппика, так я это называю.
— Да мне по барабану. Повезло, что он сегодня пришел с тобой, а то мы бы все боялись рот раскрыть. — Тут она меня крепко обнимает. — Удачи тебе, Эмилия! Мы все болеем за тебя.
Я успеваю вернуться к столу как раз вовремя — под фанфары и барабанную дробь начинают оглашать список участников. Меркнет свет; атмосфера становится напряженной, словно на церемонии вручения премий «Оскар» или БАФТА, в волнении думаю я.
— Еще две минуты — и вы бы опоздали, — замечает Филип.
Да, теперь я понимаю, что приглашать его себе в спутники было чудовищной ошибкой. Дождется у меня Мэгз, когда я увижу ее на занятиях…
Я улыбаюсь ему и стискиваю зубы.
Я должна выдержать этот вечер.
Главное — хорошо выглядеть, а я хорошо выгляжу.
Если мне не придется лезть на сцену и толкать речь, то…
Я же дала Филипу возможность себя показать, верно?
Ведущий вечера, известный эстрадный комик по имени Джей Джоунс, появляется из-за кулис и немедленно приступает к веселому оглашению списка участников, постоянно отпуская на их счет рискованные шуточки. Он даже передразнивает Божью Кару О'Киф, притворно рыдая, и мне приходится закрываться салфеткой, чтобы не смеяться во весь голос, пока она сидит за столом, с каменным лицом глядя прямо перед собой. Я отключила звонок на мобильнике, но он светится: пришла эс-эм-эска.
