— Уходи вниз! — приказал я, и на этот раз Диана послушалась.
Все это время я не хотел мешать их дружбе, хотя видел, как он смотрит на нее. И Антон предупреждал, что надо быть осторожнее с этим парнем, а его чутье никогда не подводило прежде.
— Слишком уж часто мы встречаемся при одних и тех же обстоятельствах, не находишь?
Этот ублюдок отбросил спортивную куртку в сторону.
— Отойди, — ответил, оскалившись. — Пока я тебя вниз по ступенькам не спустил. Тогда костылями не отделаешься.
Он знал, что в Карточной Долине ему делать больше нечего. А значит, нечего и терять.
Каждый нерв внутри меня буквально кричал, вспоминая проведенные дни в больнице. Драться на лестнице безумие. Но я не сдвинулся с места.
Ярость. Ненависть. Желание уничтожить его, чтобы места живого не осталось — все, что я чувствовал в тот момент.
Ломовой замахнулся первым. Попытался меня схватить, но я увернулся. Пусть он был сильнее, я ведь рос с Антоном, и меня тоже учили драться. А потом он бросился на меня, и мы вместе врезались в стену. Удары сыпались как град, я пропустил несколько раз по лицу, чувствуя, как из рассеченной брови льется кровь.
Внизу раздавались звуки голосов.
Руки будто онемели. Повсюду была кровь. Моя, его. Льющаяся из разбитого носа и губ. И ни один из нас не смог бы остановиться, если бы не глупая случайность. Он попытался столкнуть меня с лестницы.
Бросился так резко, что устоять не было ни единого шанса. И я не знал, и до сих пор, наверное, не узнаю, как это вышло. Может состояние аффекта сыграло на руку, а может мистика и брат помог, но я видел нас будто со стороны и, используя его же силу, оттолкнул, меняя нас местами. Он оступился, попытался схватиться за перила, словно за воздух, и как в замедленном кино, упал спиной вниз, позвонками пересчитывая ступеньки. Оставляя вслед за разбитой головой липкий красный след.
Я кинулся к нему, падая рядом. Ударяясь коленями о бетон.
— Ломовой, черт тебя дери!
А потом откуда-то возникли люди. Много людей. Кто-то оттащил меня от лежащего без сознания парня. Крики и шум драки привлек внимание соседей сразу с нескольких этажей.
Всех вывели вниз, в парадную. Я завертел головой, ища Диану, на натолкнулся на приехавшего с документами Ахмета.
— Что с тобой, брат? — испуганно воскликнул он.
Пытаясь остановить меня, говорил что-то еще, но я больше не слушал. Искал ее.
Приехала скорая. Я видел, как Павла погрузили на носилки. Один из врачей попытался осмотреть мое разбитое лицо, но я отмахнулся.
— Виктор, что произошло, нас пытали ограбить? — Пожилая соседка с девятого этажа обеспокоенно схватила меня за предплечье.
— Все в порядке, — невнятно, из-за разбитых и уже опухающих губ, ответил я. — Возвращайтесь домой.
Кое-как отвязавшись от Ахмета и соседей, я рванул к выходу, распахнул стеклянные двери и наконец увидел ее. Она сидела прямо на асфальте, обхватив руками колени.
— Виктор! — подскочила Диана, кинувшись мне навстречу. Я тут же заключил ее в объятья.
— Малыш, все хорошо, все будет хорошо, — и почему-то в этот я подумал лишь о том, что это первый раз, когда я так ее называю.
Но стоило карете медицинской помощи уехать, появилась полиция. Все остальное было как в тумане. Все кричали и толкались, лаяли собаки. Диану от меня зачем-то силой оторвали и куда-то поволокли. Кажется, я ударил кого-то из полицейских.
Меня скрутили, заводя руки за спину.
«Позвони моему отцу», — успел я выкрикнуть Ахмету до того, как меня погрузили в машину с мигалками.
Последними словами, что я слышал было:
— В участок его, там разберёмся.
— Имя.
— Северов Виктор Александрович.
— Дата рождения.
— Седьмое июля девяносто девятого.
— Вам выдвинуты обвинения в причинении тяжких телесных повреждений. Вам знаком пострадавший?
— А почему вы не говорите ту самую фразу из фильмов, что все, что я скажу, будет записано и использовано против меня в суде?
— Шутник что ли на этот раз попался? — отозвался один из следователей.
— Все они шутники до поры до времени, — ответил другой.
Хотя я и не юморил вовсе, зная, это все расшатанные нервы. У меня с собой не было ни телефона, ни документов, все осталось в так и не закрытой квартире.
— Мы отправим кого-нибудь проверить, — заверили меня в участке, решив, что я переживаю из-за вещей, хоть беспокоил меня лишь кот. Только бы этому лохматому идиоту не взбрело в голову отправиться на поиски приключений. Я не собирался заводить животных, но с этим мы как-то сжились. К тому же, кто еще из соседей никогда не будет против, когда ты приводишь домой девушку.
— Место жительства и регистрации.
Я продолжал методично отвечать на вопросы. В отделении со мной обращались довольно сносно. Даже позволили медику обработать лицо и перевязали руки.
— Со мной была девушка. Невысокая, брюнетка. Вы ее видели? — попробовал я узнать у врача, но тот отрицательно покачал головой.
— Одно тебе скажу, парень, никогда не нападай на людей в форме. Не рыпался бы, было бы проще.
— Я и не нападал, — ответил я, морщась, пока мне зашивали бровь. — Просто защищал кого люблю, ее хотели увести силой.
Врач лишь снова покачал головой.
Потом снова была запись показаний. Невероятно долгая. Я рассказал все как случилось, начиная с момента, как кинулся догонять Диану и заканчивая дракой с баскетболистом. Мои показания зафиксировали, разъяснив, если Павел умрет, мне светит срок за непреднамеренное убийство. Если серьезно покалечится — за причинение тяжких повреждений.
День тянулся бесконечно. Но все, о чем я в этот момент думал, что мне нужно поговорить с ней. Узнать, все ли в порядке. Увидеть её. Но на мои вопросы о Диане следователи отвечать отказывались.
Спустя полтора часа приехал отец. Стоило ему войти в комнату, я подскочил.
— Девчонка дома, —произнес он с порога, скидывая с моих плеч тяжелый камень ожидания. — Её допросили на месте и отпустили. Вот только… — и снова этот взгляд, прожигающий во мне дыру. — Какого черта, сын?
Он спросил спокойно, но сердце замерло — Савин почти никогда не звал меня так.
— Я не знаю, — пожав плечами, ответил я. — Понятия не имею, если честно.
Отец молча выдохнул, посмотрев в сторону. Возможно, не о таком наследнике, как я, он мечтал. Так случилось.
— Ну прости, — ответил я. Не оправдание конечно, но уже что-то. И вдруг он подошёл и, подняв за плечи со стула, обнял. Я замер, не шевелясь.
В нашей семье не принято обниматься — слишком серьёзные мы для подобных нежностей. Слишком гордые и принципиальные.
— Собирайся, обо всем поговорим дома.
— И даже обойдемся без нотаций?
— Нет.
Я улыбнулся, потому что вот он – тот отец, которого я знал. Всегда оставляет последнее слово за собой. Он медленно отстранился, снова вернув прежний фасад. Став отзывчивей не более чем бетонная стена.
— Я решу формальности. Главное, чтобы тот пацан жив остался.
Что-то сжалось в груди. До этого момента я даже не думал о том, как изменится моя жизнь, если Ломовой вдруг умрёт.
Я тяжело вздохнул, упираясь руками в металлический стол. Рассматривая на нем зазубрину и почему-то думая, что могло ее оставить? Нож? Зубы?
Голова раскалывалась. Адреналин, кипящий в венах во время драки, давно схлынул и теперь каждое место, куда удачно попал Ломовой, пульсировало и ныло.
— Ещё немного, сын. — И тяжёлая рука опустилась на моё плечо.
Отец действительно все решил. Спустя еще пару часов допросов и бессмысленного ожидания мне разрешили уйти. Когда мы вышли из участка, на улицы опустилась тяжелая ночь. Я и не думал, что прошло так много времени.
Пошарив по карманам, в которых завалялась пара сотен бумажными, я хотел сорваться и ехать прямиком к Диане, но отец не позволил, забрав домой.
— Она в порядке, — заверил он. — А тебя стоит в него привести. Завтра увидитесь, на выпускном.
