К тому времени, когда я вернулась, Гейвин уже уложил Джефферсона в кровать. Я промыла рану и обработала антисептиком. Затем я перевязала ее. Все это время Джефферсон не открывал глаз.
– Нам нужно будет понаблюдать за раной, – сказала я Гейвину, – и убедиться, что инфекции нет, не думаю, что Шарлотта промыла рану тогда, когда это случилось. Джефферсон был в таком восторге, когда красил комнату, что забыл сказать нам, что порезался.
Гейвин кивнул.
– Что теперь будем делать? – спросил он.
– Нам лучше спуститься вниз и посмотреть, что за еще одну идиотскую игру она придумала, – ответила я, вставая. – Если нас там не будет, она просто придет сюда и криками разбудит Джефферсона и тетю Шарлотту.
Гейвин согласился.
Когда мы вернулись в гостиную, мы застали тетю Ферн и Мортона, сидящими на полу возле стола в центре. На столе лежала колода игральных карт и стояли джин с тоником. Она настояла, чтобы Мортон налил джина и нам.
– Давайте, – сказала тетя Ферн, делая нам знак рукой, чтобы мы тоже сели на пол возле стола. Глаза тети Ферн были полуприкрыты, и я видела, что они налились кровью. – Вы делаете успехи. Вот ваша выпивка.
– Я уже говорил тебе, что мы ничего этого не хотим, – произнес Гейвин.
– Что вы за подростки такие? – раздасадованно спросила она. – Ты ведешь себя, как старик. – Затем она улыбнулась. – Но ты не пошел по стопам наших предков, это уж точно. Папочка Лонгчэмп, – сообщила она Мортону, – был известный алкоголик. – Она залпом выпила стакан с джином.
– Нет, – вспыхнул Гейвин.
– Я знаю, что он был пьяницей, дорогой, – сказала она, ставя стакан и пристально глядя на него. – Нет смысла притворяться, что он не пил и не был в тюрьме.
– Ну… он не… не пьет теперь, – заикаясь проговорил Гейвин. Она чуть не довела его до слез.
– Может, при тебе и нет, но я спорю, что он делает это тайком, – она наслаждалась тем, что Гейвин расстроился. – Став когда-то пьяницей, останешься им навсегда.
– Он больше не пьет так, – не сдавался Гейвин.
– Хорошо, не пьет. Он чист как первый снег, совершенен. Он – переродившийся алкоголик и похититель детей.
– Ты не знаешь того, о чем говоришь, – сказал Гейвин. – Не говори таких вещей о папе.
– Хорошо, хорошо, – она была довольная тем, что достаточно его помучила. – Давайте развлечемся для разнообразия. Садитесь.
– Я не пью, – не отступал Гейвин.
– Не пей. Что до меня, то будь хоть священником, – раздраженно сказала она. Мы сели. – Но вы должны играть по нашим правилам, – добавила она.
Я посмотрела на Мортона, который снова расплылся в широкой улыбке.
– Какие правила? Что за игра? – спросила я.
– Мы играем в покер на раздевание, – объяснила она – Перетасуй карты, Мортон.
– Что? – опешил Гейвин.
– Только не рассказывайте мне, что вы никогда не играли в покер на раздевание. Ты можешь поверить в это, Морти? – спросила она его. Он пожал плечами и начал сдавать карты.
– Мы в это не играем, – сказал Гейвин. Он посмотрел на карты так, словно даже прикосновение к ним может заразить нас.
– О, вы играете только друг с другом? – усмехнулась тетя Ферн.
– Мы никогда в это не играли.
– И что? Нужно же когда-нибудь начинать? Правильно, принцесса? – она повернулась ко мне – Ты ведь можешь рассказать о том, что это такое – в первый раз, не так ли?
– Прекрати, тетя Ферн!
– Тогда бери свои карты, – с вызовом приказала она. – Ты знаешь, как играть в покер.
– Не делай этого, Кристи, – сказал Гейвин. Тетя Ферн взяла свои карты и улыбнулась.
– Я выиграла три предмета одежды Морти?
– Я побил твои карты, и теперь ты должна мне три предмета одежды, – ответил он.
– Гейвин?
– Мы не играем в эту идиотскую игру, Ферн, – твердо ответил он. Она опустила руку.
– Я не люблю, когда мне портят праздник. Это вынуждает меня позвонить кое-кому, вроде Филипа.
– Хватит угрожать нам, – отрезал Гейвин.
– И еще кое-кому, вроде папы.
Она повернулась ко мне.
– И кое-кому из властей, которые приезжают и увозят старух, до сих пор играющих в куклы.
– Ты грязная…
– Не обращай внимания, Гейвин, – быстро сказала я. – Мы будем играть в ее глупую игру, если ей от этого легче.
– Прекрасно. Морти выиграл шесть предметов одежды? Кристи?
Я взглянула на свои карты. Положение было ужасным. В них не было даже хотя бы двух выигрышных.
– Я выхожу из игры, – сказала я.
– Это не по правилам, – возразила Ферн.
– Но так в покер не играют, – возмутилась я.
– Это наши особые правила. Так ведь, Морти?
– Совершенно верно, – кивнул он.
– Какая тупость! – вспылил Гейвин.
– А для тебя любое развлечение – тупость, – ответила ему тетя Ферн. – Ну? – Она взглянула на меня.
– Тогда я остаюсь в игре, раз у вас такие правила, – ответила я. – Хотя и не вижу в этом никакого смысла.
– Хорошо. Гейвин?
Он не обратил на нее внимания.
– Я, пожалуй, возьму еще две карты, – сказала она Мортону. Он сдал их и повернулся ко мне.
– Четыре, – сказала я.
– Зачем ты это делаешь? – спросил меня Гейвин.
– Она хочет развлечься. Расслабься, мистер Ханжа, – фыркнула тетя Ферн. Неохотно, он поднял свои карты и взглянул на них.
– Две карты, – пробормотал он Мортону. Мои новые карты оказались не лучше, чем те, с которых я начала.
– Мне одну, – сказал Мортон, сдав себе карту.
Он широко улыбался.
– Я выигрываю у тебя еще два предмета одежды, – сказала тетя Ферн.
– А я сверх твоего – еще одну, – ответил он.
– Значит, ты выиграл девять и проиграл шесть, – сказала тетя Ферн.
Гейвин сбросил свои карты. Я сделала то же самое. – Честная игра – два против шести, – Мортон показал свои карты.
– Счастливчик, – взвизгнула Ферн. – Вы двое снимайте по шесть вещей с себя, какие хотите. Мне придется снять девять. О, – сказала она со смехом, скидывая туфли. – Я же окажусь совершенно голой! – Она сняла блузку через голову и остановилась. – А твои шесть вещей, принцесса! – спросила она.
Я сняла туфли и носки.
– Это два.
– Два? Я же сняла две туфли и двое носков, – возмутилась я.
– Пара считается за один, – ответила она. – Это наши правила, так ведь, Морти?
– Так, – как попугай, повторил он.
– Продолжай, – приказала она.
– Не делай этого, – попросил меня Гейвин.
– За проигрыш надо расплачиваться, – отрезала тетя Ферн. – А то я не сдержу своего обещания хранить секрет, – добавила она, улыбаясь мне.
Я расстегнула блузку. Мортон улыбнулся еще шире и облизнул губы. Тетя Ферн расстегнула свой бюстгальтер и легко сняла его, словно она была одна в своей спальне. Ее обнаженная грудь колыхалась, когда она снимала юбку.
