- Кто Вы? – спрашиваю хрипло мужчину. Больше меня, конечно, интересовал вопрос, что с Демидом. Я отказывалась верить, что его убили. Демида так просто было не взять. В Москве я наводила справки, многие хотели убить его отца и деда, на них было совершенно более сотни покушений, но ничего не получалось. Демид не позволил бы так легко расправиться с ним.
- Меня зовут Шамиль Мамедов, лапа, я твой новый хозяин. – Он отложил в сторону украшение и повернулся ко мне всем телом, рассматривая с ног до головы. – Что что, а вкус у Демида Гроссерия есть, умеет выбирать женщин. Все как на подбор. Не прикольно, конечно, донашивать за ним, но ничего, ты как новая, того стоишь.
«Женщины» во множественном числе, это он про меня и Изи, как прелестно.
- Что с Демидом? – Не выдерживаю и спрашиваю мужчину.
- Мёртв. Мой человек убил его. – говорил он спокойно, ровно, не лгал, по крайней мере мужчина верил в это. – Так что теперь ты у нас дама свободная.
Не верю. Не хочу верить.
- А я лучше сдохну, чем лягу с тобой в постель.
- И сдохнешь, если не будешь хорошо себя вести.
Как может пугать смерть, если Демид уже мёртв?
Отгоняю настойчиво эту мысль от себя, такого просто не может быть, этот дурак путает, ошибается.
- Тебя не оставят в покое никогда, ни моя семья, ни семья Гроссерия.
- Смешная такая, никто никогда не свяжет меня со смертью Гроссерия и твоей пропажей.
- Это ты смешной, если думаешь, что у тебя может получиться обмануть их.
Мужчина поднимается на ноги, он не высокого роста, чуть выше меня.
- В детстве я обещал маме никогда не поднимать руку на женщин, поэтому я не буду тебя бить. Считаю, что есть другие более эффективные способы воздействия. – Мужчина запустил руку в бороду, стал чесать её, размышляя видимо над способом воздействия на меня. – Как ты запоёшь красавица, когда твоя холёная задница окажется в подвале без еды и воды? Сутки потерпишь, уверен, гордость не позволит сломиться. Трое продержишься даже… верю, ты крепкие орешек. А вот через неделю будешь на коленях передо мной ползать. Вы все смелые, а когда ломаетесь, становитесь покорные и преданные.
По коже пробегают колкие мурашки, он отбитый извращенец на всю голову. Ни один нормальный мужчина не захочет держать женщину в подвале и изводить её.
- Давай поспорим с тобой, насколько тебя хватит? А? – спрашивает он хитро, подходя ко мне и резко, совершенно неожиданно впивая пальцы в распущенные волосы. – Через сколько ты будешь умолять меня пощадить тебя? А?
Боль ослепляет.
- Ни-ког-да! – Язык еле слушается.
- А я говорю, максимум через неделю. – Мужчина не кричит, но голос его оглушает. Он хватает своими ручищами мою футболку и тянет на себя, хлопковая ткань начинает трещать по швам, обнажая меня. Никто и никогда, кроме Демида не видел меня голой. – Ты просидишь в подвале абсолютно голая, там холодно и куча крыс, моли Бога, чтобы они не повелись на твои аппетитные сиськи и не погрызли их.
Он стянул с меня брюки, несмотря на мои попытки сопротивляться. Силы ему было не занимать. Когда я осталась абсолютно голая и не способная прикрыть наготу со связанными руками, он сам отвязал меня от дивана и рывком поставил на ноги.
- А теперь пошли.
- Долбанутый. – Я пребывала в состоянии шока. – Демид убьёт тебя. Он никому не простит такое. Я жена Демида Гроссерия!
Мужчина довёл меня до подсобки, служащей складом и прачечной одновременно. В ней уже был открыт люк в погреб, из которого несло сыростью и непривычным холодом.
- Ты вдова Демида Гроссерия! – хладнокровно резюмировал тот и толкнул меня со связанными руками в дыру в полу. Я полетела с грохотом вниз, слыша свист над головой, кто-то из его людей успел заценить мои формы, но мне было некогда смущаться.
- Ай! Я ударилась спиной и бедром, приземляясь на пыльный пол. Высота была небольшая, но я весьма больно пролетела над небольшой деревянной лестницей и счесала руки и ноги, да и удар о деревянный пол был весьма ощутим. Тело неприятно заныло.
В погребе было темно и сыро, немного прохладно. Пока ещё я не ощущала холода, но что-то подсказывало мне, что обязательно почувствую его через несколько часов.
Я постаралась взять себя в руки и присмотреться к пугающей темноте.
Во-первых, Демид должен был уже искать меня, он жив и с ним всё хорошо, по-другому просто не может быть. Во-вторых, тут могли быть какие-то остатки еды и воды. Время сдаваться.
Демид.
Грудь горела огнём. Кровь хлестала в разные стороны.
Я попытался встать, но Изумруд придавила меня к полу всем телом, зажимая рану руками.
- Лежи… лежи… - Шептала она мне на ухо как заведённая. – Если не хочешь умереть, умоляю тебя, лежи.
- Там Ника… - Мне выстрелили прямо в грудь в упор. Подло подкрались к безоружному.
- Мёртвый ты ей ничем не поможешь. – Руки Изи были в крови, как и всё её изумрудное платье. – Молю тебя, Демид, лежи, скоро нам помогут.
Сознание медленно покидало меня, рано горела огнём, я цеплялся за остатки угасающего света, нельзя оставить Нику одну. Нужно найти её срочно. Встать на ноги и найти.
- Демид! – истошный вопль малышки пробудил меня, по коже пробежал озноб. Ей нужна была моя помощь. Превозмогая боль, я убрал руки Изи и попытался сесть, нужно было идти.
- Куда! Лежать! – Надо мной показался Леон, друг отца и близкий человек дедушки. Мужчина налетел меня сверху, прижимая к полу и сдавливая края рваной раны руками. – Бегом за Николеттой и найдите хирурга. – Второй рукой он набирал чей-то номер на телефоне. – Ал, срочно, в больницу Антонио Фагундо, нам нужны твои золотые руки… Демид… умирает…
Снова темнота и бессилие.
Кажется, Леон сказал, что умираю.
Но я не могу умереть, с Никой иначе может случиться что-то нехорошее по моей вине. Нет. Не позволю.
- Демид? Дэм? – Женский, не знакомый голос возвращает меня обратно. Я сразу понимаю, что я в больнице, рядом со мной стоит Изи, она так и не переоделась в чистое, смотрит на меня провалившимися глазами. – Ты очнулся, хвала Аллаху!
- Ни-ка? – Достаю сам трубку из горла, у меня нет времени отлёживаться.
- Я позову врача.
- Я задал вопрос! – Она убегает. Всё тело болит и плохо слушается, я очень слаб.
Если Ники сейчас нет в палате, значит, её не нашли. Сколько прошло времени?
Пытаюсь сесть, но у меня плохо получается.
- Демид, не дёргайся, иначе разойдутся швы. – В палату заходит Алан, наш семейный доктор и по совместительству лучший друг моего отца. Он подходит ко мне и быстро проверяет повязку на груди. – Я латал тебя часов шесть, у тебя было задето лёгкое, разорвана лёгочная вена, я думал, что мы уже тебя потеряем…
- Где Ника? – Меня мало сейчас интересовало моё состояние. Я был стабилен и моей жизни ничего не угрожало, а вот моей малышке сейчас было не сладко.
- Её ищет Лука. – Алан положил руку на плечо. – Ты должен расслабиться и поспать, ранение очень серьёзное.
- Как я могу спать, когда моя жена непонятно где? – Удивляюсь, откуда во мне силы на крик. – Помоги мне встать.
- Я дал клятву не вредить своим пациентам.
- А я дал клятву не давать никому вредить моей жене. Нахуй мне нужна жизнь, если с ней случится что? – Краем глаза замечаю движение в углу палаты. Это Изи стоит с девочкой, та в ужасе, плачет тихо, не поднимая головы. – Ты что тут стоишь, ребёнка зачем привела? Отведи, пусть её осмотрит врач, поговорит психолог!
- Какой же ты ужасный, Демид. Я же жизнь тебе спасла.
- Выдам медаль. – Мне удаётся сесть, бинты на груди тут же окрашиваются в красный. – Алан, я должен найти Нику, понимаешь, она для меня всё… без неё мне ничего не нужно.
Николетта.
От непривычно яркого света я зажмурилась.
Мне удалось укутаться в мешок, прикрыть наготу насколько это возможно. Каждый сантиметр тела горел от боли, я хотела содрать с себя саднящую кожу, так отвратительно я никогда себя ещё не чувствовала.
