Та испуганно отпрянула.
— Что ты! Он ей категорически запретил даже приближаться к нему, сказал, что сразу в суд подаст, а его увезет и спрячет где-нибудь.
— И как вы считаете, он прав? — после паузы спросила Анна. — Только честно. Как женщина, вы думаете, он вправе лишать их общения? Несмотря на все обиды?
Саша присела на маленький стульчик, предусмотрительно всегда находившийся рядом.
— Не знаю, что и сказать, — растерянно ответила она. — Так Костя решил.
— Да, он так решил. Тогда. Но прошло уже почти три года. Каждый в жизни имеет право на ошибку. И Светлана, и Костя.
— Олег ведь до сих пор о ней спрашивает, — неожиданно произнесла женщина, задумчиво перебирая в руках луковицы тюльпанов. — Это я Косте ничего не говорю. И Олег тоже. Чувствует, что папе это неприятно. А еще… Он ведь ее фотографию в книжках прячет. Почти и не помнит уже, а грустит. Кате завидует, что у нее мама есть. Вот так.
— Так почему вы об этом ничего ему не рассказываете? — возмутилась Анна. — Вы одного от страданий оберегаете, а другого, маленького, заставляете так мучиться?
— Да понимаю я все, — вздохнула Саша. — Только от меня ничего не зависит.
— Вы его боитесь? — неуверенно спросила Анна.
— Не его, — опустила голову женщина. — Я боюсь, что он перестанет доверять мне Олега. А без него я не представляю своей жизни.
«Так вот в чем дело! — дошло до Анны. — Она боится вновь оказаться невостребованной! Бедная женщина! Она в таком же положении, как и я: ни мать, ни бабушка родная. В любой момент ее могут выкинуть из этой жизни! Хотя нет, по отношению к ней Крылов на такое не пойдет. Я ведь помню, как он переживал, когда Саша попала в больницу».
— А если бы вам позвонила Светлана и попросила устроить встречу? — тихо спросила она.
— Она никогда этого не сделает, — твердо ответила женщина. — Зная мое положение, она прекрасно понимает, что я никогда не пойду на такой шаг. А почему это вдруг ты так ею интересуешься? — насторожилась она.
— Да так. Слишком много темных пятен для меня в этой истории, — уклончиво ответила Анна. — Ну что? Еще часик поработаем и домой?
— Да, к автобусу бы не опоздать, — согласилась Саша, вставая со стульчика. — А почему мы розы не накрываем? Вон сколько еловых лапок рабочие привезли!
— Рано еще, — задумчиво пояснила Анна и неожиданно произнесла: — Саша, если вдруг я не смогу их укрыть, ну по какой-то причине, не забудьте, пожалуйста, это сделать. Особенно ту, что у меня на окне проросла. У нее еще корешки совсем слабенькие, могут мороза не выдержать.
— Вот вместе и укроем, — не поняла женщина. — Что это ты надумала? Конечно, накроем!
— Это я так, на всякий случай, — улыбнулась Анна. — Все будет хорошо.
«И мы поженимся, — добавила она мысленно. — Или разбежимся».
Около восьми раздался телефонный звонок. Второй, который она ждала в этот вечер.
Первым позвонил Костя. Он был в хорошем настроении, передал привет от Дербенева и сообщил, что купил подарок, о котором она даже не догадывается. Обещал прилететь завтра днем. Удивительно, но в эти два дня он впервые за все время знакомства звонил ей по нескольку раз за день. Прежде такого за ним не водилось.
Звонок от Светланы Селиван был не таким радостным.
— Анна, здравствуйте.
— Здравствуйте, Светлана. В трубке повисла пауза.
— Простите, что звоню вам домой. Вас не было на работе два дня, я просила домашний номер, но мне не дали. Пришлось вычислять по адресу.
— А как вы узнали, где я живу? — удивилась Анна.
— Я ведь говорила, что видела вас с детьми у школьного автобуса. Я за ним на такси ехала. Затем прошла за вами до подъезда. Знакомые только что помогли найти по компьютеру, — как бы извиняясь, пояснила Светлана.
— А что, мой номер уже есть в базе данных? Зимой еще не было, — удивилась Анна.
— Теперь есть. Снова возникла пауза.
— Я завтра улетаю, — наконец произнесла Светлана.
— Я помню, — ответила Анна.
— Вы мне ничего не скажете? — спросила она безнадежно.
— Во сколько ваш самолет?
— В два часа дня. Рейс «Люфтганзы». Анна глубоко вздохнула и наконец произнесла слова, которых сама боялась:
— Вы сможете подъехать в десять утра к «Макдоналдсу», что на площади Бангалор?
— А где это?
— По Богдановича, бывшей Горького, до пересечения с Сурганова. Я там буду с детьми.
— И с Олегом? — не поверила Светлана.
— Да, — ответила Анна, понимая, что выбор сделан.
— Буду. Конечно, буду! — обрадовалась женщина. — Костя разрешил?
— Костя в Москве и вернется завтра. Я не смогла с ним поговорить, — честно ответила Анна.
В трубке вновь воцарилось молчание.
— Вы это сами решили? — вновь зазвучала неуверенность в голосе. — Вы хорошо подумали?
— Да. Я попытаюсь ему объяснить позже. Не знаю, поймет ли, но я попробую.
— Нет, — раздалось в трубке после раздумья. — Он не поймет. Я его хорошо знаю. Спасибо, Анна. Я не поеду. Я не хочу, чтобы кто-то потом расплачивался.
Было слышно, как при последних словах задрожал ее голос.
— Вы приедете, — устало произнесла Анна. — Дело в том, что Олег о вас помнит. Возможно, я не права, но я поступаю так не только ради вас, но и ради него тоже. Ребенок, пока жива мать, обязательно должен с ней видеться. Хоть иногда. Когда знаешь, что тебя любят, легче жить на свете.
То ли от этих слов, то ли от напряжения, просто сковывавшего Светлану в последние дни при мысли, что она не сможет увидеться с сыном, она всхлипнула.
— Он, правда, меня помнит?
— Помнит. И скучает, — затем, почувствовав безмерную усталость, Анна попросила: — Завтра в десять. Хорошо? Народу с утра немного, и вы на самолет успеете.
— Хорошо, — быстро ответила Светлана и добавила: — Мне даже страшно, а вдруг не узнает?
— Узнает, — успокоила Анна. — Он хранит вашу фотографию. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
«Ну, вот и все, — подумала Анна, глядя в темноту за окном. — Вот и все. Выбор сделан. В пользу своей правды на чужой территории».
— Мама!? — прошептал Олежка, сидя за столиком с пакетом «Хеппимила».
Они приехали в «Макдоналдс» минут двадцать назад. Посетителей почти не было, лишь в углу группа детей отмечала день рождения.
Анна сразу увидела Светлану, в одиночестве сидевшую за столиком со стаканчиком кофе. Дав ей знак подождать, она выбрала с детьми игрушки, усадила их за стол и принесла заказ. Только потом жестом подозвала женщину.
— Олежка! — сдерживая слезы, бросилась та к ребенку. Мальчик удивленно смотрел то на Аню, то на прильнувшую к нему женщину.
— Мама, где ты была? — спросил он по-детски наивно.
— Мне нужно было уехать.
