— Да, боюсь, вы правы.
Понимая теперь, как чувствуют себя люди, когда мир вокруг разлетается на куски, Лиза начала тонуть в хаосе смешавшихся мыслей и эмоций, пока не почувствовала дрожь в плечах Дэвида, когда тот затрясся от рыданий. Она быстро повернулась к нему.
— Все нормально, — прерывающимся голосом проговорил Дэвид, когда Лиза попыталась его обнять. — Прошу прощения, — извинился он перед Изабелл. — Просто... Я не мог расстаться с надеждой...
— Понимаю, — тихо сказала Изабелл, протягивая салфетку «Клинекс».
Лиза взяла ее и передала Дэвиду. Она держала его за одну руку, пока он вытирал слезы другой. Он был раздавлен горем, и это так явно читалось на его лице, что больно было смотреть. Теперь, когда Дэвид лишился надежды, в нем как будто погасили свет, и Лиза не знала, зажжется ли он когда-нибудь снова. Хотелось сказать или сделать что-нибудь, но от сознания, что жизнь обходится с Дэвидом так отвратительно и жестоко, слова застревали у нее в горле.
Наконец Дэвид нашел в себе силы посмотреть на Изабелл.
— Простите, — сказал он, — обычно я...
— Прошу, не извиняйтесь, — мягко прервала его она. — Я понимаю, каким это должно быть для вас потрясением.
— Я пытался... Мне казалось, что я подготовил себя.
В ее взгляде сквозило сочувствие.
— Это... Я так понимаю, это синдром Альцгеймера, — сказал он.
Изабелл покачала головой.
— Нет, у вас то, что называют мультиинфарктной деменцией, — сказала она, — являющейся одной из форм сосудистой деменции. Это означает, что вы переживаете множество крошечных ударов, о которых, вероятно, даже не подозреваете. Но они нарушают кровообращение в вашем мозге, что, в свою очередь, негативно воздействует на память.
Помолчав, чтобы усвоить сказанное, Дэвид спросил:
— Можно ли... — Он прочистил горло. — Можно ли что-нибудь сделать?
Глядя Дэвиду в глаза, Изабелла откровенно и безрадостно ответила:
— Боюсь, повреждения, которые уже произошли, необратимы. Но, как правило, у людей с МИД — мультиинфарктной деменцией — наблюдается гораздо более адекватная оценка собственного состояния, чем у страдающих другими видами слабоумия, такими как болезнь Альцгеймера. Это означает, что разрушения в мозге будут заметнее сразу после удара, но потом вы, вполне вероятно, на какое-то время стабилизируетесь и даже почувствуете улучшение, пока это не произойдет снова.
— Можно ли что-нибудь сделать, чтобы предотвратить удары? — спросил Дэвид. Он был явно раздавлен и с каждой секундой чувствовал себя все хуже.
— Снизить риск определенно в наших силах. Нужно внимательно следить за вашим кровяным давлением и уровнем холестерина и вооружить вас информацией о симптомах, которые ведут к удару. Кроме того, я пропишу вам аспирин, чтобы понизить свертываемость крови, и донепезил, который, возможно, вам лучше известен как ариспет.
— Я думала, ариспет от болезни Альцгеймера, — сказала Лиза, слыша свой голос как будто из глубины тоннеля.
— Да, но на людей, страдающих другими видами слабоумия, он тоже оказывает позитивное воздействие.
Дэвид снова прочистил горло.
— И о каком... О каком сроке мы говорим?
Понимая, о чем он спрашивает, Лиза вся сжалась в ожидании ответа.
— Точную оценку дать трудно, — сказала Изабелл, — потому что каждый случай индивидуален. Но ранняя деменция, как вам, вероятно, известно, может проявляться в более агрессивных формах...
— Сколько? — повторил свой вопрос Дэвид.
Без дальнейших отступлений доктор Мэннинг сказала:
— Возможно, не больше пяти лет, хотя я знала людей, которые прожили двадцать и дольше. Разумеется, при условии, что предпринимаются все возможные меры для минимизации риска дальнейших ударов.
Дэвид судорожно вздохнул:
— И в каком состоянии я буду находиться эти пять или двадцать лет? — спросил он.
— Опять же, каждый случай индивидуален, но, как вы знаете, это прогрессирующее состояние, и со временем, боюсь, оно может только ухудшаться.
Дэвид повесил голову, но, когда Лиза положила руку ему на плечо, снова поднял ее.
— Теперь знаем, — сказал он тоном, который давал понять, что он больше ничего не хочет слушать. — Спасибо вам за беспокойство, доктор. Пожалуй, мы не будем больше отнимать у вас время.
— Пожалуйста, присядьте, — мягко попросила Изабелл, когда Дэвид сделал попытку подняться. — Нам предстоит долгий разговор о том, что делать дальше, и не в последнюю очередь это касается практической стороны вопроса, которая на самом деле очень важна. Пожалуй, лучше обсудить ее прямо сейчас. — Она перевела взгляд на Лизу. — Теперь дело за вами, потому что мы не можем знать наверняка, какую часть сказанного вспомнит потом Дэвид.
— Боже мой, — простонал он.
Взяв его за руку в попытке успокоить, Лиза спросила:
— Что мне нужно делать?
Изабелл, которой, похоже, понравилось, какой прагматичный тон удается выдерживать Лизе, сказала:
— В первую очередь вы должны сообщить о его диагнозе в DVLA[35].
Дэвид вскинул голову.
— Вы не можете забрать у меня... забрать у меня...
Он обессиленно закрыл глаза.
— Скорее всего, вы еще какое-то время сможете сохранять права, — успокоила его Изабелл, — но боюсь, что агентство все-таки необходимо проинформировать, как и ваших страховщиков. Кроме того, важно решить, кого вы хотите видеть своим доверенным лицом, — продолжала она, обращаясь теперь к Дэвиду, а не к Лизе, — потому что наступит момент, когда вы не сможете самостоятельно вести дела, особенно финансовые.
Дэвид ничего не сказал, и Лиза почувствовала, что тоже не способна говорить.
— Возможно, вы также захотите составить «завещание о жизни»[36], — сказала Дэвиду Изабелл. Потом обратилась к Лизе: — Я могу дать вам множество информационных брошюр и буклетов по всем этим вопросам. Сейчас я просто рассказываю о шагах, которые можно предпринять, чтобы не допустить юридических и медицинских осложнений в будущем.
Лиза посмотрела на Дэвида и, заметив, каким тусклым сделался его взгляд, как будто он уже не слушал, поняла, что должна что-то сказать.
— Сколько времени потребуется, чтобы медикаменты начали действовать? — спросила она.
— Для арисепта срок составляет одиннадцать-двенадцать недель.
Может ли она задать следующий вопрос при Дэвиде? Если не спросить сейчас, потом она вообще не сможет этого сделать.
— Насколько хуже ему может стать за это время?
— Я все еще здесь, — резко напомнил им Дэвид. — Пожалуйста, не говорите обо мне так, будто я оглох или уже дошел до состояния мозговой смерти.
