— Я по делу, Андрей. Ненадолго, не волнуйся. К тому же мне полезно взглянуть на типичную холостяцкую квартиру, дабы не разувериться в некоторых своих убеждениях.
— Это ты на Вадима намекаешь? — Заяц сгреб в сторону подушку с пледом и плюхнулся на диван. — Пардон, — поправил он разъехавшиеся полы халата. — Так он исключение из правил. Был им и остается. Уж сколько мы над ним подшучивали в студенчестве! Специально в дипломат бумажки подбрасывали — бесполезно. Все вычистит, выбросит, еще и салфеточкой проспиртованной протрет! — хохотнул он. — Шагу, бывало не сделает, если обувь не начищена. Чистюля и педант в абсолюте! А истории болезни как писал? Как школьник! И почерк читабельный, не то что у всех! Полдня просидит, но все до единой мелочи впишет, ничего не упустит! А оперировал как? Любо-дорого смотреть! Все четко, как по нотам, без тени фальши! И при этом словно в каком-то экстазе! Эх, такого врача медицина потеряла! — вздохнул он. — Так что ты спросить хотела?
— Вот о том и хотела спросить. Почему он ушел из медицины? Что за история с умершей девушкой? Почему операция оказалась неудачной?
— А кто тебе сказал, что операция прошла неудачно? — тут же посерьезнел Андрей. — Аппендицит он удалил — не подкопаешься. Собственно, для него в те времена это была уже рядовая операция. Теоретически любой новоиспеченный доктор может ее выполнить, а уж Вадим тем более: он и студентом не вылезал из операционной.
— Тогда объясни, как так вышло? — взмолилась Катя. — Почему, по какой причине все тогда пошло не так? Как случилось, что он ошибся в диагнозе? Я ведь правильно поняла? Ведь именно это привело к осложнениям?
— А с какого такого перепуга ты вдруг этим заинтересовалась? — недоуменно посмотрел на нее Заяц. — Вадим не любит об этом вспоминать. Это же не он тебе рассказал?
— Не он, — призналась она. — Я тебе после объясню, но сначала ты расскажи мне о той операции. Пожалуйста.
— Ну, ладно… — неуверенно согласился он. — Что конкретно тебя интересует?
— Кто был тем гинекологом, который проморгал основную причину?
— Н-да, — нахмурился Андрей. — Знаешь ты больше, чем хотелось бы… Была такая «звезда» гинекологии — Валерия Гаркалина.
— Почему «звезда» и почему «была»? — решила уточнить Катя.
— А она и сейчас есть, — усмехнулся он. — Только фамилия другая. Работает начмедом в одной из больниц. А «звезда» — потому что для Вадима на ней тогда свет клином сошелся! — добавил он в сердцах и вдруг подозрительно глянул на гостью. — Он тебе о ней рассказывал?
— Нет, — снова честно призналась Катя.
— Тогда и я ничего не скажу больше. Почему бы тебе у него не расспросить?
— Потому что я должна узнать правду до того, как он прилетит из Франкфурта. Я хочу знать, как все было, шаг за шагом. Поверь, не из праздного любопытства. Есть причины.
— Тогда назови их, — категорично заявил Андрей.
— Хорошо… Скажем так, я знаю как минимум двух… даже трех людей, причастных к той истории, — туманно пояснила она.
— А подробнее?
Катя вздохнула. Судя по всему, больше она ничего не услышит, если не убедит собеседника, что для нее это важно.
— Я знакома с женщиной, которая тогда работала в мединституте. Профессор Ладышев когда-то закрыл ей диссертацию. Именно она приложила немало усилий, чтобы… появилась статья, в которой… в которой были искажены… вернее, на тот момент не искажены… Даже не знаю, как сказать…
— Понятно. У Сергея Николаевича всегда хватало врагов. Дальше можешь не объяснять, — Андрей задумался. — Мы с дедом были уверены, что кто-то специально подсунул эту информацию СМИ. И статья на сто процентов заказная. Знать бы, сколько той журналистке приплатили, — нахмурился он. — Удавил бы их собственными руками. А заодно и того, кто подложил эту газетенку с подчеркнутым заголовком на стол профессора. Неужели ты знаешь и ту журналистку?
— Нет, — опустила глаза Катя.
Пожалуй, рано было открываться Андрею. Да и как признаться?
Лицо залило краской.
— Я знаю женщину, которой погибшая девушка приходилась племянницей. Мы вместе работаем.
— Н-да… Мир тесен, — многозначительно хмыкнул он. — Если бы она призналась, что был аборт, жила бы до сих пор.
— Я тоже так думаю, — согласилась Катя. — Там ведь и дальше целая цепь трагических событий. Отец и мать ушли вслед за дочерью, не выдержали горя, — Катя, сделав над собой неимоверное усилие, подняла взгляд. — Расскажи, почему так получилось, что всю вину взвалили на хирурга? Как Гаркалиной удалось выйти сухой из воды?
— Элементарно! — зло ответил хозяин квартиры. — Много лет эта дамочка была любовницей одного замминистра, а потом и министра. Даже ребенка ему родила. Он ее и отмазал.
— А Вадим знал? — расширила она глаза.
— О министре? Нет, конечно. Одновременно обоим мозги пудрила. Вадим ее любил, а любовь, как ты знаешь, бывает зла. Лера одной из первых написала, что была категорически против операции.
— А она была против?
— Как же! — хмыкнул тот. — Еще и ассистировала! Я анестезию делал и ни слова возражения от нее не услышал. Сучка она. Собственно, если уж искать виновника в той истории, то начинать надо с нее. Не заметить последствий криминального аборта? Смешно… Да я уверен, что она даже не осматривала больную, поверила байке, что та девственница. Кстати, позже ее всем миром пытались спасти, две повторные операции сделали. И к хирургу, делавшему первую, претензий не было.
— И никому не пришло в голову проверить ее по части гинекологии?
— В том-то и дело! — тяжело вздохнул Андрей. — Патологоанатомы дали заключение, что септическая пневмония. Ну, ты же понимаешь, значит, инфекцию занесли во время первой операции, — пояснил он. — Сергей Николаевич усомнился, стал добиваться эксгумации, повторной экспертизы. А тут Вадима родственники больной едва не убили у подъезда, пришлось спрятать его в СИЗО, следом статья вышла. Короче, к тому времени, как судебные медики приехали из Москвы, профессор Ладышев уже умер. Прямо в рабочем кабинете скончался от инфаркта… Мой дед, тоже профессор, но биолог, завершал дело.
— Выходит, если бы не твой дед, никто бы и не узнал всей правды?
— Возможно. Он дружил с Сергеем Николаевичем много лет. Да и Вадима знал с пеленок, не верил в его вину. Надо сказать, выводы комиссии наделали много шума, — усмехнулся он. — Ладно, молодой доктор не разобрался в причинах, но ведь после него столько светил приобщилось к делу. Потому-то быстренько и спустили все на тормозах. С Вадима сняли обвинения. Только толку-то… В медицину он не вернулся. И вообще…
