своего мужа, когда твоя задница была в его руках, ― говорю я.
― А что я должна была делать? Я проиграла пари.
Я рычу:
― Ты сделала это специально. Ты хотела сделать мне больно.
Она тут же взрывается в ответ.
― О, как ты причинил мне боль? Я не твоя, Вульф Боуборн. Ты мог бы трахать меня прямо сейчас в домике на пляже, но ты решил этого не делать. Ты выбрал это.
Я краснею от этого обвинения. Мое тело напрягается, адреналин прокатывается по венам, готовя его к предстоящей драке или траху. Но я в ярости не из-за нее. Причина во мне. Ее слова бьют слишком сильно, потому что это правда.
― Я никогда не выбирал этого, ― шиплю я. Кто в здравом уме выбрал бы эту извращенную пытку? Наблюдать за тем, как девушка, которую я хочу, впивается губами в другого мужчину?
Она бросает на меня язвительный взгляд, который говорит мне, как я ошибаюсь.
― Признай это, ― говорю я сквозь сжатые зубы. ― Ты думала обо мне, когда засовывала язык в его рот.
― А тебе какое дело? ― отвечает она. ― Ты трахнул шлюху, когда? Три дня назад? Ты использовал меня и бросил!
У меня уходит вся моя сила, чтобы не оправдываться и проглотить ненависть, которую она испытывает ко мне.
― Я бы никогда не бросил тебя, Сабина. Ни за тысячу лет, что спят боги.
― Тогда почему ты так жестоко поступаешь со мной? ― В ее глазах блестят гневные слезы, и это немного ослабляет мою решимость.
Мой голос срывается.
― Ты многого не знаешь.
― Тогда расскажи мне! Что могло заставить тебя передумать? Ты действительно так предан Райану?
Я колеблюсь.
― Да, предан, но дело не только в этом.
― А что же еще? Ты настолько сломлен? Ты просто играл со мной? Это было весело?
У меня сводит зубы от одной мысли, что я могу причинить ей боль ради удовольствия.
― Ты садист, ― шипит она, щеки пылают румянцем. ― Ты не лучше Берольта с его похотливыми руками…
Мое тело инстинктивно возражает обвинению, бедрами я сильнее прижимаю ее к стене. Ее дурацкие крылья дрожат. Мои глаза вспыхивают, как у дикого зверя.
― Я совсем не похож на Берольта.
В ответ она пихает меня со всей силы, и я даю ей немного пространства, отступая на шаг и вышагивая, как зверь в клетке. Она снова пихает меня в грудь обеими руками, потом еще и еще, пока моя спина не упирается в противоположную стену коридора.
Я позволяю ей прижать меня, желая довести дело до конца. И, черт возьми, как же приятно чувствовать, что ее руки прикасаются ко мне, даже с ненавистью.
― Скажи мне, почему ты был так жесток, Бастен. Я хочу знать правду.
Это опьяняет, прекрасный румянец ее гнева. Я мог бы купаться в ее ненависти всю ночь.
― Я же говорил тебе…
Она бьет меня по лицу. Вспышка боли что-то делает со мной. Ощущение от удара ее руки прокатывается по телу и бьет прямо в мой пах. Я закрываю глаза, борясь с желанием сорваться от адреналина, бурлящего в моих венах.
Я бормочу:
― Сделай это еще раз.
Она приостанавливается, но только на секунду. Она снова бьет меня, на этот раз сильнее. Я стону от безумного удовольствия и облизываю губы.
― Это хорошо. Еще раз.
Но она этого не делает. Я чувствую, что ярость горит в ней, она хочет снова ударить меня, но только не в том случае, если мне это понравится. Затем что-то меняется в ее энергии. Или, может быть, в моей. Она замахивается, чтобы снова дать мне пощечину, но на этот раз я ловлю ее, хватаю за запястье и прижимаю к стене.
Наши губы устремляются друг к другу, как враждующие армии, наша страсть неистово пульсирует, ненависть и любовь смешиваются, и это похоже на столкновение звезд, на прекрасное опустошение. Это обломки, но я умру счастливым среди них. Когда мои руки смыкаются на ее узкой талии, мои губы не могут впиться в нее достаточно быстро. Я хочу поглотить ее, забрать у нее все. Ее руки ложатся на мои латунные наплечники, пытаясь притянуть меня ближе. Моя маленькая фиалка такая маленькая по сравнению со мной. Даже на цыпочках, мне приходится наклоняться, чтобы поцеловать ее.
И этого недостаточно.
Этого никогда не будет достаточно.
Я хватаю ее за задницу и поднимаю. Ее красивые ноги обхватывают мои бедра, пикантные разрезы платья легко позволяют это сделать. Мои пальцы сжимают ее ягодицы, словно погружаясь в пуховый матрас после долгих месяцев в дороге. Мой пах пульсирует. Теперь, когда мое тело определилось между борьбой и трахом, каждая капля крови приливает к моему члену.
― Бастен. ― Мое имя так правильно звучит ее задыхающимся голосом. ― Я ненавижу тебя.
Ее бедра прижимаются к моим, рассказывая совсем другую историю. Что бы она ни говорила, я не против, лишь бы ее губы продолжали целовать меня.
― Я знаю, маленькая фиалка. Я знаю.
Поддерживая ее одной рукой, другой я отклоняю ее голову назад, чтобы засунуть язык в ее рот. Я пробую ее на вкус, вдыхаю ее аромат. Когда ее язык встречается с моим, мне кажется, что я умру. Желание прикоснуться к ней повсюду пронзает меня.
Ее чертовы крылья…
Моя проклятое снаряжение…
Я должен снять его. Я грубо дергаю за металлический ошейник, чтобы ослабить кожаные ремешки, но тут же замираю, услышав за углом шаги и невнятные голоса.
― Ты это слышал? ― говорит кто-то.
― Что слышал? Ты выпил слишком много полыни, ― отвечает другой.
― Шшш, ― шиплю я на ухо Сабине. ― Кто-то идет.
Я зажимаю ей рот рукой, заглушая стоны. Ее горячее дыхание
