Он застыл, видимо размышляя, стоит ли продолжить разнос или пока хватит. Голубые глаза пристально оглядывали меня несколько секунд, прежде чем угрюмость на его лице сменилась растерянностью и настороженностью.
— А ты почему дома? Только не говори…
— Да, меня уволили, — с горечью произнесла я.
— Родная, — выдохнул сочувственно любимый. — Это не конец света. Я всё улажу. Обещаю. Просто дай мне время.
Столько обещаний я слышала за последние недели? Но только сейчас задумалась, чего они стоят и каков шанс, что он их сможет исполнить. Если в плане отношений, верности и прочих вещей этого направления, всё зависело только от Адриана, то в ситуациях, подобных этой, он был бессилен. Так к чему эти пустые обещания? Он так пытается меня успокоить?
— Не обещай того, чего не можешь выполнить, — резковато отрезала я. — Лучше, сейчас вообще мне ничего не обещай. Я этого не хочу.
— Но я…
— Хватит.
Я понимала, что поступаю жестоко и бью по больным местам, но у меня просто не было сил слушать новую порцию «обещаю». Мне хотелось совсем другого…
— Адриан, я готова. Я хочу знать, почему эта женщина присутствует в нашей жизни и разрушает её. Хочу знать, почему ты женился на ней и чем вообще занимался все те годы, что мы были порознь.
Видимо, Джонсон не разделял моего стремления к истине сейчас. Его взгляд был тяжёлым и каким-то обречённым. Мне же было всё равно. Нам давно нужно было поговорить и обсудить всё это. Я, и только я, виновата, что разговор до сих пор не состоялся. Сама отмахивалась от попыток любимого рассказать. Но сейчас я хотела знать всё, жаждала этого. Независимо от того, считает Адриан момент подходящим или нет.
— Ладно, — произносит Адриан, после немного затянувшейся паузы.
Потом он отходит к окну и, встав ко мне спиной, заводит руки назад. Из-за излишне яркого дневного света я вижу только его силуэт. Он молчит, а я не тороплю. Даю ему возможность собраться с мыслями.
— Думаю, ты и сама помнишь из наших бесед во время написания автобиографии, что с Оливией я знаком уже не первый год.
— Да, — кивнула я. — Помню. Вы с ней две недели изучали постельные утехи в стиле БДСМ.
На мои слова мужчина едва заметно кривится. Ему неприятно.
— Да какое БДСМ, Криста. Так, баловство. Не спорю, использование различных девайсов может здорово разнообразить секс, но я не доминант и не хочу им быть, — наконец Адриан повернулся ко мне лицом, но по глазам я видела, мыслями он сейчас далеко. — Мне нравилось то, что мы с ней делали. Не стану отрицать, мне всегда нравился жёсткий секс. В те времена мне как раз хотелось чего-то такого, например, связать партнёршу. Только думаешь, каждая на такое согласиться? Мы с Оливией нашли общий интерес и с головой погрузились в удовлетворения собственных желаний. Правда, в процессе выяснилось, что всё же они у нас несколько различаются. Мне просто хотелось необычных сексуальных игр, ей же полноценный сессий. Она пыталась меня учить, настаивала, я отказывался связываться с чем-то опасным. Не до такой степени я отморозок, калечить девушек в постели как-то не для меня. И если в начале я был в восторге от наших игр, то в последствии меня они начали тяготить. Оливия — искусная любовница, наверное поэтому я тянул до последнего и наша связь продлилась две недели. Конец приходит всему: нашим «отношениям» конец пришёл, когда она притащила с собой опасные плётки, иглы, ножи и девицу, чтобы на ней демонстрировать, как и что использовать. Тогда я и сказал ей, что нам с ней больше не по пути. Конечно же, она была не согласна. Сначала не поверила, потом закатила сцену со слезами и мольбами. Когда на всё это я заявил ей, что меня больше не интересуют ни она, ни секс с ней, та обозлилась. Из моего дома она уходила сыпя проклятиями и угрозами. Под конец Оливия пообещала мне, что я пожалею об этом. О её угрозах я забыл на следующий день, о ней самой — через неделю. Потом жил как привык: работа, девочки. Не прошло с тех пор и года, как встретил тебя. Думаю, нет смысла пересказывать нашу жизнь?
Тут он был прав, я и сама всё знала. Странно, но сейчас, слушая о связи любимого с этой женщиной, я не испытывала ревности. Взрослею? Возможно. Какой смысл ревновать к прошлому? Мы тогда и знакомы не были. К тому же я всегда знала, у Адриана было много любовниц, как до меня, так и после. Главное, чтобы их не было сейчас.
— Это, конечно, интересно, но не отвечает на вопрос: почему она сейчас ломает наши жизни и отношения? — как бы познавателен не был его рассказ, но это я уже слышала, меня больше интересовало, что было после нашего расставания.
— Знаешь, а я ведь дописал автобиографию, и у меня даже была мысль, что стоит дать тебе почитать её вместо этого разговора, — отстранёно произнёс он. — Это было бы проще для меня, но как-то недостойно и малодушно. У тебя наверняка будут вопросы, ответы на которые ты захочешь получить, не теряя времени.
На его слова, я лишь кивнула. Я чувствовала, он оттягивает момент. Боится? Или просто никак не может подобрать слова?
— Помнишь, я рассказывал тебе про визит дона Карлоса, главаря мексиканской мафии и его требования? — спросил он и услышав моё тихое «да», Адриан продолжил, — Так вот, в последствии, я серьёзно облажался. Да так, что подал пример другим, и наказать меня стало для него делом принципа. Интерес ФБР был только началом.
Я слушала про то, как он бежал из города, а потом и из страны. Как узнал, что за мексиканцы назначили награду за его голову и скрываться приходилось не только от властей, но и от различных криминальных элементов. Как гибли его верные люди, и он дал им свободу, оставшись в итоге один. Больно было слушать, как он скитался из города в город, спал урывками, где придётся. Гонимый всеми, чужой в мире простых люде и в мире криминала. Сердце сжималось от его рассказа. Почти два года он прожил в этом Аду, в то время как я жила в уюте и комфорте с родными. Да, я ужасно тосковала по нему и иногда злилась, проклинала за то, что от него нет ни единой весточки. И только сейчас я поняла, как эгоистичны были мои мысли. Но разве я знала об этом тогда?
И вот он сидит, расположившись в кресле неподалеку от меня, рассказывает всё это мне. Выжил. Несмотря ни на что и вопреки всему. Назло всем уродам, которые так жаждали его смерти. Он здесь, со мной, наперекор всем их стараниям. Мне до боли, до дрожи в теле хотелось оказаться сейчас к нему как можно ближе. Обнять, поцеловать, вдохнуть родной запах его тела, но я не позволяла себе эту роскошь. Раз он отсел от меня, то ему наверное так легче говорить, проще собраться с мыслями. И я не хотела ему мешать. Если мне тяжело слушать, то каково ему говорить, вспоминать этот кошмар?
