Ветер внезапно поднимает и вертит маленький песчаный смерч прямо перед моим лицом. Я прищуриваю глаза и опускаю голову, наблюдая, как мои ноги передвигаются по пыли, пока я жду, когда он стихнет. Помню, когда впервые попал сюда, эти песчаные смерчи ощущались, словно лезвия на моих щеках, но теперь моя кожа превратилась в кожу черепахи, а мой панцирь очень сложно разбить.
Как только смерч рассеивается, я сканирую горизонт. Деревня Гамбад уже появляется в поле зрения. Маленькие глиняные домики очерчивают большое пространство из ничего. День почти окончен. Ещё один «Х» на календаре. На ещё один день ближе к дому.
− Ну, сэр думаю, расслабление и избавление от стресса для каждого выглядят по-разному. Большинство из моих ребят после этого собираются домой, провести время с родными, или отдохнуть, смотря ТВ-шоу, которые они пропустили за год отсутствия, и это то, что им нужно. Это то, что они заслужили поле всего этого.
Пока мы продолжаем устало тащиться вперёд, я вижу кучку ребятишек, которые босиком играют в футбол. Один из парней указывает на мой взвод, и поднимает мяч, сунув его под мышку. Его друзья останавливаются, и прикрывая глаза ладошками, словно солнцезащитными козырьками, наблюдают за тем, как мы приближаемся.
− Как по мне, нет ничего более мирного, чем закат, пока я веду свой байк. Спокойствие, которое накатывает на меня при этом ну… ни один Нетфликс не может дать мне такого. Думаю, я просто тот, кто есть, − я пожимаю плечами.
Купер выглядит довольным самим собой. Не знаю, может, я дал ему материал для записи. Он смотрит в сторону деревни в нескольких метрах от нас, и его оператор перефокусирует камеру.
Ребята внезапно разбегаются назад к домам в деревне, а старейшины, едва поднимая ноги, выходят поприветствовать нас.
− Уиллоуби! Шевелись! − кричу я через плечо. − Взвод, стой! − сорок пар ботинок замирают в один миг со звуком, напоминающий раскат грома. Уиллоуби становится рядом со мной, готовый переводить для меня, пока я отхожу от взвода, чтобы представиться.
Ступая вперёд с вытянутыми в стороны руками, я пытаюсь расслабить лицо и выглядеть дружелюбно, пока сканирую взглядом деревушку за их спинами. Большая группа детей бегает вокруг, возбуждённая нашим присутствием. Женщины толпятся вместе возле ёмкости для стирки, перешёптываясь друг с другом и глядя на меня с подозрением.
Я машу рукой мужчине впереди, замечая его длинную белую бороду и глубокие морщины под глазами. Уиллоуби представляет меня, и старейшина приветствует нас в Гамбаде. Такая же рутина происходит каждый день. Каждая разведывательная операция напоминает предыдущую. Прямо как в учебниках и презентациях PowerPoint, по которым мы учились. Как и все в военном деле. Для всего есть протокол.
Я даю команду двигаться вперёд, и мы приближаемся к хижинкам. Дети бегают вокруг моих парней, словно пытаясь загнать их в стадо, возбуждённо наматывая круги вокруг них. Разместив четырёх парней на вахте, мы вместе садимся на землю. Мы снимаем шлемы, кладём их перед нашими скрещёнными ногами и складываем оружие в знак мирных побуждений. Опять-таки, протокол. Указания. Приказы. В армии для каждого действия есть дисциплина и план.
Купер садится в пыль рядом со мной, и молчит, пока Уиллоуби разговаривает со старейшинами. Команда его операторов сосредоточена на съёмке разговора, и я понятия не имею, какая им польза от этой записи. Не сильно-то и интересно смотреть, как переводчик и старик болтают на непонятном языке.
Мой взгляд направляется к женщинам и детям, стоящим слева от нас. Женщины шепчутся между собой, нервно поглядывая на нас. Это не ново. Группа вооружённых мужчин вблизи их и их детей, это и мою мать заставило бы понервничать.
− Вы можете спросить его, сколько ему лет? И как много войн он уже пережил? − спрашивает Купер переводчика.
Он задаёт вопросы, и я замечаю, как женщины начинают собирать детей в группу, и отводить подальше от нас. Дёрнув головой я озираюсь вокруг. Внезапно деревня остаётся пустой за исключением мужчин, сидящих перед нами. Проверяю группу женщин, но они продолжают увеличивать расстояние между нами, спеша отойти от нас и друг от друга.
Мальчик, который держал мяч под мышкой, через плечо оглядывается на нас, но женщина дёргает его за руку. Мои внутренности скручивает, а кровь мчится к ушам, когда я вскакиваю на ноги.
− Отряд! Взять оружие!
Слова едва ли слетают с моих губ, когда один из жителей деревни подхватывается, вытаскивая из-под халата топор, и направляется к капралу Томпсону. Я хватаю автомат, и в спешке набрасываю шлем на голову, когда вижу, как мужчина поднимает руку и с глухим звуком раскалывает голову Томпсона. Звук, когда топор проламывает юный череп капрала, кажется слишком глухим, чтобы быть реальным. Слишком отдалённым, и слишком тихим, если не считать того количества крови, которое вытекает из него в грязь.
− Дерьмо! − я подтягиваю автомат на плечо и нажимаю на курок, попадая в мужчину.
БАМ! Грязь взрывается в грибообразное облако рядом с нами.
Блядь! Кто-то подорвал бомбу! Это была самодельная? Господи.
Я едва ли могу разобрать силуэты своих ребят, которые рассредотачиваются на позиции. В пыльном тумане слышатся выстрелы.
Мои глаза наконец-то приспосабливаются к грязи, которая падает с неба, и я фокусируюсь на Купере Сандерсе. Он просто стоит и пялится на происходящий хаос, будто выстрелы его не касаются. Чёрт возьми! Он даже не надел свой сраный шлем! Какого хера он творит?
Внезапно зелёное яйцо падает возле его ног, а он не двигается, и просто продолжает пялиться. Будто примёрз к месту и ждёт, что из него вот-вот появится маленькая птичка, когда на самом деле граната вот-вот взорвётся у его ног.
Я смотрю правее его, и вижу Армстронга, лежащего на животе, отчаянно пытающегося справиться с заклинившим автоматом. Это означает невозможность вести бой. А не можешь отстреливаться − ты покойник.
Мне нужно что-то сделать!
Бегу к Куперу, отпихивая его в сторону и бью по гранате, словно по футбольному мячу, который мальчики пинали чуть ранее. Когда край моего ботинка касается её корпуса, я чувствую, как она отлетает. Потом, когда граната взрывается, поток горячего воздуха окутывает мою ногу. Меня подбрасывает в воздух и швыряет на землю, будто подушку, которую девчонки бросают на пижамных вечеринках. Я падаю спиной на песок, и качусь ещё несколько метров. В ушах пронзительно свистит от ужасающей контузии. Барабанные перепонки, скорее всего, повреждены.
Мне удаётся приподняться на локти и осмотреть разворачивающуюся передо мной сцену, напоминающую влажную мечту Скорсезе (прим. пёр. − Мартин Скорсезе − американский кинорежиссёр, сценарист. Его фильмам присущи выразительная жестокость и насилие, а в кинематографе он известен как мастер гангстерских лент).
