Слушал ее неровное дыхание. Иногда заглядывал в глаза. Она боялась. Но паники пока не было.
- Откинься назад.
Я придержал ее под поясницу и аккуратно уложил на стол.
- Раздвинь ноги. Шире.
Пропустил веревки по промежности, оплел каждую ногу восьмерками, завязал узлы на тонких щиколотках.
- Согни в коленях.
Она раскрылась передо мной, и я почувствовал, как нарастает возбуждение. Это было очень соблазнительное зрелище. Не удержался, легко провел ладонью по теплой, уже чуть влажной плоти. Она едва ощутимо толкнулась в мою руку.
Подтянул ее лодыжки к бедрам, зафиксировал, еще раз пропустил веревки прямо по нежным приоткрывшимся губкам, так чтобы давили на клитор. Через талию, вверх… и завершающий штрих – петля на шее.
- Прогнись.
Приподнял ее под поясницу, заставляя выгнуться дугой. Зафиксировал петлю скользящим узлом.
Теперь тело моей игрушки походило на лук с натянутой тетивой. Когда давление внизу становилось невыносимым, она, пытаясь ослабить его, невольно затягивала петлю на шее, придушивая себя…
Я немного отошел, любуясь своей работой. И услышал хрипение.
Заглянул ей в глаза – у нее была паника… Губы побелели, она ловила ртом воздух и хрипела…
- Тише, тише…
Я ослабил немного узел, но совсем распускать не стал. Мы справимся.
Наклонился к самому ее лицу, пристально посмотрел в глаза, словно гипнотизируя.
- Доверься мне. С тобой ничего плохого не случится. Ты в моей власти, полностью. Отпусти свой страх. Почувствуй ритм.
Положил одну руку на ее гладкий лобок, другой чуть придержал петлю, ослабляя ее.
- Когда тут становится слишком туго, позволь затянуться петле.
Я отпустил веревку, и она стянула тонкую шею. Выждал тридцать секунд… Девочка больше не хрипела, не пыталась сделать судорожные вдохи.
- Теперь дыши, глубоко.
Я натянул веревку внизу, ослабляя петлю. Одновременно скользнул пальцами по выделившейся смазке, между веревками, внутрь. Ох… тепло, мягко, туго… Возбуждение стало сильнее. Нет, сегодня мне будет трудно отказать себе в удовольствии. Медленно начал погружать в нее палец, добавил еще один, третий.
Почувствовал, как она напрягается… Опять затянулась петля…
- Умница…
Ее глаза затуманились. Паника растворялась в поволоке удовольствия. Она поняла, поймала ритм, и теперь с каждым натяжением веревок приближалась к разрядке.
- Можешь попросить.
Шепчу ей прямо в ухо, едва касаясь его губами.
Петля расслабляется, она глубоко вдыхает несколько раз.
- Пожалуйста, господин… пожалуйста…
Она уже очень близко… Мои пальцы погружаются все глубже, резче… Опять затягивается петля на горле… Недостаток кислорода вводит ее в транс… оргазм должен сейчас сорвать ее в первый в жизни сабспейс.
Пальцами чувствую слабые сокращения. Она больше не удержится.
- Давай, малышка… сейчас.
Вскрикнула, закатила глаза… Спейс… Добро пожаловать, детка…
Распутываю ее обмякшее тело, она лежит абсолютно расслабленно, глаза закрыты, дышит тихо и ровно.
- Посмотри на меня.
Тонкие веки вздрагивают. Какие длинные у нее ресницы… Взгляд еще расфокусирован.
- Ты в порядке?
- Да… - губы ее не слушаются, это нормально, сейчас будет небольшой дроп, откат. – Спасибо… спасибо… господин.
- Это сабспейс. Расслабься.
Мягко разминаю ее тело, там, где веревки врезались, оставили красные следы. Она опять закрывает глаза и приоткрывает губы. Очень аппетитно…
Резко переворачиваю ее на живот, заставляю встать на колени. Чувствую, как она мелко дрожит – ее еще накрывает дропом. Но больше я ждать не собираюсь.
Расстегиваю брюки, достаю из кармана презерватив.
Наматываю на кулак ее волосы. Очень приятное ощущение, они шелковистые, мягкие и тоже пахнут карамелью. Она вся большой чупа-чупс.
Резко вбиваюсь, она подавляет крик. Туго… очень туго. Ничего, малышка. Это временные трудности. И так даже приятнее.
Даю себе волю, освобождение не заставляет себя долго ждать. Хм… Мне показалось, или моя карамелька снова кончила? Без разрешения.
Отхожу от нее, выбросить презерватив. Она все стоит на коленях в той же позе, только легла грудью на стол, видимо руки ее уже не держат. Зато какой вид сзади…
- Слезай.
Она реагирует не сразу. Я знаю, что она очень устала. Но нужно ее наказать за недозволенный оргазм.
Неловко спускает со стола ноги, встает, пошатываясь. Подхожу к ней вплотную:
- На колени.
Падает как подкошенная.
- Ты посмела кончить без разрешения.
Всхлипывает.
- На первый раз я тебя прощу. Загладь свою вину. Позаботься обо мне ртом.
Минутное замешательство.
Кладу ей ладонь на затылок, запускаю пальцы в волосы…
…ну что же детка, два-два. И с тебя на сегодня довольно.
Отталкиваю ее, она неловко шлепается бедром об пол.
- Я закончил с тобой. Можешь принять душ и отправляться домой. И еще. Начнешь принимать противозачаточное. Я не люблю резинок.
Глава 3. Проверено электроникой.
Прошел месяц. Четыре сессии с карамельной Аленой. Стоп-слова я от нее так и не добился. Она стойко переносила все, что придумывал для нее. Нет, я не был с ней жесток. Садо-мазо составляющая в Теме не была мне близкой, а боль - ни самоцелью, ни удовольствием. И использовать зажимы любил потому, что ощущения от них вовсе не болезненные, скорее приятные. Никогда не жестил с ними – никаких грузиков, цепочек.
В играх с Аленой мне нравилось преодолевать ее страхи, детский эгоизм. Импульсивность, наивность вначале меня раздражали, но со временем понравились. Выдрессированные до автоматизма нижние, что фанатично смотрят в глаза господину, быстро надоедают. А реакции этой девчонки невозможно было предугадать. Она до потери сознания боялась веревок, пока не получила свой первый спейс в бандаже-шибари. У нее был сильно развит рвотный рефлекс, и ей тяжело было удовлетворять меня ртом. Но она ни разу не пожаловалась. Ненавидела порку, но иногда явно провоцировала меня на наказания. Неумело пыталась мной манипулировать, за что опять же расплачивалась ее попка. Я запретил себе думать о том, что Алена – несовершеннолетняя, хотя все равно пытался сдерживаться, не жестить, не перегибать палку с сексом. Мой внутренний моралист теперь только смотрел на меня из дальнего угла сознания и укоризненно качал головой.
Это была странная связь. Суперлайтовая версия, детсадовский вариант. Никогда еще я не обращался со своими игрушками так бережно. Никогда моя забота не выходила за рамки игровой. Упрямая, нежная, хрупкая девочка задевала какие-то неизвестные мне раньше чувствительные точки в моей душе. Острая жалость, тревога за нее – эти чувства были мне не знакомы раньше. Закрывая дверь приват-комнаты в клубе, я всегда запирал эту часть моей жизни на замок. До следующей пятницы. Теперь же мысли о моей игрушке просачивались в реал, словно нарушилась герметичность. И, конечно же, меня не оставляла тревога. Никогда еще у моей игрушки не было рычагов давления на меня. Никогда я так не боялся огласки. Да и тот факт, что моя игрушка была дочерью Латова, добавлял безумия. Это и раздражало и придавало остроты ощущениям.
