Ознакомительная версия.
Хейли, как и он, была слишком занята работой. К тому же ей нравилось то, что называлось «nouveau cuisine», и она никогда не готовила сама и всегда делала испуганное лицо, когда он с любовью вспоминал бабушкину стряпню. «Все это такое вредное», – говорила она.
И все же Джефферсон никогда не чувствовал себя здоровее, набив живот тем, что готовила бабушка. Он вдруг с особой ясностью вспомнил, как они с Хейли спорили по поводу этой кухни.
– Два духовых шкафа? – удивился он, когда она встречалась с дизайнером. – Нам же это никогда не пригодится.
– Когда мы будем устраивать праздники, повара это оценят.
Зачем он с ней спорил об этом? Зачем вообще с ней спорил? Когда они строили дом, ему казалось, что споры никогда не утихнут. Если бы он только знал, как мало у него времени. Как быстро все может измениться. Острое чувство сожаления пронзило Джефферсона насквозь. И почему-то показалось, что из-за Брук Нельсон, которая сунула свой любопытный нос в его холодильник. Обычно ему удавалось спрятаться в работе, спасавшей от лишних эмоций и, главное, от чувства вины.
Закрыв холодильник, Брук открыла морозильный отсек. Несколько секунд стояла, уперев руки в бока, и смотрела на аккуратные упаковки замороженных порционных блюд.
– Я составлю список, – сказала она, очевидно отвергнув содержимое как несъедобное.
– Составляйте.
Судя по всему, Брук имела в виду, что составит список прямо сейчас, на свежую голову. Она взяла с рабочего стола лист бумаги и ручку и, сосредоточенно нахмурив брови, принялась писать, произнося вслух:
– Курица, шоколадная крошка, мука, сахар.
Шоколадная крошка. И мука. И сахар. Неужели она собирается испечь печенье? При мысли о домашнем печенье Джефферсон ощутил внутри презренную слабость.
Список явно отвлек Брук от намерения осмотреть дом.
– Через несколько минут мне должны позвонить, так что прошу извинить.
Ему стоило некоторых трудов выйти из кухни. При упоминании курицы во рту выступила слюна. На ум снова пришла бабушка и блюдо с золотистыми ломтиками жареной курицы посередине старого дощатого стола.
Это была слабость, но Джефферсон ничего не мог с собой поделать. Да и зачем? Она сама нанялась к нему домработницей и, если ей хочется готовить, почему бы ему не воспользоваться этим? В конце концов, все будет оплачено. Хотя можно даже не мечтать, что она умеет готовить так же, как бабушка. Никто на свете не умел готовить, как она.
Глядя, как он уходит, Энжи вдруг поняла, что в своем старании не раздражать новоявленного работодателя расспросами, которые он мог принять за болтливость, она забыла спросить, как его зовут. Теперь он ушел, а она не знала, где искать принадлежности для уборки, какую комнату он хотел бы выделить ей в качестве спальни.
И она молча смотрела, как он идет по широкому коридору, поворачивает и скрывается из вида. В следующую минуту раздался звук хлопнувшей двери.
Вспоминая его недружелюбную манеру, Энжи невольно задумалась о том, что чувствует. Казалось, она его понимает. Ее хозяин потерял все. И впервые за долгое, пожалуй, слишком долгое время она ощутила еще кое-что. Заметила, что он не хочет ее жалости, хотя ее первым порывом было пожалеть его. Она прислушалась к своей интуиции. Существовали и иные способы дать понять, что она слышит и понимает его, другие способы помочь. После публичного унижения, которым стала разорванная помолвка, она слишком хорошо знала, какими пустыми могут оказаться слова.
Ее хозяин остался сиротой в шесть лет, а теперь был еще и вдовцом. Она вспомнила его глаза, когда он рассказывал о себе, и мелькнувшее в них неприязненное выражение, когда заметил в ней сочувствие. Принял за жалость, хотя она не произнесла ни слова. Он не хотел ее сочувствия, и кто его обвинит? Ему надо было, чтобы его оставили в покое, и за это тоже нельзя упрекать.
И тем не менее он пустил ее в свой дом. Для нее это настоящий подарок. Она должна отблагодарить его. Энжи поклялась, что станет самой лучшей дом работницей на свете и на ближайшие две недели сделает жизнь своего хозяина легче и лучше, насколько сможет.
Думая о своих чувствах, она с радостью могла сказать, что это не страх. Но что?
Энжи почувствовала себя в безопасности.
Возможно, его нелюбезные манеры даже больше успокаивали ее. Она слишком хорошо помнила, к чему привел, казалось бы, дружелюбный интерес со стороны мужчины!
С тех пор как обнаружила у себя на кровати злополучную панду, Энжи смогла хоть немного расслабиться. Все предыдущие месяцы напряжение нарастало по мере того, как становилось ясно, что интерес Уинстона носит нездоровый характер. Сейчас складывалось ощущение, словно после долгой паузы она наконец могла выдохнуть. Глядя на запущенный дом, Энжи с радостью почувствовала, что у нее появилась цель, отличная от простого выживания.
Правда, вместе с облегчением нахлынула страшная усталость, взгляд сам собой потянулся к гамаку, который она видела из кухонного окна. Если она уснет, это едва ли произведет хорошее впечатление на хозяина. Да и его жизнь не улучшится.
Энжи заставила себя сосредоточиться на том, чтобы было у нее под руками. Глядя на почту, догадалась, что хозяина дома зовут Джефферсон Стоун, бизнес-консультант и владелец компании «Стоун системс аналисис». Она взяла себе на заметку, что надо разобрать почту. Часть корреспонденции составлял очевидный мусор, но в других конвертах, судя по всему, лежали чеки и деловые письма.
Осмотр кухонных шкафчиков выявил довольно скудный запас продуктов. По мере того как Энжи их осматривала, список покупок становился все длиннее и длиннее, особенно после того, как мысли о готовке наполнились альтруистическим содержанием.
Покончив с кухней, она продолжила осмотр дома. Дверь из кухни вела в постирочную. Открыв стиральную машину, Энжи обнаружила внутри мокрое белье, пролежавшее так долго, что уже запахло плесенью. Отыскав порошок, она запустила машину. Помимо порошка в шкафчике явно недоставало средств для уборки, поэтому, вернувшись к списку, она добавила еще несколько пунктов и двинулась по дому дальше, вдруг почувствовав себя шпионкой. Ей стало смешно.
Снаружи дом казался одноэтажным, однако рядом с кухней лестница уходила вниз, и, спустившись по ней, Энжи оказалась на другом уровне. Это был не подвал, а красиво оформленный цокольный этаж, предназначавшийся для отдыха и развлечений. Рядом с бильярдным столом разместился бар, хотя пыль на столе и на бутылках свидетельствовала о том, что им давно никто не пользовался. На одной из стен висел огромный телевизор, и похоже, Джефферсон смотрел его, потому что на кофейном столике стояло несколько грязных стаканов и плошка с крошками от картофельных чипсов.
Ознакомительная версия.
