— Надеюсь, мне не придется ждать, — объявила она. — Уведомьте мистера Фитцгиббона, что я пришла.
Флоренс опустила свой точеный носик.
— Мистер Фитцгиббон уже ждет вас. Если вы минуту посидите, я доложу ему, что вы здесь.
Флоренс постучала в кабинет и, войдя, закрыла за собой дверь.
— Пациентка пришла, сэр.
— Прекрасно, пригласите ее войти и останьтесь сами.
Следующие полчаса были трудными. Никого не обрадует известие, что у него рак легких, однако, за редким исключением, люди встречают такое известие мужественно, по крайней мере внешне. Тщательно осмотрев пациентку, мистер Фитцгиббон сообщил ей диагноз в самой мягкой форме, после чего на врача обрушился шквал обвинений, поток слез и артистических угроз покончить с собой.
Держа наготове чашку чаю и бумажные салфетки, Флоренс ежилась от жалобных воплей актрисы, оплакивающей свое потерянное здоровье, рухнувшую карьеру и испорченную внешность.
Воспользовавшись наконец паузой в ее словоизлияниях, мистер Фитцгиббон ласково произнес:
— Дорогая моя, ваш зритель ничего не заподозрит, если вы сами не захотите об этом рассказать. При вашей известности, полагаю, вы без ущерба для себя можете не появляться на сцене пару месяцев. И ваш внешний вид ничуть не пострадает: ваша… э-э-э… неувядаемая красота целиком в вашей власти. Волнение и беспокойство вредят гораздо больше любой операции.
Новый приступ рыданий, грозящих перейти в истерику, Флоренс взяла на себя. Подождав, пока девушка успокоит пациентку, врач добавил:
— Предлагаю вам как можно быстрее выбрать больницу, и в течение ближайших трех недель я вас прооперирую.
— Вы уверены, что сможете мне вернуть здоровье?
— Если это в моих силах, то да.
— Я не стану калекой?
Его взгляд при всем хладнокровии выражал удивление.
— Я не калечу своих пациентов. Мне часто приходится делать такие операции, и они дают, как правило, хорошие результаты.
— Мне нужен особо тщательный уход, я очень чувствительный человек.
— Любая частная больница Лондона вам это гарантирует. Сообщите мне, когда примете решение, я сделаю необходимые приготовления.
Мистер Фитцгиббон встал, вежливо попрощался с дамой, и Флоренс проводила ее к выходу.
Когда девушка вернулась в кабинет, он все еще сидел за столом. Бросив на нее взгляд, он произнес:
— Теперь вы поняли, почему у нас трудная работа? В больнице Коулберта раз десять в неделю мне приходится сталкиваться с подобными случаями, но никто не позволяет себе таких выходок.
— Видите ли, — Флоренс решила быть беспристрастной, — она известная личность.
— Каждая мать по-своему известная личность в семье, и многие из них оказываются перед лицом опасности. А что же тогда говорить о матерях-одиночках или немолодых женщинах, на попечении которых престарелые родители?
Флоренс невольно присела напротив него за столом.
— Никогда не думала, что вы так…
— Что — так?
— Думаете о людях. Нет, конечно, врачи, и особенно хирурги, должны думать о людях, но вы… — она запнулась, подбирая нужное слово, однако веселая усмешка мистера Фитцгиббона вогнала ее в краску.
— Какое счастье, мисс Нейпир, — добродушно заметил он, — что мое жизненное благополучие не зависит от вашего лестного обо мне мнения!
Флоренс вскочила со стула.
— Простите, не знаю, почему у меня это вырвалось, — сказала она, после чего быстро нашлась и добавила: — Я всегда говорю не подумав. Отец не зря меня учил…
— О, не стоит из-за этого переживать. Уверен, вы никогда не говорите ничего такого, что могло бы оскорбить человека в лучших чувствах.
Флоренс уже открыла рот, чтобы надерзить, но подумала и спросила, подавив эмоции:
— Ожидаете еще кого-нибудь, сэр, или мне можно начинать уборку?
Он оставил ее вопрос без внимания.
— Вы намерены покинуть нас в конце месяца? — небрежно осведомился он.
— Покинуть? Вас? Нет… — у нее перехватило дыхание. — А вам бы хотелось?.. Я, наверное, раздражаю вас? Не всегда люди ладят друг с другом, — философски заметила она. — Знаете ведь, бывает взаимная антипатия.
Лицо его оставалось серьезным, но глаза искрились смехом.
— Не имею ни малейшего желания с вами расставаться, мисс Нейпир. Вы меня очень устраиваете. Вы проворная, чуткая и, похоже, нравитесь пациентам. К тому же безропотно принимаете все неудобства, связанные с режимом нашей работы. Мы должны друг с другом поладить. — С этими словами он встал. — Заканчивайте свои дела, а потом мы с вами где-нибудь пообедаем.
Флоренс в удивлении вскинула на него глаза.
— Вы — со мной? Но меня ждет в духовке ужин миссис Твист…
Врач протянул руку к телефону.
— Значит, я попрошу его вытащить, иначе он станет несъедобным. — Махнув своей крупной рукой, врач добавил: — Минут через пятнадцать я закончу записи и буду вас ждать.
Повода ему возразить у нее не нашлось, и Флоренс, скрывшись в процедурном кабинете, принялась за дело. Пятнадцать минут — это не так уж много, подумала она, а нужно было простерилизовать почти все инструменты, что, правда, вполне могло подождать до завтрашнего утра. Флоренс трудилась с привычной быстротой, и вскоре, вновь чистый, кабинет засверкал. В приемной тоже кое-что требовалось поправить: по дороге к выходу последняя пациентка, дав волю чувствам, раскидала все подушки. Аккуратно уложив подушки на место, Флоренс шмыгнула в гардеробную, где молниеносно привела в порядок прическу и лицо, выскользнула из униформы, надела платье-джерси, подходящий к нему жакет, обула туфельки на низких каблуках, прихватила сумочку и поспешила в кабинет врача.
Мистер Фитцгиббон, засунув руки в карманы, смотрел в окно. Услышав, что она вошла, он обратился к ней через плечо:
— Вам нравится жить в Лондоне?
— Я бы не сказала, что я здесь живу. Я здесь работаю, а в свободное время езжу домой. Когда я работала в больнице Коулберта, после дежурств я много гуляла по городу, но тем не менее в Лондоне я никогда не чувствовала себя как дома.
— Предпочитаете деревню?
— Да. Хотя жить где-нибудь в окрестностях Лондона или, скажем, здесь, — она указала на улицу за окном, — пожалуй, тоже было бы неплохо.
Он открыл ей дверь, они вышли, и он запер дверь на ключ.
— Вы живете в Лондоне? — поинтересовалась Флоренс.
— Преимущественно да. — В его тоне слышался холодок, и она не решилась расспрашивать дальше. Проследовав за ним, она молча села в машину.
Прежде она никогда не ездила в «роллс-ройсе» и была поражена его размерами. Точь-в-точь такой же внушительный, как хозяин, про себя отметила она.
