Ознакомительная версия.
Полинке она тогда про Ленины открывшиеся чувства ничего не сказала. Да и зачем? Чего ей зря сердце бередить, и без того оно безответной этой многолетней любовью напрочь израненное. Да и в глазах такая мука да серость безысходная плещется, что и глядеть в них больно. Такой вот у них тогда грустный треугольник получился. Тина и рада была подружке чем помочь, да как тут поможешь? Чужими чувствами ведь не распорядишься, не заставишь Леню по доброте душевной подружку полюбить, чтоб зажглись ее грустные глаза радостью… Правда, один раз и впрямь глаза у Полинки зажглись, сверкнули ярким счастливым блеском некоей надежды. Нет, Тину Полинка очень любила, конечно же. Но глаза все равно зажглись, когда объявила ей Тина о скором своем отъезде в тот самый город, старательно выбранный для ее университетского образования заботливой Александрой Федоровной. И не зря, видно, зажглись. Потому что Тина после учебы да в течение ее случившегося замужества домой так и не вернулась, и со временем достался Полинке вожделенный Леня в самые настоящие законные мужья. Юридические. И фактические тоже. После окончания медицинского института в областном их городе Леня вернулся в родное Белоречье – сначала чтоб интернатуру закончить, как и полагается, а потом и насовсем остался. Вообще, конечно, оставаться он поначалу не собирался, все хотел туда поехать, куда Тину пошлют после университетского распределения. Об этом ей и в письмах писал. Несмотря на то даже, что ответы на письма уж год как перестал получать… А потом Полинка принесла ему грустную весть: не жди, мол. Вышла Тина замуж, в Белоречье никогда не вернется. А в доказательство даже письмо представила, в котором таким милым, таким дорогим его сердцу Тининым почерком было написано, чтоб она, Полинка, эту весть как-нибудь мягко да не обидно Лене преподнесла. Пожалела, значит… Ну что ж, и Леня дал ответ этой Тининой жалости вполне достойный – взял да и женился на Полинке с ходу. Все честь по чести – и со сватовством, и с шумной свадьбой. А чего в самом деле – не пропадать же Полинкиной любви зазря… Вскоре и сына молодая жена ему родила. Может, и прожили бы всю жизнь, как все люди живут, под одной общей крышей, если б Тина снова в Белоречье не объявилась. Как холодный снег на бедную Полинкину голову. Как угроза всем ее юридическим да фактическим статусам.
Как испугалась тогда бедная Полинка этого неожиданного явления, только она одна и знает. А как тут не испугаешься – Леню-то сразу будто подменили… Вроде тут был, и нету. И сразу, казалось Полинке, побег он замыслил из этих своих юридических да фактических статусов. Да чего там замыслил – уж точно бы его совершил! Вот только, слава богу, они ему этого не позволили. Ни Тина, ни Полинка. Не приняла его к себе Тина, потому и побег Ленин из семьи не состоялся. Не приняла вопреки тому даже обстоятельству, что родилась через два года у Тины от Лени дочка и что на признании законного своего отцовства он настоял силой – это уж надо было его упрямый характер знать. И отцом для Анютки стал замечательным – любящим, заботливым, понимающим. И общался-воспитывал, как хорошим отцам и полагается, не от случая к случаю, а ежедневно да кропотливо-ненавязчиво, вызывая на первых порах страшное недовольство таким обидным положением дел законной своей жены. Но постепенно и Полинке пришлось с этим честно-порядочным его отцовством смириться, и все они как-то за прошедшие годы попривыкли к нему… Но Тина всегда знала, всегда чувствовала – любит ее Леня по-прежнему. Как раньше. С той же самой юношеской пылкостью. Потому что как в глубь себя эту любовь ни запрятывай, она все равно изнутри светится и управляет невольно всей твоей жизнью, сотворяя из нее внутреннее тихое счастье, несмотря на внешние всякие горькие обстоятельства. И если уж по этому безответному принципу судить, то всяк, получается, из их прежней и дружной троицы счастлив был по-своему: Тина – своей несостоявшейся университетской любовью, Леня – своей несостоявшейся белореченской, а бедная Полинка – тем обстоятельством, что не отняли у нее мужа навсегда-навеки…
Постояв немного у самой кромки воды, она медленно повернула назад, пошла тем же путем обратно к дому, оставляя на белом прохладном песке маленькие и аккуратные, будто детские, следы. Поднимаясь уже по лесенке к дому, увидела голубой свет ночника в окне Анютиной светелки. Не спит дочь. Читает, наверное. Вот же заразила она ее с детства этой потребностью! Нет чтоб другому чему научить, более к реалиям жизни приспособленному… Сейчас такие вот читающие девушки и невостребованы, получается. Она и сама уже сколько раз наблюдала за тем, какие недовольные взгляды бросает в Анютину сторону ее муж, прагматичный и деловой молодой адвокат, когда видит жену уткнувшейся в книжку…
Анюта и в самом деле не спала. Все не выходил из головы последний разговор с Олегом, оставивший после себя непонятное чувство – то ли обиды, то ли досады. И вроде ничего он такого обидного да досадного не сказал, пока ехали они на машине сюда, в Белоречье, из города…
– Слушай, Аньк, а мать твоя на пенсию пойдет или работать будет? Ты с ней на эту тему не говорила?
– Нет… А что?
– Да так… Ты спроси на всякий случай…
– Зачем? Не понимаю…
– Как зачем? Если она работать больше не собирается, пусть поможет дочери! У тебя же сейчас такой возраст – самое время за что-то уцепиться!
– За что уцепиться? – снова непонимающе моргнула длинными ресницами Анюта. – И при чем здесь мама?
– При том! При том, что с Сонечкой сидеть запросто может! А ты бы на работу пошла…
– Олег, да ты что?! Она же кроха еще совсем! Грудная…
– И что? Сейчас вообще грудью уже никто своих детей не кормит! Вчерашний день… Мир вперед бежит со страшной скоростью, а ты, как боттичеллиевская красотка, глупо так на все это умиляешься… Отстанешь от жизни, Анька! Потом спохватишься, да поздно будет!
– Олег, ты что… Нет, я не понимаю… От какой такой жизни я отстану?
– От обыкновенной, какой! Надо же кем-то становиться, надо же как-то начинать самоутверждаться! Надо же деньги зарабатывать, в конце концов!
– Деньги? Нам что, не хватает денег? У нас же все есть, Олег…
– Да я не в этом смысле, Ань! Конечно, нам хватает. Я в том смысле, что вперед надо двигаться, понимаешь? Не в деньгах, как таковых, дело, а в стремлении их получить! Это как спорт такой – кто чуть опоздал, тот уже в аутсайдерах… А ты в этих самых аутсайдерах запросто можешь оказаться! Ты давай поговори с мамой. Может, она и впрямь Сонечку к себе возьмет? А я бы тебе хорошее место подыскал… У тебя же специальность классная – дизайнер! Да на этом поле сейчас такие дублоны в землю зарыты…
Ознакомительная версия.
