Подобные его странности начали раздражать Джоанну. Одной из постоянных обязанностей работницы был сбор ворса, накапливающегося в фильтре стиральной машины. Его нужно было собирать до тех пор, пока не накопится достаточно для изготовления диванной подушки.
Сотрудникам и постоянным посетителям рекомендовалось ходить по краю ковра, постеленного на лестнице, чтобы он истирался равномерно и долго служил.
После того как из отпуска возвратилась его постоянная секретарша и сменила Джоанну, она по поручению агентства поехала проводить остаток серого лета в Мейфайр, на Халф-Мун-стрит, где должна была работать на одного бизнес-консультанта.
Этот сентиментальный мужчина так растрогался, узнав про ее недолгую и несчастную семейную жизнь, что, когда Нейл прислал ей письмо с просьбой о разводе, выдал Джоанне зарплату за три недели вперед и сказал:
— Тебе необходимо солнце. Попробуй съездить на Майорку. Это не дорого и, кроме того, там почти такой же климат, как в Кейптауне.
Почти все деньги, которые получила Джоанна, она заплатила адвокату а на то, что осталось, с грехом пополам ей удалось пережить не по сезону холодный август. Впервые в жизни она почувствовала себя неудачницей, незваным гостем в этой холодной дождливой стране. Она избегала немногочисленных знакомых, к которым они ходили с Нейлом, когда жили вместе, потому что не могла сказать им всю правду о том, что случилось, и проводила дни в работе. Она сменила несколько мест, но нигде работа не приносила ей удовлетворения. Поскольку ни на одном месте она подолгу не задерживалась, ей так и не удалось ни с кем по-настоящему познакомиться.
Джоанне приходилось отбивать атаки своих похотливых начальников, которые считали, что молодую привлекательную женщину нельзя оставлять одну, особенно ночью. Один предприниматель, попытавшись затащить ее в кровать и потерпев неудачу, уволил ее в середине недели, не заплатив денег.
Решение уехать из Англии возникло, когда она получила письмо с южно-африканской маркой. Соседка Джоанны из Констанции, Линетт Чехли, воодушевленная ее письмами своей старой няне, в которых правдой было далеко не все, также собралась за океан. Линетт хватило бы и пяти минут, чтобы понять, что так называемая интересная жизнь Джоанны была чистым блефом. А если бы об этом узнала Линетт, то с быстротой молнии об этом узнал бы и весь остальной Кейптаун. Джоанне срочно и непременно нужно было уехать из Лондона. Вспомнив слова консультанта по бизнесу, она отправилась в контору, где продавали авиабилеты по низкой цене, и купила билет на самый дешевый рейс. Самолет вылетал, в четыре утра из Гэтвика.
Джоанна прилетела на Майорку за сутки до того дня, когда Линетт должна была прибыть из Южной Африки в Лондон.
В Пальме, доехав до бухты, Джоанна вышла из автобуса, следующего по маршруту «Аэропорт — центр города». В руках она крепко держала отцовский потертый вещевой мешок из свиной кожи и старую печатную машинку.
Теплое утреннее солнце светило ей в спину, а через дорогу виднелся огромный залив, при виде которого захватывало дыхание. Ее очаровал шум скользящих по воде разнообразных лодок, от суденышек местных рыбаков до черных, с тонированными стеклами иллюминаторов океанских яхт мультимиллионеров.
По опыту Кейптауна Джоанна знала, что жилье около моря стоит дорого, поэтому она пошла по мощенным булыжником улочкам в глубь старого города, чтобы подыскать себе что-нибудь подешевле.
Она остановила свой выбор на маленькой, но уютной меблированной комнате, после чего отправилась на розыски Британского консульства. Хотя ей и не пришлось много путешествовать по миру, она усвоила еще когда жила в ЮАР, что консульство есть почти в каждом столичном городе.
Она проходила целый час, прежде чем смогла найти убогое неокрашенное строение, в котором размещалось это учреждение, его облик служил достаточным доказательством того, что выделяемые государством субсидии были настолько скудны, что их даже не хватало на ремонт. Тем не менее, в читальном зале консульства имелись все англоязычные газеты, включая местную газету журнального формата «Майорка ньюс», которая, как поняла Джоанна, прочитав последнюю страницу, издавалась в Пальме.
Секретарь британского консула сказал ей, что газета издается на небольшие средства одного местного бизнесмена, которому постоянно требовались люди, говорящие по-английски и не ожидающие большого вознаграждения, чтобы помогать издавать и распространять газету. Долго там никто не задерживался.
Джоанна попросила сделать ей ксерокопию карты этого района города, быстренько записала адрес и пошла к сеньору Эдуардо Гонсалесу, владельцу «Майорка ньюс».
Конечно, редакция газеты оказалась совсем не такой, какой она себе ее представляла. Джоанна дважды прошла мимо нее, прежде чем заметила в окне второго этажа приклеенную скотчем, написанную от руки табличку с названием.
Сеньору Гонсалесу было около тридцати пяти лет, для испанца его рост считался высоким, он выглядел как беспечный и преуспевающий мужчина. Ему принадлежал также garaje[10], размещавшийся на первом этаже. У него была обаятельная улыбка, и он превосходно говорил на английском, который изучил в Кембридже, на лингвистическом факультете. Несмотря на жару он носил черные шелковые брюки и белый льняной пиджак, который был надет поверх сочетавшейся с ним по цвету шелковой сорочки с открытым воротничком. Джоанна назвала его для себя Мистером Хладнокровие.
Через пять минут выяснилось, что для того, чтобы получить начальный капитал, он продал свою «альфу-ромео». Газета была новым замыслом этого предпринимателя, она должна была стать выгодным предприятием в связи со все увеличивающимся числом английских туристов, заполонявших остров.
Газета начала издаваться только несколько месяцев назад, но для Джоанны большое значение имел тот факт, что предыдущий редактор — репортер — рекламный агент — посудомойка в одном лице покинула остров несколькими днями ранее ее появления в редакции. Сеньор Эдуардо спокойно сказал об этом:
— Как это называется по-английски… утечка кадров.
Потом Джоанна узнала, что «утечка кадров» произошла по вине жены владельца, которой показалось, что ее муж проявлял слишком большой интерес к прежней сотруднице. С этого времени она решила сама проводить тщательное собеседование с каждой новой сотрудницей. К счастью, Джоанна блестяще выдержала это испытание.
Жены обычно последними узнают о любовных связях своих мужей, но, тем не менее, безошибочно чувствуют, может ли та или иная женщина стать их соперницей.
Эдуардо Фелипе сказал, что первая неделя работы Джоанны будет считаться испытательным сроком, и что он оплатит только служебные расходы. Если она справится со своими обязанностями, то можно будет говорить о зарплате. «О небольшой зарплате».
Наконец-то она журналист. Конечно она не репортер лондонской «Таймс», но все же.
По разнообразию задач работа в «Майорка ньюс» превосходила работу в «Кейп таймс». Джоанне не только нужно было придумывать темы статей, писать их, думать над художественным оформлением, но и находить рекламодателей. Она не уклонялась от этой деятельности, и даже получала от нее удовлетворение, радуясь всякий раз, когда рекламных объявлений набиралось хотя бы на четверть страницы.
Она узнала, как называются по-испански различные типы шрифтов, печатные формы, заголовки, выделенные объявления и объявления в рамке, а также точное значение слова тапапа[11] (Вначале она думала, что оно означает «зайдите на следующей неделе»).
Даже сиеста оказалась очень привлекательным испанским обычаем: после обеда она отправлялась на пляж, где загорала до пяти вечера. Часто она работала до одиннадцати, что говорило о том, что она полностью отдавалась делу, и не очень страдала от того, что у нее мало знакомых.
Прекрасная погода острова в самом деле напоминала климат Южной Африки, как и обещал один из ее прежних боссов. Теперь Джоанна радовалась жизни, потому что ее жизнь приобрела смысл. Ее скромная, даже по испанским меркам, зарплата уходила на еду и плату за квартиру, и постепенно Джоанна из иммигрантки превращалась в местную жительницу, нашедшую свое место среди богатых каталонцев и переселенцев всех национальностей.
К концу десятой недели пребывания на Майорке Джоанне вдруг пришло в голову, что она уже несколько дней не вспоминает о Нейле.
К столику в отеле «Гросвенор хаус», за которым собрались сотрудники программы «TB-Утро», подходили разные знаменитости, чтобы поприветствовать Катю. Директор «Канал 4» Майкл Грейд сжал ее в своих медвежьих объятиях, потом ее обнял сэр Дэвид Фрост, Майкл Дуглас поцеловал в щечку, а жена Майкла Кейна, Шакира, чмокнула в губы. Даже Хью Грант соблаговолил подойти к ней.
