Ознакомительная версия.
– Вы и должны меня бояться.
Еще бы! Немногие отваживаются сказать мне в лицо, что боятся меня. Ей свойственна прямота, хотя, когда она опускает глаза, мне сложно догадаться, о чем она думает. Это обескураживает. Нравлюсь ли я ей, или она терпит мое общество ради статьи Каваны? Понятия не имею.
– Вы одна сплошная тайна, мисс Стил.
– Во мне нет ничего таинственного.
– По-моему, вы очень хорошо владеете собой. – Как и любая хорошая саба. – Ну, если не считать того, что вы часто краснеете. Хотел бы я знать почему. – Вот тебе! На такую провокацию ты обязательно поведешься. Кладу в рот крошечный кусочек маффина и жду ответа.
– Вы всегда так бесцеремонны?
– Я не думал, что это так называется. Я вас обидел?
– Нет.
– Хорошо.
– Но вы очень властный человек.
– Я привык, чтобы мне подчинялись, Анастейша. Во всем.
– Не сомневаюсь, – шепчет она и тут же спрашивает, почему я не предложил ей называть меня по имени.
О как!
И тут я вспоминаю: покидая мой офис после интервью, она вошла в лифт и назвала меня по имени. Неужели она видит меня насквозь? Она что, специально меня подначивает? Отвечаю, что по имени меня зовут только члены семьи. Я не знаю своего настоящего имени, того, которое мне дала биологическая мать. Ведь должна же она была как-то звать меня, даже если почти не выходила из своего наркотического облака дольше, чем на пару минут. Я покачал головой и нахмурился. Даже не начинай, Грей!
Меняю тему.
– Вы единственный ребенок?
Прежде чем ответить, она изумленно хлопает ресницами.
– Да.
– Расскажите мне о своих родителях.
Ана закатывает глаза, и я едва сдерживаюсь, чтобы не сделать ей замечание.
– Моя мать живет в Джорджии со своим новым мужем Бобом. Отчим – в Монтесано.
Разумеется, я знаю все это из досье, собранного Уэлчем, но мне хочется услышать из ее уст. При упоминании отчима ее губы расплываются в улыбке.
– А отец?
– Отец умер, когда я была совсем маленькой.
И тут меня выбрасывает в мои кошмары: я стою на коленках перед распростертым на грязном полу телом, мои ладони прикасаются к длинным, спутанным волосам. Кажется, они в крови, мои пальцы оказываются в чем-то липком, и мне становится страшно, смертельно страшно. Так, что я просто не могу произнести ни слова.
– Извините, – бормочу я, пытаясь сбросить наваждение. Еще не хватало напугать Анастейшу на первом свидании.
– Я его совсем не помню, – добавляет она, возвращая меня к реальности.
Лицо у нее открытое и оживленное, и я понимаю, что Рэймонд Стил стал для нее хорошим отцом. А вот об отношениях с матерью надо выяснить поподробнее.
– А потом ваша мать вышла замуж во второй раз?
Она горько усмехается:
– Можно сказать и так.
В подробности особо не вдается. Она из тех немногих женщин, что любят помолчать. Я ценю это, но только не сейчас.
– Вы не любите рассказывать о себе?
– Вы тоже, – парирует она.
Ну что, мисс Стил, поиграем? С удовольствием напоминаю ей про интервью, злорадно усмехаясь.
– Вы уже брали у меня интервью и, помнится, задавали довольно интимные вопросы.
Да. Ты спросила, не гей ли я.
Она не обманывает моих ожиданий и густо краснеет. Сбивчиво бормочет о себе и своих близких. Мать – неисправимый романтик. Видимо, четвертый брак стал победой надежды над опытом. Похожа ли она на свою мать? Спросить не отваживаюсь. Если она ответит, что да, то мне ничего не светит. А мне не хочется заканчивать нашу беседу.
Спрашиваю про отчима, и Ана подтверждает мою догадку. Она действительно его любит. Когда она про него рассказывает, то вся так и светится. Говорит о его работе (он делает мебель), о его хобби (любит футбол и рыбалку). После того как мать вышла замуж в третий раз, она решила остаться с отчимом. Любопытно.
Ана расправляет плечи.
– Расскажите мне о своих родителях, – требует она, пытаясь уклониться от дальнейших расспросов о своей семье. Я тоже не желаю распространяться, поэтому выдаю общие факты.
– Мой отец – адвокат, а мама – детский врач. Они живут в Сиэтле.
– А что делают ваши брат с сестрой?
Ей нужны подробности? Кратко отвечаю, что Элиот занимается строительством, сестра изучает кулинарию в Париже. Она восторженно слушает, потом мечтательно выдает:
– Я слышала, что Париж – чудесный город.
– Да, очень красивый. Вы там были?
– Я никогда не была за границей. – В ее голосе звучат нотки сожаления. Непременно покажу ей Париж!
– А хотели бы поехать?
Сперва Кабо, теперь Париж… Уймись, Грей!
– В Париж? Конечно, хотела бы. Но больше мне хочется в Англию.
Она заметно оживляется. Мисс Стил желает путешествовать. Почему именно в Англию? Спрашиваю.
– Это родина Шекспира, Остин, сестер Бронте, Томаса Гарди. Я бы хотела посмотреть на те места, где были написаны эти чудесные книги.
Вот она, ее первая любовь – книги.
Вчера в «Клейтонс» она об этом упоминала. Похоже, мне придется соперничать с Дарси, Рочестером и Энджелом Клэром, невыносимыми романтическими героями. Вот и доказательство, которое я искал. Она – неизлечимый романтик, как и ее мать, и у нас с ней ничего не получится. Чтобы окончательно меня добить, она нетерпеливо смотрит на часы. Это конец! Я провалил дело…
– Мне пора. Я должна готовиться, – заявляет она.
Предлагаю проводить ее до машины подруги, припаркованной возле отеля. Там можно и поговорить. Только стоит ли?
– Спасибо за чай, мистер Грей.
– Не за что, Анастейша. Мне было очень приятно. – Внезапно я понимаю, что последние двадцать минут были действительно приятными. Выдаю ей самую ослепительную из моих улыбок, чтобы не получить отказ, и предлагаю ей руку. – Идемте.
Она берет меня под руку, и, пока мы бредем обратно к отелю, я размышляю о том, какой послушной кажется мне ее рука. А вдруг у нас получится?
– Вы всегда носите джинсы? – спрашиваю я.
– Почти, – отвечает она, и это еще одно очко не в ее пользу: неисправимый романтик, который носит исключительно джинсы… Я предпочитаю женщин в юбках. Мне нравится открытый доступ.
– А у вас есть девушка? – выпаливает она. Третье очко не в ее пользу. Вся эта ерундистика меня нисколько не интересует. Она хочет романтики, я же не могу ей этого предложить.
– Нет, Анастейша, девушки у меня нет и быть не может.
Она неодобрительно хмурится, стремительно отворачивается и чуть не падает на дорогу.
– Черт, Ана! – кричу я и дергаю ее за руку, чтобы она не свалилась под колеса идиота-велосипедиста, движущегося против потока машин на улице с односторонним движением.
Внезапно она оказывается у меня в объятиях, вцепившись мне в бицепсы. В глазах испуг, и я впервые замечаю синюю окантовку вокруг голубой радужки. До чего же у нее красивые глаза, особенно вблизи. Зрачки расширяются, и я тону в ее глазах безвозвратно. Она глубоко вздыхает.
– Не ушиблась? – Собственный голос кажется мне чужим, и я запоздало осознаю, что она касается меня, а мне от этого вовсе не плохо. Поглаживаю ее по щеке. Кожа мягкая и гладкая. Провожу большим пальцем по нижней губе, и дыхание у меня перехватывает. Она прижалась ко мне, я чувствую ее груди, через рубашку проникает жар ее тела. От нее пахнет чистотой и свежестью, и мне вспоминается дедушкин яблоневый сад. Закрыв глаза, вдыхаю ее аромат, чтобы сохранить в памяти. Когда я снова их открываю, то обнаруживаю, что она тоже не сводит умоляющих глаз с моих губ.
Черт! Она хочет, чтобы я ее поцеловал. И мне хочется того же. Хотя бы один раз. Губы ее полуоткрыты в ожидании. Нет. Нет. Нет. Не делай этого, Грей! Эта девушка не для тебя. Ей нужны цветы и сердечки, а тебя эта муть не интересует. Закрываю глаза, чтобы побороть искус, и наконец принимаю верное решение.
– Анастейша, – шепчу я, – держись от меня подальше. Я не тот, кто тебе нужен.
Она снова делает брови домиком, и дыхание у нее перехватывает.
– Дыши, Анастейша, дыши. – Следует отпустить ее до того, как наделаю глупостей, однако мне очень не хочется этого делать. Хотя бы еще немного. – Я сейчас поставлю тебя на ноги и отпущу.
Отстраняюсь, она разжимает руки, однако легче мне не становится. Придерживаю девушку за плечи, чтобы убедиться в ее устойчивости. Она снова хмурится, чувствуя себя униженной. Она в ужасе от моего пренебрежения. Черт! Я вовсе не хотел тебя обидеть. Если бы ты знала меня лучше, то поняла бы, что я пытаюсь поступить благородно. Отпустить тебя. Выпустить тебя из моих рук.
– Ясно, – разочарованно бормочет она. Тон церемонный и сдержанный, однако она не отстраняется. – Спасибо.
– За что?
– За то, что спасли меня.
Мне хочется сказать ей, что я спасаю ее от себя… что делаю благородный жест. Впрочем, она ждет других слов.
Ознакомительная версия.
