Через меня прошел электрический ток, и я сразу же сжала свои бедра, пытаясь это перетерпеть, чтобы это ни было. Гаррик наклонился и своими губами прошелся по моему уху. И это не облегчало ситуацию. Пока я пыталась сидеть, не корчась, он сказал: - Как бы сильно я не хотел тебя прямо сейчас, ты только моя! А я своим не делюсь!
Я сглотнула и сжала свои ноги сильнее. Это был одновременно самый лучший и самый ужасный день в моей жизни. На самом деле так можно сказать про многое в наших отношениях. Лучший бойфренд, ужасно неловкие ситуации. Лучшие поцелуи. Вечно ужасные отговорки. Лучший (ну… единственный) секс. Ужасно неподходящее для него время. Но я могу терпеть все ужасное в наших отношениях, если постом следует самое лучшее.
Он прошелся носом по моему лицу, а мою шею обвеяло его дыханием, и, клянусь, мое тело содрогнулось в ответ. После такого утра, которое было у нас перед полетом, я не должна была сгорать от желания. Но я всегда отчаянно нуждалась в нем.
К тому же, не смотря на то, что мы жили под одной крышей, времени, чтобы побыть вместе не хватало. Помимо спектаклей и другой подработки, которая необходима была для оплаты аренды в Сити Центре, мне казалось, что мы вечно были в делах. Я уже не помню, когда мы последний раз выбирались куда-нибудь вместе, по крайней мере, чтобы это было не после шоу, когда мы жутко измотаны.
Так и появляются разные отговорки, чтобы не заниматься сексом, и вот сейчас я пыталась придумать, как избавиться от его друзей и родителей, чтобы он был только моим.
Его губы скользнули по моему уху, а я опустила руку на его бедро и сжала ее. Сама не понимала, хотела ли я его этим остановить или наоборот же просила о большем. Знала только то, что просто умирала, когда он находился так близко со мной. Гаррик издал гортанный звук, а я глянула на его друзей, чтобы убедиться, что они не смотрят. Они не смотрели, и я этим воспользовалась и начала вести рукой, что была на его бедре, повыше.
Едва я пошевелилась, как его рука накрыла мою, и он прорычал мне в ухо:
- Ты и правда опасна для моего здоровья.
Я снова сжала свою руку на его ноге, наклонила голову, тем самым открывая больший доступ для него к своей шее. Он прикусил в том месте мою кожу и прошептал: - Мы встретимся с моими родителями, поулыбаемся, поболтаем с ними, а потом найдем место, где сможем уединиться. В моей спальне, ванне, кухне - мне плевать. Лишь бы трахнуть тебя так, чтобы ты не смогла нормально ходить.
Иииии… привет аневризма!!!
Воздух покинул мои легкие, как будто от удара в грудь. Я так сильно раскраснелась, что, казалось, у меня закипела в жилах кровь. Серьезно, на заднем сидении машины в воздухе витало возбуждение. Я так точно заработаю чертов сердечный приступ. Мне пришлось сильно закусить губу, чтобы не начать издавать непонятные звуки, которые в тот момент вертелись у меня на языке.
У нас с Гарриком был секс. Часто. Хороший секс. Но в спектре взаимоотношения полов (боже, только мой мозг в такой момент может выдать “спектр взаимоотношения полов”) мы занимались любовью. Это было чувственно и нежно и идеально. Я не знаю, может это алкоголь заставил меня передвинуть его в другой угол этого самого спектра, но точно я знала только то, что я итак была уже на пределе, поэтому еще немного шептания мне на ухо просто сведет меня с ума. Наверно поэтому мои руки и ноги были словно желе, когда мы стояли перед дверью дома родителей Гаррика, который звонил в звонок. Алкоголь, стресс и долгая дорога только все усугубляли.
- Все же будет хорошо, так? - спросила я. - Ты ведь не скажешь им, что я пьяна?
Интересно, его родители догадаются, что только что чуть не трахнулась с их сыном на заднем сидении автомобиля, как какая-то школьница на выпускном вечере. И что я все еще умирала от желания сделать это.
Только представьте.
Привет мама и папа, это моя девушка…
ШЛЮХА!
Потом они заставят меня пришить алую букву* на всю мою одежду, а красный мне не идет, с моим-то румянцем. К тому же я прогуляла курс по костюмированию в колледже, в общем, иголки и я - вещи несовместимые. Чья-то рука опустилась на мое плечо, и я тут же подпрыгнула. Роланд улыбнулся: - Все в порядке, Блисс. Ты их поразишь. Вот увидишь.
Верно, все будет нормально.
Гаррик еще раз позвонил в дверь, и когда никто не открыл, Грэм сказал:
- Я же говорил они сношаются.
Гаррик глянул через плечо, тяжело вздохнул и потом расправил свои плечи. Я смотрела на него, и до меня впервые дошло, что он волновался, так же как и я. Вот черт! Если он волновался, значит мне точно конец! Здесь мои шансы были почти также хороши, как и главный герой из Игры Престолов.
Гаррик подергал ручку, и дверь открылась, представляя нам темный вход. Когда мы входили внутрь, мои шаги отдавали эхо.
- Это странно, - сказал Гаррик, и опять послышалось эхо от его голоса.
Значило ли это, что мы могли прямиком направиться в его спальню? Если да, то я буду благодарна.
Открытая дверь достаточно пропускала дневного света, чтобы осветить полоску пустого… что ж, фойе. Никогда не думала, что возникнет необходимость использовать данное слово в обычной жизни. На окнах висели тяжелые шторы, затемняя остальное пространство. Пошарила рукой возле двери, пытаясь найти выключатель.
Не знаю, на какое из моих состояний спереть, когда я, наткнувшись своей рукой на что-то холодное и гладкое, по форме похожее на вазу, оттолкнула это в сторону. Когда я пыталась поймать ее, но не смогла, то винила в этом свои озабоченные мысли. Когда она упала и разлетелась на кусочки по полу - винила алкоголь. А когда зажегся свет, освещая по-настоящему огромное фойе, и в проходе столпилась куча народу с фужерами шампанского в руках, а элегантная, но внушающая страх женщина, только она могла быть матерью Гаррика, с ужасом уставилась… вот тогда-то я и поняла, что спирать не на что.
Всему виной я… неудачница по жизни.
За моей спиной Роланд нарушил молчание вопросом:
- Сюрприз?
Нет… мое вечное попадание в неприятности и глупые ситуации было чем угодно, но только не сюрпризом. Я же их поразила, как и предполагалось! Прям кузина Халка какая-то.
Блисс Разрушительница!
*(http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BB%D0%B0%D1%8F_%D0%B1%D1%83%D0%BA%D0%B2%D0%B0)
5
Гаррик
Шум от разбившейся вазы еще несколько секунд отзывался эхом во всем фойе, а каждое отражение звука отзывалось искажением на лице моей матери. Мне всегда казалось, что в кризисной ситуации (а глядя на мою мать, сейчас как раз был тот самый кризис) я могу соображать и действовать на ходу. А здесь, хоть убейте меня, не мог придумать, что же сказать. Наверно мне не хватало практики, а, может, просто сейчас не работали мозги, но в любом случае, только одно слово сейчас приходило на ум.
