«Пора сменить тему», – подумал он.
– Ты прекрасно выглядишь, – тихо заметил он.
– Спасибо. Боюсь, этот костюм мне слишком дорого обошелся. – Она провела рукой по мягкой коже. – Следовало быть экономнее.
– Ну, если ты жалеешь о сделанной покупке – конец света не за горами, – проворчал Блейк и отхлебнул виски. Снова наступило тягостное молчание.
– Ладно, спасибо, что зашла, – сказал он наконец.
– Блейк… – прошептала Дейни – так тихо, что он не мог понять, прощается ли она или просит его не уходить.
– Очень рад, что я тебе еще нужен.
– Милый, ты мне всегда нужен. – Дейни позволила себе расслабиться – всего на секунду, прежде чем расправить плечи и вновь превратиться в дочь Питера Кортленда. И, как всегда, ее охватило странное чувство: может быть, эта «глупая чувствительность» не так уж смешна и глупа? – Ты настоящий рыцарь, Блейк. Ты мог бы просто на меня плюнуть – так нет, сидишь тут, нянчишься со мной, выслушиваешь мои жалобы… Но хватит. Сегодня я буду хорошей девочкой. Ты целый день работал и заслужил отдых. Я иду домой и не докучаю тебе больше своими неприятностями.
Дейни подняла глаза, надеясь, что ее тревога не отражается на лице. Еще не хватало, чтобы он ее жалел! Она смотрела на широкие плечи, обтянутые черной тканью, на мощную шею под расстегнутым воротником – и думала, что никогда не встречала такого желанного мужчины. Удивительно: ей всегда нравились элегантные джентльмены, в строгих костюмах, а полюбила она человека, для которого галстук завязать – сущая пытка. Дейни машинально сжала в руке пустой стакан. Она думала о своей неудаче. Немного терпения и предусмотрительности – и сегодня они с Блейком отмечали бы ее назначение на пост президента. И, может быть, тогда все было бы по-другому…
Дейни покачала головой. Их брак ушел в прошлое, как старая рекламная лента. Так бывает, когда на досуге просматриваешь свои юношеские работы: вспоминаешь, как трудилась над ними, как гордилась, выполнив задуманное – и невольно улыбаешься во весь рот, а на глаза наворачиваются слезы. Но можно ли выпустить в свет эту ученическую мазню?
– О чем задумалась, солнышко? – Как всегда, Блейк безошибочно угадал смену ее настроения. Его негромкий голос, казалось, перекрывал нестройный шум переполненного бара. Дейни улыбнулась. Она расслышала бы шепот Блейка и в реве урагана.
– Просто устала. Измотана до предела. Пора по домам, согласен?
– Не совсем, – ответил Блейк. Он положил на столик деньги и поднялся с места. – По-моему, нам с тобой, – голосом он подчеркнул эти слова, – нам с тобой пора домой. Пошли.
Невольно вздохнув, Дейни встала и повернулась к дверям. Пройдя два шага, обернулась и одарила Блейка до автоматизма отрепетированной улыбкой. Блейк понял, что даже виски ей не помогло. Господи, ну как убедить ее, что все будет хорошо? Или, по крайней мере, как самому перестать мучиться ее бедами и горестями? – Ладно, пойду-ка я домой и сяду на телефон. Постараюсь опередить Сида.
– Нет, – твердо ответил Блейк. Хватит ей разыгрывать «железную леди»! Пусть хоть одну ночь побудет слабой и уязвимой! Пусть поймет, что это не стыдно – быть слабым и нуждающимся в поддержке.
– Прежде чем двигаться дальше, тебе надо отдохнуть. Собраться с силами. Залечить раны.
Он обнял ее за талию и повел к дверям. Посетители бара восхищенно оборачивались им вслед.
– Пасифик 3250, – назвал адрес Блейк, открыв перед Дейни дверь такси.
– К тебе? – запротестовала Дейни.
– Дейни! – В его голосе звучал приказ – и Дейни повиновалась без размышлений. Блейк обнял ее и крепко прижал к себе. Опытный шофер влился в поток машин на Калифорния-стрит и помчал эту красивую пару навстречу судьбе.
В дороге они молчали. Блейк расплатился с шофером, помог Дейни выйти и взял ее за руку, но она вырвала руку и двинулась вперед. Однако едва они оказались в гостиной, он усадил ее на мягкий белый диван, а сам сел рядом и обнял так, что Дейни оказалась в надежном и ласковом плену.
– Радость моя, останься со мной. У тебя был тяжелый день, а одинокая ночь будет еще тяжелее. Забудь о Сиде…
– О, Блейк… – Дейни взяла его лицо в ладони и всмотрелась в нежные темные глаза. Такой сильный и теплый, и слова его так убедительны… – Не знаю… Может быть, но только на минутку… Кофе! Выпью кофе и пойду…
Руки Дейни скользнули ему на грудь. Каждый раз, когда он ласкал ее, Дейни терялась, не умея принять его любовь и заботу. Обычно она отпускала какую-нибудь шутку насчет его «сентиментальности» и поспешно переводила разговор на другое – или находила себе неотложное дело. Вот и сейчас ей пора домой, приниматься за работу. Это легче, чем признать, как нуждается она в том, что предлагает Блейк. Признать, что и ей нужна любовь.
– Нет. Не надо кофе…
Он не дал ей времени обдумать свои действия, принять решение и выполнить его, подавив порыв любви. Он просто обнял ее за талию и притянул к себе. Уста ее протестовали, но тело потянулось к Блейку, словно хотело раствориться в нем – как и должно было быть. Губы их встретились, и Дейни закрыла глаза и подумала, что это, должно быть, сон. Но нет: не во сне она обвила руками шею Блейка, и наяву влюбленные упали на гостеприимное ложе.
– Блейк! – прошептала она; но он приник губами к ее нежной шее, и слова потонули в стоне наслаждения.
– Дейни, будь со мной. Пожалуйста… – шептал Блейк и все крепче прижимал ее к себе. Они были уже так близки друг к другу, как только могут быть мужчина и женщина. Шорох расстегиваемой «молнии», нежная прохлада шелковой простыни и дразнящее соприкосновение обнаженных тел… – Не думай, любовь моя. Это все, что я могу для тебя сделать. Разреши мне. Только сегодня…
– Сид… – прошептала Дейни, тщетно пытаясь подчиниться рассудку. Руки ее уже ей не подчинялись: они ласкали Блейка, исторгая из его груди сладостные стоны.
– Забудь… о нем, – прерывающимся голосом прошептал Блейк.
– Только на одну ночь, – успела пообещать себе Дейни, прежде чем забыла обо всем – как случалось уже не раз. Ей и вправду нужно передохнуть. Одна ночь ничего не изменит. Может быть, Сид уже забыл о своих угрозах… И она забудет о нем… только на одну ночь.
Сид сделал большой глоток, с удовольствием ощутив, как обжигает горло крепкое бренди. Он сидел за столом в библиотеке. Огромный дом на вершине холма был тих, как могила: жена Сида, облачившись в новое платье, стоившее полугодовой зарплаты его секретаря, отправилась в театр. Самое время заняться делом.
В семь десять Сид поднял телефонную трубку. В семь пятьдесят он уже переговорил – «строго между нами» – с Сэмом Браунингом, исполнительным директором агентства «ББД и О», Бобом Крейтоном, главой «Джи Уолтер Томпсон», и Майклом Грином из «Чиат-Дей». Джима Алленби, президента «Саачи и Саачи» он оставил напоследок, как самого важного собеседника.
