Ознакомительная версия.
Олесе я тоже повторил приглашение погулять и сходить поесть мороженого.
Девочки задумались.
«Я еще тебя совсем не знаю, чтобы уже встречаться вживую. Давай спишемся завтра еще, а там посмотрим». Это Настя.
Олеся тоже колебалась. «Ну давай я тогда тебя просто встречу после работы и провожу до дома?» — «Ну ок!»
Задача выполнена. Стрелка забита. Успешный манагер успешен во всем.
На следующий день я ушел с работы на полчаса раньше, хоть это было и нелегко. Бухгалтерия оказывала организованное сопротивление. Тетки как будто нарочно заморозили мозг и категорически отказывались им думать. Они всячески делали вид, что не понимают логику новой системы и не могут самостоятельно совершить в ней ни одной операции. Овцы! А что будет, когда прозвучит волшебное слово «интеграция»? Неприятно еще и то, что у меня слишком мало времени, чтобы быть с ними по-настоящему терпеливым. Даже издевательски-терпеливым, что обычно в конце концов покоряет и не таких персонажей. Мне приходится их «поторапливать» и слегка чморить, разжигать интеллектуальную соревновательность вместо создания здоровой обстановки комфортного сотрудничества. Ладно, прорвемся.
Олеся сидела в окошечке банка и проводила банковские операции. Ее рабочее место действительно выглядело как операционная; ничего лишнего — ни бумажки, ни пылинки, ни даже какой-нибудь губной помады. Она сразу поняла, что это я, и улыбнулась глазами. Я кивнул и вышел на улицу. Минут через семь она вышла следом. Короткая светлая дубленка. Круглая шапочка из серебристой норки. Нейтральные офисные брючки цвета фисташки. Сапоги на каблучке. Прикид без полета, но и без явных изъянов. Изумрудно-зелеными глаза выглядели из-за специальных цветных линз. Но зато волосы оказались настоящими.
Мы шли по скользкой улице. Она потешно семенила на своих каблучках, видимо опасаясь навернуться. Я предложил ей свой локоть. Она на секунду замешкалась, но уже в следующий момент перевесила сумку на правое плечо, а освободившейся левой взялась за меня.
Если моя новая теория верна, то самое непродуктивное, что можно сделать на первом свидании, — это повести девушку в кафе и устроить ей «допрос с пристрастием». Она еще не знает, насколько искренне ей стоит отвечать на твои вопросы. О чем говорить. Что именно она хочет о тебе знать. Вообще-то ей и не надо знать ничего особенного, чтобы проникнуться тобой. Ты просто не должен показаться ей глупым слабаком. Но для этого совершенно не обязательно сидеть и давиться литрами эспрессо в кофейне, рассказывая, каким ты был отличником-дзюдоистом и как тебя ценят на работе.
В общем, я потащил ее на каток. Этой зимой страну накрыла какая-то глобальная программа: во всех городах, куда бы я ни приезжал, открыли очень хорошие катки с теплыми раздевалками и прокатом неплохих коньков. Олеся для начала посопротивлялась, причитая, что не умеет стоять на льду, она неподходяще одета и так далее. Словом, поломалась. Это вызвало во мне раздражение. Но я не показал его. Я был мягок и шутлив, но при этом вполне уверен, что нам надо именно на каток. Конечно, если бы речь не шла об эксперименте, я бы отскочил уже в этот момент. Не так уж я в ней заинтересован, чтобы терпеть нытье. Но я отнесся к ситуации, как к работе, и справился. В итоге мы зашли в первый же магаз, купили ей носки (оказалось, что под сапогами у нее только капроновые колготы), и через полчаса она уже робко катилась, хватая меня за руки, и вид у нее при этом был вполне радостный и возбужденный. Девочка не без способностей: через пару кругов она уже вполне уверенно отпустила мою руку и поехала самостоятельно. Но тормозить предпочитала, утыкаясь в меня. Каждый раз, когда она норовила шмякнуться, я оказывался рядом и очень уверенно ее ловил и поддерживал. Мы перекидывались ничего не значащими фразами, но между делом я дал ей понять, что:
• я не жадный (и речи не может идти о том, чтобы она пыталась сама заплатить за прокат коньков или чай. Если я рядом — это мой вопрос);
• неплохо владею английским (я переводил ей отдельные куски песен, звучавших на катке);
• она очень способная и легко учится — я это оценил;
• я опытный, я знаю жизнь. Объездил пол-России, и мне есть что рассказать, но я не буду вываливать на нее это все и присаживаться на уши. Только в тему, между делом;
• я прикольный (я рассказал пару свежих анекдотов в тему);
• я умею принимать решения и разруливать проблемы («Не могу найти жетон на сумку, сданную в гардероб. Похоже, потеряла. Что делать?» — «Я решу этот вопрос. В сумке были какие-нибудь документы, пропуск на твое имя или права?»);
• я рад ей. Рад, что она в этот вечер со мной.
После катка уже можно идти в кафе. Никакого алкоголя. Мороженое и чай. Только то, что органически, в силу памяти тела возвращает человека к состоянию детской безмятежности и беспечности. А значит, и доверчивости. Никаких серьезных разговоров за чаем, вроде обсуждения зарплат или политической системы. Пусть вообще забудет, что она ответственный банковский работник с высшим образованием. Лучше отгадывать загадки и сочинять вместе сказку про…
— Про какую принцессу мы будем сочинять сказку?
— Не знаю. А зачем это?
Беру салфетку и рисую нечто на тонких ножках с короной и счетами в руках:
— Такую?
— Ну нет!
Берет другую салфетку и рисует свою принцессу. С цветком и собачкой. Прекрасно. Будут принцессе и цветы, и собачка.
Поймал машину, довез до подъезда и на том же такси вернулся в гостиницу.
На следующую ночь мы ходили смотреть крещенских купальщиков-моржей. Олеся стремалась идти куда-то ночью с почти незнакомым парнем, но повод был такой целомудренно-правильный и нетривиальный, что колебалась она недолго. Моржи ныряли в прорубь с головой, истово крестясь и ухая. Мы здорово околели, пока ждали начала. Я намочил рукава дубленки, набирая из Волги крещенской воды. Срочно требовалась реанимация теплом. Все кафе в этот час, естественно, были закрыты. Так что мы с Олесей неизбежно оказались в моем гостиничном номере. Она утонула в свитере и шерстяных носках, связанных моей мамой, и включила чайник. Я спокойно переодевался при ней — как родители раздеваются в присутствии своих детей, ничуть их не стесняясь. Как будто бы в этом нет совершенно никакого сексуального подтекста. Она делала вид, что не очень-то смотрит, но, очевидно, смотрела и оценивала.
Я осторожно протер ей лицо ледяной крещенской водой. Тоналочка ее слегка поплыла, под ней обнаружились очень свежие розовые щечки.
Она тоже протерла мне водой лоб и нос. Я смотрел ей в глаза, когда она касалась лба, и закрыл веки, когда она добралась до щек. Одна капля скатилась со щеки на губы. Олеся коротко меня поцеловала, как будто просто выпила эту каплю. Мы обнялись и молча замерли. Она смотрела в окно. Там, за стеклом, она, скорее всего, даже наверняка, видела крещенское небо. Занавески не были задернуты. А я уперся взглядом в картину на противоположной стене. Банальная гостиничная пастораль: пастушок и стадо овечек в жаркий летний день на опушке леса.
Ознакомительная версия.
