— Этот мальчик — просто золото, — однажды сказала Поппи, когда мы с ней просматривали фотографии, пытаясь выбрать две для обложки буклета. — В него влюблены миллионы женщин!
На самом деле к тому времени я тоже влюбилась в Гийома. Судя по фотографиям из «Пипл», «Хэллоу» и «Мод», у него были густые темные волосы, темно-зеленые глаза, широкие плечи и идеально ровные черты лица, какие бывают разве что у статуй Микеланджело, а не у нормальных живых людей. Женщины всего мира сходили с ума по Гийому, и его разрыв с Дион Деври только их раздразнил. Но действительно ли его музыка была так хороша, как твердила мне Поппи?
В четверг я получила ответ на свой вопрос. Когда мы уже собирались домой, нам доставили свеженький диск с первым синглом Гийома — песней «Город света». Мы нетерпеливо вставили его в проигрыватель. Поппи еще не слышала окончательной версии сингла, зато побывала на сессиях звукозаписи, поэтому и была в таком восторге от музыки Гийома.
А я слышала ее впервые.
Песня, которую Гийом написал сам, была чарующе прекрасна. Поппи оказалась права: музыка напоминала одновременно «Coldplay» и Джека Джонсона, возможно, с толикой Джеймса Бланта, но при этом Гийому удалось найти собственное звучание.
— Господи! — изумленно воскликнула я, когда песня закончилась. — Да у нас в руках настоящая звезда!
Никогда прежде я не испытывала таких сильных чувств. Мне вдруг стало ясно, почему «KMG» готова вложить в Гийома столько сил и денег. Его голос был незабываем, слова песни — восхитительны, а мелодия такая чарующая, что у меня мурашки пошли по коже. То был совершенно новый звук, странно знакомый и одновременно ни на что не похожий.
Вечером мы отправились в бар в пятом округе, который назывался «Лонг хон». По словам Поппи, это заведение пользовалось особой популярностью среди англичан и американцев.
— Да и французов тут хоть отбавляй, — добавила она с улыбкой, когда мы вошли в переднюю, увешанную родными флагами. — Это классика: они думают, что мы верим их сладким речам. Но не дай им себя одурачить, Эмма. Французы — такие же козлы, как и все остальные.
Я строго посмотрела на подругу и не стала лишний раз напоминать ей, что пришла сюда не за парнями, будь то французы или американцы. Поппи и сама знала, что я еще не вышла из режима «хандры по Брету».
В баре «Лонг хоп» было темно и накурено. За деревянной барной стойкой висела исписанная мелом доска с названиями фирменных коктейлей, в дальнем конце зала стоял бильярдный стол, а узкая лестница вела наверх, в еще один небольшой зальчик. Бар был под завязку набит двадцатилетними мальчишками. На темных стенах красовались старые рекламные плакаты и вывески, а блондинистые студентки из Америки в джинсах и туфлях на каблуках отчаянно пытались выглядеть «по-французистее», кокетливо теребя шейные платки. Французы, к моему удивлению, старались походить на американцев — все в джинсах, кроссовках и майках «Найк» или «Адидас». Из колонок неслась громкая музыка, в основном английская. Половина телевизоров в зале были настроены на футбольный матч, но остальным крутили нарезку из клипов и концертных записей. «Hotel California» легко и непринужденно сменилась «London Bridges» Ферджи, потом заиграла «Material Girl» Мадонны.
— Поищем, где сесть! — крикнула Поппи сквозь грохочущую музыку. — Здесь полно классных парней!
Я спрятала удивленную улыбку и пошла следом. Поппи бесстыдно окидывала всех встречных уверенным сексуальным взглядом — неужели и я буду снова смотреть на мужчин вот так? Впрочем, я и не помнила, как смотрела на них раньше. Странно: я совсем забыла, как отрывалась на вечеринках до Брета.
— В «Умных женщинах, тупых мужчинах» говорится, что надо излучать уверенность, если хочешь привлечь уверенного самца, — шепнула мне Поппи.
Я потрясла головой и вновь попыталась спрятать улыбку.
Мы присели на перилах возле танцпола, и Поппи сразу ушла за напитками. Пофлиртовав минут пять с высоким блондинистым барменом, она вернулась, неся шипучий «джин-физ» для себя и бразильскую «кайпиринью» с лаймом и тростниковым сахаром для меня.
— За твой приезд в Париж! — весело объявила Поппи, подняв стакан. — И за то, что скоро ты научишься целоваться по-французски!
Я растерянно чокнулась с подругой.
— В каком смысле? — спросила я, когда мы сделали по глотку. — Да, у нас с Бретом ничего не вышло, но вовсе не потому, что я не умею целоваться!
Поппи расхохоталась.
— Нет, нет! Речь не о французских поцелуях! Я научу тебя целовать французов!
Я по-прежнему ничего не понимала, но у меня появилось дурное предчувствие.
— То есть?
— Ну, — загадочно проговорила Поппи, наклоняясь поближе, — я пришла к выводу, что лучший способ забыть о бывшем — обольстить как можно больше французов и бросить их до того, как они бросят тебя!
— Ты что, хочешь, чтобы я встретилась с кучей местных парней?! — вопросила я и недоверчиво покосилась на ее стакан: что ей подмешали в «джин-физ»?
— Именно!
— А потом всех бросила?
— В точку!
— И, по-твоему, мне от этого полегчает?
— Voilа!
Я перевела дух. Видно, подруга совсем меня не понимала.
— Поппи, — терпеливо начала я, — может быть, ты забыла, что меня недавно бросил человек, с которым я встречалась три года и была помолвлена? Я приехала в Париж на шесть недель и не хочу обзаводиться здесь новым парнем!
— А кто говорил о парне?
Поппи наморщила нос, словно услышала неприятное слово, и внимательно оглядела высокого брюнета в полосатой рубашке и дизайнерских джинсах, который прошел мимо, даже не взглянув на нас.
— Вроде бы ты, — растерянно ответила я, пытаясь не обращать внимания на очень привлекательного брюнетика. И на блондина с бокалом «Гиннесса». И на чернокожего красавца с отличной фигурой, который играл на бильярде, поглядывал в мою сторону и улыбался.
— От парней хлопот не оберешься, — пожав плечами, сказала Поппи. — Кому они нужны? Я всего лишь советую тебе пойти на свидание и вволю покуражиться, Эмма.
Вряд ли кто-нибудь из этого бара захотел бы со мной куражиться — да и вообще иметь со мной дело. Я закатила глаза.
— Одри Тоту из меня никакая.
Да уж, с такими жидкими светлыми волосами, голубыми глазами в сетке морщинок и не самым гибким телом я была полной противоположностью озорной волоокой брюнетки.
— Вот еще! — отмахнулась Поппи, — Ты великолепна. К тому же у тебя есть большое преимущество — ты американка. Здесь все в восторге от американок. И знаешь, эти французы тоже ничего!
— Неужели?
Я украдкой взглянула на красавчика в темно-сером костюме, который курил сигарету и пялился на Поппи — точнее, на ее откровенное декольте.
