Не успела я сказать «привет», как он спросил:
— У тебя есть минутка? — Судя по голосу, он едва сдерживал слезы.
— Конечно, что случилось? — Я прищурилась, глядя на часы: натикало семь с копейками.
— Меня сегодня уволили.
— Что?!
— Да, Мона сама зашла объявить приговор. Обычно это по ее просьбе делает Нэш, но тут она решила сыграть роль палача. Заявила с ехидной улыбкой, что я не справляюсь с работой.
— О, Робби, какой ужас! Когда это произошло?
— Около трех. Мона пригласила меня к себе в кабинет, я подумал, что она собирается отчитать меня за статью, но… Она даже дверь не закрыла. Попросила незамедлительно освободить кабинет. Я забрал лишь органайзер и пару папок. Остальное пришлют завтра утром. Задушить ее готов!
— Робби, послушай. Ничего страшного не случилось. Кругом полно фрилансерскои работы. Для твоего же душевного равновесия лучше держаться оттуда подальше.
— Знаю, знаю, но все дело в малыше, — сказал он, сдерживая слезы. — Если у меня не будет постоянного рабочего места, нашу заявку положат в ящик, и придется начинать все сначала.
— О Боже… — У меня не нашлось что сказать.
— Поэтому я и звоню. Придя домой, я вспомнил, что оставил в столе рекомендательные письма на усыновление. Совсем про них забыл. А в офис мне теперь не попасть: забрали пропуск. Ты не могла бы зайти в кабинет и забрать их? Не дай Бог, письма заметят, когда будут паковать мои вещи.
— Конечно. Я приеду в редакцию рано утром, пока там никого нет.
Мне неловко просить тебя, Бейли, но попытайся сделать это сегодня. Я не снесу, если кто-то узнает о моих планах. Мой коллега Трои обещал прийти завтра рано. Боюсь, он тебе помешает. А поздно вечером там никого не будет, ведь сегодня вторник.
— Ух, конечно. Только вот у меня запланирован ужин с подругой, я сейчас быстро позвоню, спрошу, не вышла ли она из дома. Встреча через час, но она собиралась пройтись по магазинам. Надеюсь, я ее застану.
— А если нет?
— Робби, не волнуйся. Я сейчас же попытаюсь связаться с ней и перезвоню тебе. Постарайся успокоиться, хорошо?
— Мне так паршиво. Брок пока не вернулся, и телефон у него отключен. Я только что принял экседрин и скоро уплыву.
Я вздохнула, повесила трубку и набрала номер подруги. Линия занята. Она из тех, кто не пользуется сотовым. Ладно, по крайней мере она дома. После десяти минут коротких гудков я решила быстренько принять душ. Вытираясь, повторила попытку и на сей раз дождалась ответа. Объяснила ей, что у меня возникли непредвиденные обстоятельства, и предложила перенести встречу. Подруга пожаловалась на предменструальный синдром и охотно согласилась.
К моему удивлению, у Робби включился автоответчик. Видимо, экседрин вырубил его капитально. Пришлось оставить сообщение с просьбой перезвонить, когда проснется. Надев джинсовую юбку, безрукавку и сандалии, жарким вечером я выбежала на улицу. Вагон метро прибыл, как только я ступила на платформу, и доставил меня в центр острова за пятнадцать минут.
Таймс-сквер кишел летними туристами, обмахивающимися чем придется. Приближаясь к зданию, вместившему необъятную журнальную империю Томаса Дикера, я увидела там лимузины и «линкольны» в два ряда, а за ними дюжину папарацци, выстроившихся в линию за баррикадой из полицейских. Тут я вспомнила, что сегодня редакция «Трека» устраивает вечеринку в честь Евы Андерсон — певицы и актрисы. Полумексиканка-полудатчанка, она обладает экзотическим лицом доброй глупышки. За два года стала мегазвездой. Ее имя появлялось на страницах «Базза» не реже, чем фраза «На мели».
Возникла проблема: вдруг в редакции остались сотрудники «Базза» ? Пусть вчера был тяжелый рабочий день, найдутся любопытные, которые задержатся подольше, чтобы потом незаметно переместиться в другое крыло. Мое появление никого не удивит, надо будет только незаметно заглянуть в стол Робби. Вот потеха, придется играть в Джеймса Бонда без смокинга.
Махнув пропуском охраннику в вестибюле, где поставили отдельный стол для контроля приглашенных, я села в лифт и поднялась на шестнадцатый этаж. У прохода в сторону редакции «Трека» стояли два охранника. С вечеринки доносились шум и смех. Едва я успела покинуть лифт, как из зала вышел молодой человек, за ним дама. В мужчине я узнала Брэндона Котта, мужа Евы Андерсон, а вот загорелую блондинку видела впервые. Она была лет на десять старше его. Догнала, поймала за руку, пытаясь остановить. Переполняясь любопытством, я остановилась, опустила голову и стала рыться в сумочке.
— Где ты пропадал весь вечер? — сердито спросила блондинка полушепотом.
— Твоя очередь оправдываться, — ответил Котт. — Как только я собирался подойти, так тебя нигде не было.
— Я выполняла мою работу.
— Так возвращайся и выполняй ее дальше. Я решил разорвать отношения.
— Брэндон, пожалуйста, не надо. — Голос сменился на слащавый. — Если ты сейчас уйдешь, все подумают, что ты сбежал. Ей будет плохо. — Очевидно, блондинка защищала Еву.
— А почему плохо должно быть мне?
— Пожалуйста, останься. Я у тебя в долгу.
Я украдкой бросила на них взгляд. Он был привлекательным мужчиной с задумчивым видом, как у Джонни Деппа, хотя оказался ниже, чем мне раньше казалось. Большая голова непропорционально сидела на плечах — прямо мистер Кочан Капусты. Видимо, с экрана телевизора это малозаметно. Брэндон — звезда популярного сериала, у которого упал рейтинг. После двух лет карьерного штиля он снялся в сериале о ФБР на Ти-эн-ти и Ю-эс-эй, возымевшем неожиданный успех. Тут ему повезло, потому что Ева не любит неудачников.
— Я не могу более находиться здесь ни секунды, — сказал Брэндон. — Извинись перед гостями, скажи, я не справился с биоритмами из-за смены часового пояса. Или лучше, что я подхватил западнонильский вирус. Ведь он встречается в Нью-Йорке?
Пока меня не заметили, я вставила пропуск в Щель и открыла дверь в редакцию «Базза».
— Ты делаешь ошибку, — сказала блондинка напоследок. Уголком глаза я увидела, как Брэндон зашагал к лифту.
Вопреки моим ожиданиям на рабочем месте никого не осталось. Свет нигде не горел, а значит, уборщицы уже сделали свое дело.
Кабинет Робби был справа от приемной. Я тихо вошла и включила настольную лампу. Оглянувшись на всякий случай, открыла выдвижной ящик. Там валялись рекламные проспекты, тюбик крема и несколько фирменных конвертов. Рекомендательных писем не было. Следующий ящик предназначался для папок: просмотрев заголовки, я не нашла ни одной, которая могла бы содержать в себе письма. Стол пока не разбирали, значит, Робби ошибся и на самом деле не клал сюда своих ценных бумаг. Я достала из сумочки сотовый и набрала его номер. Опять автоответчик. Досадно. Ладно, пойду хотя бы заберу всю мою корреспонденцию, чтобы не приходить завтра на работу.
