Покидая комнату, она медленно оглядела ее последний раз перед тем, как произнести со вздохом, в котором не было горечи, но немного печали:
– Мне кажется, в этот раз не надо было нам сюда приходить... В эту ночь я впервые обнаружила, что мы находимся в жалком номере! Когда начинаешь замечать такие подробности, значит все уже далеко не так, как прежде.
– У меня такое ощущение, что никогда большей кашей ноги здесь не будет... Давай по последнему бокалу шампанского перед тем, как уйти?
– Прощальный тост? Это не для меня! Приходящие в номера этой гостиницы не могут говорить «Прощай», потому что они не надеются на долгое знакомство, входя сюда. Уходя, они обмениваются мимолетным поцелуем или легким рукопожатием, что означает «До скорого!», хотя они вовсе того не желают! Знаешь, попробуем не подражать им... Хотя, может быть, тебя мучает жажда?
– Жажда меня больше не будет мучить.
– Что ж, пойдем?
Наутро, в восемь часов хозяйка гостиницы спустилась, чтобы сменить в бюро Владимира, которого она застала не дремлющим в кресле, но уже на ногах, в своей накидке и «сокровища» – мягкие тапочки и роман Толстого – были уже спрятаны в саквояж.
– Что это вы сегодня такой ранний, Владимир? Неужто горничные уже пришли и вы можете покинуть пост?
– Нет, они начинают работу в восемь тридцать... Я ухожу раньше по другой причине. Дело в том, что я не сомкнул глаз за всю ночь...
– Что случилось? Неприятности с клиентами?
– Да нет, мадам! С клиентами все нормально. Что меня волнует, так это моя пара с шампанским...
– А я о них и забыла... Они ушли?
– Уже достаточно давно, мадам. И в этом источник моего беспокойства... В прежние посещения этот господин и его дама не уходили до рассвета, иначе говоря они покидали нас не раньше шести часов утра... А этой ночью я увидел, что они уходят, пробыв у нас едва ли два часа, это меня очень удивило. Вначале я подумал: может чем-то неудачен этот вечер для них, может что-то не понравилось. Но самое досадное в том, что, уходя, господин не сказал мне, как прежде, свое традиционное: «Отдыхайте от клиентов... До скорого». Не то, что он со мной не заговорил, он даже не взглянул в мою сторону, не махнул мне рукой. Как будто меня здесь не было! Между тем я вышел им навстречу, чтобы сказать «До свидания». Никто из них мне не ответил... Не знаю, осознает ли мадам все значение происшедшего?
– Не будем преувеличивать...
– После их ухода я поднялся в номер согласно заведенному правилу, проверить все ли в порядке: постель была разобрана... Но что касается шампанского, то оно было едва начато, выпито было меньше, чем обычно.
– Остаток вы выпили?
– Надо признаться, мадам, без особого желания... И пока я пил, меня не покидала мысль: что произошло, почему уединение этого господина и прекрасной дамы было столь коротким?
– Может быть кто-то из них чувствовал себя неважно?
– Не думаю. В таком случае, они бы меня вызвали звонком.
– А может они повздорили?
– Эти стены, мадам, служат скорее для примирения.
– Не всегда, Владимир... Особенно когда приходит время расчета!
– Не допускает же мадам, что этот господин – заурядный клиент, оплачивающий любовные услуги, а дама, сопровождающая его – профессиональная жрица любви?
– А что доказывает обратное?
– Да это же оскорбление по отношению к этим людям... Они любят во имя великой любви, как истинные аристократы...
– Ваши замечательные клиенты, может быть, не так уж и великолепны, Владимир! Для меня они не интересны с их шикарным видом... Я предпочитаю людей попроще, которые не создают вокруг себя таинственности и которые приходят не в точно установленный день и час, а почаще и попроще, и без этих фокусов с шампанским, до которого они еле-еле дотрагиваются. Уверяю вас, эти ваши господа не для нас! Они не наши клиенты!
– Как мадам позволяет себе говорить подобные вещи? Этот господин и его дама были единственными подлинными влюбленными, которые входили в наше заведение за последние десять лет, что я работаю здесь каждую ночь. Может быть, к нам заглядывают влюбленные днем, особенно в промежуток нежных встреч от пяти до семи часов, но ночью – никогда! Их ежегодное посещение в ночь с пятого на шестое октября освежало атмосферу нашего заведения... Только вот, в этот раз он не сказал мне «До скорого!» А это значит, что больше они к нам не придут... О! Мадам может быть уверена, что в следующем году в положенный день я буду ждать их прихода с хорошо охлажденным шампанским в холодильнике... Боюсь только,– все это будет напрасно!
– Зато у вас будет возможность отнести нетронутое шампанское и поставить его у себя на этажерке!
Князь Владимир предпочел не отвечать на эти слова, которые он счел проявлением сомнительного вкуса. Согласно своей давней привычке он вытянулся, щелкнул каблуками и произнес, как обычно:
– До вечера, мадам.
– Я тоже могу сказать вам: «Отдыхайте от клиентов...»
Старый аристократ пожал плечами, взял саквояж, водрузил на голову кронштадтский цилиндр и с достоинством неторопливо покинул вестибюль гостиницы.
Чего ни Владимир, ни тем более мадам не могли знать, это как все произошло в тот первый вечер три года тому назад, в номере с глициниями, когда влюбленные оказались одни перед бутылкой с шампанским, которое было далеко не самым лучшим.
Девушка была красавицей, одета в скромный короткий костюм; который, конечно же, не очень подчеркивал ее силуэт, больше выигравший бы в длинном вечернем туалете. Встретив ее на улице, каждый сразу мог бы определить, что она не европейка. Сразу же бросались в глаза ее длинные красивые пальцы, ногти которых, покрытые серебристым лаком, говорили о знатном происхождении, и сразу было видно, что эти руки созданы лишь для того, чтобы дарить ласки. Какое-то время он не мог оторвать от нее взгляда. Она стояла перед ним спокойная, независимая, непринужденная. Во всей ее стройной, подтянутой фигуре, особенно в глазах, излучающих непонятный привлекающий свет, было что-то от дикой кошки. Казалось, что это странное создание являет собой неведомую, утонченную цивилизацию, созданную из мечты о счастье и сладострастии. Слегка приоткрытые, улыбающиеся губы девушки казались готовыми к поцелую.
Мужчина тоже нравился девушке. С тех пор, как она жила во Франции, она еще не встречала такого красавца. Он полностью совпадал с тем идеалом мужчины, которого смуглолицая девушка часто видела в своих мечтах,– тот, чья спокойная, уверенная мужественность была смягчена мягкими, светлыми волосами. Он смотрел на нее улыбаясь, затем проговорил:
– Не хотели бы вы попробовать этого шампанского, за качество которого я, конечно, не отвечаю.
