— Мал! — завидев друга, вскрикивает она и бросается ему на шею, спрятав на плече лицо. — Что ты тут делаешь? Господи, да ты же промок до нитки!
— Кэт, познакомься с моей подругой Авророй из Нью-Джерси. — Он широко и бесхитростно улыбается ей и показывает на меня так, словно я его приз за телевикторину.
Мы так и стоим на пороге, дождь бьет в лицо. Но даже это не останавливает Кэтлин от резкого вдоха, когда она с вытаращенными глазами наконец замечает меня. Мал слишком занят тем, что стряхивает капли со своих ботинок и трясет головой, как пес. Он не осознает, в каком затруднительном положении мы все оказались по его вине.
— Ты говорила, что всегда хотела с ней познакомиться, а она сказала, что у нее нет ни одной фотографии Глена. В общем, мы столкнулись в Дублине, и я решил, что сейчас самое время для воссоединения. — Пряча руки в карманах куртки, Мал подмигивает и подталкивает ее плечом. Насчет одного моя мама была права. Уровень эмоционального развития у мужчин на нуле.
Я хлопаю глазами, стараясь не вспоминать, как отец Доэрти говаривал о ее желании побыть одной, однако Мал упоминает, что она ужасно хотела со мной познакомиться. Только одно из этих утверждения правдиво, и я догадываюсь какое.
Кэтлин оценивающе смотрит на меня, и я не виню ее за это — я свалилась на нее как гром среди ясного неба. Однако чувствую вину за то, что не прислушалась к совету отца Доэрти. Сестра качает головой, приходит в себя, улыбается и решительно бросается с объятиями под дождь. Я пошатываюсь и обнимаю ее в ответ.
— Господи. Господи. Господи. — Ее объятия такие крепкие, что у меня трещат кости.
Я оттаиваю в ее руках и разражаюсь смехом и слезами одновременно. Эмоции плещут через край, но не каждый же день я знакомлюсь со своей сводной сестрой.
— Да вы оба промокли до нитки! Заходите в дом! Заварить чай? — Кэтлин размыкает объятия, дергает меня за руку и заводит нас в дом. Она бежит в ванную и выходит с двумя теплыми полотенцами. Мы с Малом с удовольствием в них заворачиваемся.
— Чай! — восклицает Мал, словно лучшего предложения в жизни своей не слыхивал. — Какое чарующее слово. Рори, ты знала, что Кэт здорово заваривает чай? Лучший в графстве. Я не шучу.
По пути на кухню Кэт хлопает Мала по груди и хихикает как школьница. Мы бредем по узкому коридору, где на крючках висят пальто и шарфы. Все такое маленькое, аккуратное и уютное. Дом наполнен духом семидесятых благодаря зелеными обоям, деревянной мебели и теплому свету. Здесь все так знакомо. Видно, что тут живут люди. Мамин дом в Нью-Джерси скорее напоминает помещение с мебелью.
— Не в графстве — в стране, — поправляет себя Мал.
Кэтлин хлопает Мала по плечу и властно кладет на него руку. Вздохнув, как будто это привычное дело, он хватает ее за запястье, разворачивает и проворно прижимает к коридорной стене. Я резко останавливаюсь, наблюдая за разворачивающейся на моих глазах сценой. Мал держит ее так, как фермер держит скот — грубо и равнодушно, но Кэтлин тяжело дышит. Полуприкрытыми глазами, в которых плещется похоть, она пытается вывести его на решительные действия. Сестра тихо стонет, вздрагивает оттого, что потеряла контроль на собой, и густо краснеет. Мал глядит на нее как на погрызенную игрушку. На знакомую старую игрушку, которую жалко выбросить из-за воспоминаний, но играть с ней дальше уже неинтересно.
— Как учеба, Кики? — с горечью в голосе спрашивает он, словно ему претит морочить его голову.
Тогда почему он все-таки морочит?
Он отчетливо понимает, какие вызывает у нее чувства, и меня это волнует, потому что я вижу, сколько он имеет власти. Кэтлин сейчас в клетке, но Мал — соглядатай, сторож, удерживающий ее в глупых мечтах и не дающий ключ.
— Отлично, — у нее дрожит голос. — Я… я пыталась до тебя дозвониться. Приходила после воскресной мессы. Твоя мама сказала, что ты занят.
— Так и есть.
— Но, вижу, для Авроры у тебя время нашлось. — Она снова алеет. В ее голосе нет ни капли злости. Только отчаяние.
Моя преданность разрывается между парнем, которого она любит и который пытается мне помочь, и сестрой, что сходит из-за него с ума.
— Она предпочитает имя Рори. — Мал убирает от лица Кэтлин локон и прячет его за ухо.
Я хочу надавать ему по яйцам, чтобы защитить ее чувства, а потом стукнуть по колену, чтобы защитить свои.
— Извини, Рори. — Она встревоженно мне улыбается и тут же переводит взгляд на него, словно боится, что он растворится в воздухе. — Я скучала по тебе.
Она по нему скучала.
Она любит его.
Я не могу так с ней поступать. Не смогу целовать его, спать с ним или делать с Малом все, что заблагорассудится. Потому что я уеду, а она останется. Потому что Кэтлин славная, но даже не будь она славной, все равно остается моей сестрой.
Я бреду на цыпочках на кухню, не показывая вида, как от их вроде бы дружелюбной беседы в груди раз за разом что-то рушится.
— Останься, — приказывает Мал у меня за спиной. Тон его голоса уже не такой любезный.
Я замираю, но не поворачиваюсь. Видно, что у Кэтлин к нему сильные чувства, а я хочу показать, что не представляю для нее угрозу.
— Ребят, вы вроде… — начинаю я.
— Ничего. — Мал вносит ясность: — Мы просто друзья. Верно, Кэтлин?
— Конечно.
Ну какой кретин. Не успеваю опомниться, как Мал оказывается подле меня и кладет руку на мою поясницу. Он подталкивает меня к кухне, оставив Кэтлин одну. Я на ходу поворачиваюсь к сестре, и она вяло улыбается, жестом показывая идти без нее.
— Я только умою лицо, — бормочет она. — Может, выключу радиатор. Немного взбудоражена.
Я сажусь за обеденный стол и жадно рассматриваю висящие на стенах семейные фотографии. Но на них нет никого, похожего на Глена. Только Кэтлин и ее мама, Кэтлин и домашние собаки, Кэтлин целует в щеку юного Мала, на лице которого ужас и самое искреннее отвращение, как у всех мальчишек его возраста. Даже ребенком Мал вызывает у меня трепет. Что, черт возьми, со мной не так?
Очевидно, все. Он копия моего папы.
Моя сводная сестра наливает нам чай и угощает песочным печеньем, пытаясь завести беседу. Она рассказывает, что учится на ветеринара, и шутит, что Мал наймет ее, когда в будущем возьмет на себя бразды правления семейной фермой.
— На самом деле это Мал посоветовал мне стать ветеринаром. Помнишь, Мал? Тот день, когда я пыталась спасти голубя? По-моему, это случилось под Рождество, когда нам было одиннадцать.
Мал глядит на меня.
— Да. Точно.
Он не помнит. С лица Кэтлин не сходит нетерпеливая улыбка.
— Он просто скромничает. Мал, погоди, пока я получу диплом. У тебя столько овец и коров. Если захочешь, от них будет много пользы. Сдача земли в аренду другим фермерам не самое удачное вложение денег. Я могу помочь.
— Я музыкант. — Он выливает в чай полкоробки молока и пристально смотрит на чашку. — Ферма меня не интересует.
— И все же иногда ты помогаешь Бойлесам.
Мал пожимает плечами.
— Да, когда им нужна помощь. А еще я иногда хожу посрать. И это вовсе не означает, что я хочу становиться сантехником.
Я прыскаю и чудом не разливаю по столу чай. Чудом.
— И какой из тебя музыкант, Мал? Ты не хочешь быть певцом и не продаешь свои песни, даже когда тебе поступают предложения. — С красными щеками она хлопает ресницами.
Пару минут они пререкаются на эту тему, как вдруг Мал прерывает поток вопросов Кэтлин, ее аргументов и говорит:
— Мы вообще-то хотели спросить, не могла бы ты поделиться с Рори воспоминаниями о Глене. Она ведь никогда с ним не виделась. Разумеется, если ты не против.
— О, конечно. Я не хотела сама поднимать неудобную тему. — Она улыбается, повернувшись на стуле ко мне. — Конечно, Рори, спрашивай, что хочешь. Что тебя интересует?
— Хм… — Я хлопаю под столом себя по коленке. — Каким он был?
Вспоминал ли меня?
Скучал по мне?
Интересовался мной?
